Вишнёвый латте с солёной карамелью

      Фонари, словно миллионы светлячков, освещали нам дорогу к старому театру, и тысячи людей вышли на улицу этим поздним вечером, чтобы поприветствовать Луну на небе — нашего ночного проводника и спутника.       Джебом задорно улыбался и постоянно одёргивал воротник классической рубашки, надетой под длинное чёрное пальто. Он лишь на секунду отпустил мою руку, чтобы выйти из автомобиля и придержать мне дверь, а после снова переплёл наши пальцы.       Национальный театр — громоздкое белое здание, стены которого подсвечивали своим мягким жёлтым светом прожекторы, — было окружено разбитыми на огромное множество группок людьми, что с нетерпением ожидали начала представления, с каждой секундой всё больше втягиваясь в восторженную атмосферу, царившую здесь. И мы с Джебомом стали частью этого огромного механизма, что плавно перемещался с улицы внутрь театра и готовился к блестящему выступлению профессиональных актёров — мастеров своего дела.       Мимолётные полуулыбки и тихий шёпот на ухо — казалось, вечер не мог стать лучше, и мы всё так же не отпускали друг друга ни на миг. Пьеса подходила к концу — и громкий всплеск оваций прошёлся по всему залу, даря заслуженную награду героям представления, букеты цветов мелькали тут и там, разнося свой сладкий аромат.       Протиснувшись в толпе обратно на свежий воздух и оставив машину припаркованной у театра, мы прогуливались по городу, находя в таких знакомых футуристичных видах новые яркие краски, на которые ранее ни он, ни я не обращали внимание. И даже прохлада не могла помешать нам, ведь мы грели друг друга собственным теплом, оберегая хрупкое счастье, владельцами которого мы так неожиданно стали.       — Знаешь, а я ведь до сих пор не знаю, ни чем ты увлекаешься, ни чем занимаешься по жизни, — это немного нечестно, не находишь? Ведь ты обо мне знаешь намного больше, — мы раньше действительно не затрагивали эту тему, хотя в моём случае всё было и так ясно — Джебом видел меня каждый день у кофемашины, так что, по сути, кафе и было моей жизнью.       — Хм, можно сказать, что моё увлечение — это и есть моя работа, тут мы с тобой очень похожи, — протянул мужчина и мечтательно улыбнулся. — Я иллюстрирую детские книжки: сборники сказок и рассказов, в каком-то смысле помогаю тексту ожить…       — Никогда бы не сказала, что ты — художник, — наверное, удивление слишком явно прозвучало в моём голосе, потому что Джебом звонко рассмеялся, отчего в уголках его карих глаз образовались маленькие морщинки. — Я ведь тоже иногда рисую — по кофейной пенке, хотя для меня это скорее стресс, чем что-то приятное, зато Чимину нравится этим заниматься.       — Похоже, у нас с ним намного больше общего, чем я думал, — это на самом деле не была та вещь, которой я хотела бы радоваться, ведь иногда Чимин пугал меня своей придирчивостью к мелочам и любовью к излишне организованному образу жизни, но тот факт, что двое дорогих мне людей легко бы смогли найти друг в друге друзей, заставлял меня улыбаться.       — Я думаю, у тебя будет возможность узнать это наверняка, — кутаясь посильнее в тяжёлое пальто и сжимая пальцами руку Джебома, я задавала всё больше и больше вопросов, узнавая сотни интересных фактов из его жизни. Позже я выучу все его привычки наизусть, но сейчас просто находиться рядом было достаточно, чтобы ощущать, как эйфория внутри обволакивает сердце, которое слишком давно не билось так сильно от заветных чувств.

***

      — Чеён, ты уверена, что это подойдёт? — Чимин стоял у кофемашины, морщась и хмуря брови, и маленькими глоточками отпивал напиток, рецепт которого я разработала для нового кафе. Уже сейчас я могла сказать, что мой инновационный вкус латте точно не войдёт в меню, потому пришлось забрать кружку с экзотично пахнущим кофе из рук друга и вылить его в раковину, сопровождая всё фырканьем и ворчанием. — Если ты продолжишь в том же духе, то мы будем подавать только воду, — на столике лежала небольшая записная книжечка с моими наработками, в которую я вновь заглянула, неудовлетворённо замечая, что больше мне Паку предложить нечего.       — Когда я говорил, что нам нужно что-то особенное, я не думал, что ты решишь заново открыть Америку. Не нужно было изобретать велосипед, достаточно и простых решений без экстравагантных добавок, и… — саркастично-поучительный тон друга резко прервался тишной, нарумшаемой лишь разоворами посетителей, а насмешливое выражение лица Чимина быстро сменилось сосредоточенным.       Он отогнал меня от аппарата и стал варить кофе, а я уже безошибочно могла предположить, что ему в голову пришла какая-то невероятная идея для новой рецептуры. Раньше меня частенько пугали такие перемены в его поведении, но со временем я привыкла, а потому лишь отошла ещё на пару шагов назад, давая Чимину побольше личного пространства, и стала наблюдать за процессом.       Заварив кофе во френч-прессе, Пак стал быстро смешивать тростниковый сахар с корицей и кардамоном, заливая смесь небольшим количеством кипячёной воды, после чего начал разогревать сливки, смешивая их с заваренным кофе и пряным сиропом. Но, сделав глоток получившегося напитка, друг просто вылил всё в смыв и принялся смешивать ингредиенты заново. Похоже, его не устраивал вкус сиропа, учитывая, что теперь всё внимание Чимина было приковано именно к специям и их пропорциям.       По «Aimee» уже летал пряный эвкалиптовый аромат кардамона, накладывающийся на сладкий запах свежеиспечённого хлеба и кофейных зёрен. И гости нашего кафе с интересом оглядывались на азартно настроенного Чимина, что с задором стучал посудой, тихо фыркал себе под нос, когда у него снова не выходил нужный ему вкус, и забавно морщил нос.       И спустя лишь полчаса он закончил пытки над сиропом, доготавливая напиток, и поставил передо мной на прилавок невысокий стеклянный стакан с кофе, над которым возвышались взбитые сливки, усыпанные какао-порошком. Крепкий кофе окрасил напиток в практически чёрный оттенок, и лишь на дне виднелся пастельно-оранжевый оттенок пряного сиропа, а сладкий аромат так и манил распробовать новинку.       Я уже хотела протянуть руки к кружке, зная, что кофе наверняка окажется невероятно вкусным, но не вовремя в кафе зашла девушка, и не успела я её поприветствовать, как услышала мягкий голос Чимина и тут же повернулась к нему. Друг стоял перед кассой и в упор смотрел на посетительницу, в которой я уже успела узнать рыжую похитительницу сердца Чимина, приходившую с неделю назад. И вот Пак снова неотрывно глядел на неё, заставляя девушку краснеть и вновь и вновь накручивать локоны на длинный пальчик.       Стандартная приветственная фраза легко сорвалась с губ Чимина, сопровождаемая оживлённой улыбкой, и у меня появилось желание запечатлеть эту сцену на камеру, потому я лишь тихонько отошла от стойки, вставая у дальней стенки и доставая телефон. У меня уже был огромный сборник фотографий, из которых я в будущем планировала сделать маленькую галерею дома — было в этом особое очарование, что привлекало меня.       — Здравствуйте, можно мне такой же? — спросила рыжая, аккуратно кивая в сторону стоявшего недалеко от неё пряного кофе. Похоже, ей выпала великая честь стать первым дегустатором кофейного шедевра Чимина — только вот она об этом ещё не знала.       — Да, конечно, — приняв заказ, Пак тут же принялся за приготовление, не зная, что за ним внимательно наблюдала девушка, только делала это намного более незаметно, в отличие от моего друга.       Я нажала на кнопку на экране, создавая всё больше снимков, которые надёжно будут храниться в памяти телефона. Возможно, в скором времени мы будем смотреть вместе на эти фотографии, кто знает? Как девушка украдкой приглаживала свои вьющиеся пряди, кидая кроткие взгляды на спину Чимина, как мечтательно мой друг улыбался каким-то своим мыслям, как они снова встретились взглядами, вырезая на своих сердцах образы друг друга, — я запечатлевала каждый момент, бестактно выхватывая их личные воспоминания для себя.       Как только напиток был готов, наша рыжая гостья хотела протянуть карточку для оплаты, но Пак только аккуратно отвёл её руку, вместо этого обаятельно улыбаясь и пытаясь завязать разговор в своей обычной манере. Только вот глаза выдавали его лёгкое волнение, так же как и девушку выдавал розоватый румянец.

***

      Посетители разошлись отдыхать по домам, порядок в кафе был уже наведён, и мне оставалось лишь ждать немного опаздывающего мужчину, который оказался ещё и до ужаса растерянным, что совсем не вязалось с его внешними серьёзностью и собранностью. Я улыбнулась, перелистывая очередную страницу книги и делая глоток травяного чая с мёдом, и посильнее укуталась в колючий, но такой уютный плед.       Приглушённый стук в окно заставил меня обернуться на звук и сразу наткнуться взглядом на карие глаза Джебома, стоявшего на улице и весело улыбавшегося, касаясь кончиками пальцев стекла. Цветные блики от вывески нашего кафе играли на влажных из-за недавно прошедшего дождя волосах мужчины, словно солнечные зайчики, заставляя того казаться лишь эфемерным миражом.       Джебом подошёл ещё ближе к окну, выдыхая на него горячий воздух и тут же рисуя на запотевшем окне небольшое сердце, заставляя меня улыбнуться такому ребячеству. Озорная улыбка Джебома тут же сменилась хитрой, и после художник пошёл ко входу в кафе, и я устремилась к нему навстречу, чтобы поскорее оказаться в объятиях родных рук.       Влага от пальто Джебома прохладой коснулась моей тёплой кожи, но я лишь сильнее прижалась к мужчине, чувствуя, как он лукаво усмехается. Гладя своей ладошкой меня по волосам, другой он притягивал меня к себе — похоже, не только я сильно скучала. Горячее прикосновение его губ к моим сопровождалось мелкими мурашками по коже и отходящей на задний фон усталостью рабочего дня — Джебом был словно глоток свежего воздуха в моей жизни, и мне хотелось дышать им так долго, как только это было возможно.