Heroes and Villians

— Но я точно говорил твоему отцу об обеих моих жёнах, — мужчина снова вынул платок из кармана, но вспомнив, что вытирал им грязные руки, тут же положил платок обратно. — Вернее, о первой моей жене он знал, но и о нынешней я не мог не рассказать. Зачем скрывать, что я счастливо женат? Твой отец не мог запутаться в возможных будущих соратниках? Оскорблять его не хочу, но твой отец очень меня удивил. — Меня тоже, — призналась Назгуль. — то есть… — и задумалась. Новый возможный соратник, конечно, рассказал им о себе. Назгуль почему-то не сомневалась, он не лгал ни о причине расставания с первой женой, ни о второй жене, вообще ни о чём, но пояснять, почему отец мог повести себя, как повёл, показалось Назгули лишним. Но объяснить его поведение наверное было нужно. — То есть, он наверное правда запутался, — сказала Назгуль полуправду. — Он… я не могу понять, что мой папа подразумевает. Иногда, — поспешно добавила она, чтобы не испугать нового знакомого. — Мы… ну… давно не обсуждала с ним… — Всё нормально, не переживай, — успокоил её возможно новый Радагаст. — Никто не совершенен. И концерт наверное многих утомил даже не начинаясь. — Вы тоже не концерте выступите? — Назгуль решила попытаться понять логику если не отца, то хотя бы ожидающего в скором будущем концерта: если дунландка не ошибалась, собеседника Назгули среди выступающих может не быть. Ведь он не только поёт, но и выращивает цветы. Но здесь, наверное, обе они не разобрались. Или существовали какие-то неписаные правила, знакомые мало кому. — Выступлю наверное, — мужчина посмотрел на цветы, растущие на многочисленных клумбах и клумбочках его сада. — Если концерт состоится, выступлю. Что-то давненько его откладывают, как наверное поняла уже. Цветы мои не для концерта, если интересно. Думаю, в здешних садах хватит цветов, что выращивают специально для восторженной публике ожидаемого концерта. Утомил я тебя? — спросил он Назгуль без перехода и улыбнулся. — Люблю о цветах поболтать, а тут и папа твой заглядывал, не ожидал его немного. — Да нет, не утомили, — Назгуль улыбнулась, — только… только я тоже папу своего не ожидала. Знаю, раз он выбрал вас соратником, он мог прийти к вам в любое время, но я всё равно… всё равно не ожидала его, — и умолкла. Говорить, то есть, честно признаваться, что отец заинтриговал её, а она не спросила, откуда её собеседник знает о Маглоре, если конечно знает, Назгули не хотелось. Она слишком хорошо понимала, отец мог выдать желаемое за действительное. Или просто недослышать, как произошло с нынешней женой их возможного нового Радагаста. Назгуль хорошо знала отца, хоть уже и перестала понимать, чем он хочет уничтожить ПЦ. Попыткой найти или построить здесь подобие вулкана? Уничтожением главной сцены во время расхваленного, но ещё не состоявшегося концерта? Порчей инструментов? Заговором артистов? Назгуль не исключала ничего, но не могла понять, как эти каверзы помогут окончательно уничтожить ПЦ. Маг не уйдёт в Валинор в злой обиде, как Назгуль поняла его характер, артисты не разбегутся в ужасе. Судя по программам, что показывали на изобретении, артисты привыкают ко многому и обычно их очень сложно удивить и тем более шокировать. Папа не мог не уловить это. Но что-то он определённо готовит, а не просто бродит по ПЦ, как Назгуль. Хоть и она, разумеется, не бессмысленно бродила по ПЦ, разговаривая с чем-то заинтересовавшими её обитателями. Она пыталась понять хоть что-нибудь! К счастью, новый знакомый кажется понял её немного странное состояние, даже не пытаясь понять причину. — Наверное, тебе лучше отдохнуть, — посоветовал он. — Или наедине с отцом поговорить, хотя не знаю, будет ли он понятным тебе. Назгуль, улыбнувшись, поблагодарила его и заметила, что побеседовать с папой ей и правда необходимо. — Может, он скажет мне, что от него приходится ждать, — задумчиво добавила она и, тепло попрощавшись с новым знакомым, покинула его прекрасный сад. Правда, на поиски отца она не пошла. Назгули очень, очень хотелось отдохнуть и немного подумать. На подушке Назгуль уже дожидались три свёртка тонкой паутинки, в которых приходили письма. Одно письмо было от Рыбака из Дейла, второе — неожиданно от брата. Третье снова пришло от некой незнакомой Назгули девушки кому-то, но кажется, уже не Художнику. В письме девушка очаровательно стеснялась и подробно рассказывала о своём уникальном голосе, правда Назгуль так и не поняла, чего она стесняется и почему письмо Магу (ну, наверное) отправили паучьей почтой. Всё-таки устыдившись, что читает чужую переписку, Назгуль завернула письмо обратно в паутинку, вернула его на подушку и для начала распечатала письмо брата. Брат в письме интересовался, как они живут-поживают, просил передавать приветы папе и дяде и спрашивал, когда они наконец вернутся. Назгуль печально вздохнула, понимая, что отвечать брату придётся размыто. Не потому, что она хотела скрыть от него их непонятные приключения в ПЦ и до ПЦ наверное, а потому, что она сама не понимала, куда повернуло их приключение и остался ли в нём смысл не в уме папы, но на самом деле. Рыбак же отвечал обстоятельно и подробно. Попросив прощения за долгое молчание (“огороды, девушка, рыбалка, цветы. Опять же, к Радагасту наведываться надобно, чтоб удобрениев рецепты просить значится, а то и сами удобрения-то, огородик-то уже немаленький у нас”) Рыбак, посокрушавшись, что сейчас изобретение почти не смотрит, сообщил, что специально включал его после писем Назгули, чтобы понять, когда они вернутся обратно, ну и что вообще произошло с ПЦ, пока их не было (“может, покажут батюшку твоего с топором к примеру, с кувалдой, с молотком хотя бы”). По изобретению их, как Назгуль и думала, показали, когда Назгул сжёг, точнее попытался сжечь архив ПЦ. Рыбак правда не понял, что же произошло с ПЦ (“вулкан что ль твой батюшка найти пытался?”), но Назгуль сразу догадалась, что Маг решил и несостоявшийся поджог обернуть в рекламу. Показывали, если Назгуль верно Рыбака поняла, как Маг встретил их, как дядя прокомментировал сотрудничество с ним (“как-то обтекаемо твой дядюшка выразился, хотя я бы на месте этого белобрысого от его помощи тож не отказался”) и как она беседовала с эльфом, или не совсем эльфом (“отчитывала ты его что ли? Поделом за пострелят наших! Я бы его тоже отчитал!”). Ещё Рыбак написал о каком-то певце, кажется, пользующемся успехом у публики (“Говорят, ужасно голосистый. Чем-то он внешне на этого белобрысого похож, который Маг. И на того, что пострелят наших в ПЦ увёл. Чем — не скажу так сразу, но похож на обоих. А больше ничего о нём не знаю, кроме того, что поёт уникально, как говорят”) и о скандале, в который кажется влипли многие артисты, если изобретению верить (“мало кого знаю, девушка, ой, мало. Вас там не было — значит, мне неинтересно. Может, этот белобрысый так ПЦ прославить захотел?”). В конце письма Рыбак просил передавать всем приветы и обещал скоро написать, что ему ещё удастся по изобретению увидеть интересного (“я ж давненько его не смотрел толком, может, проглядел чего”). Отложив письмо Рыбака, Назгуль задумалась, кем мог быть тот певец, похожий и на Мага, и на эльфа или нет. В ПЦ она не встречала никого, подходящего под описание. С натяжкой под него подходил их возможный новый Радагаст, но натяжка была слишком сильной. Конечно, она всегда могла включить изобретение,чтобы увидеть того ужасно голосистого певца своими глазами, но почему-то её сильнее заинтересовал скандал, о котором упомянул Рыбак. Почему-то ей казалось, скандал вполне мог устроить её отец каким-то никому неизвестным способом. Назгуль слишком хорошо знала, насколько её отец способен на непредсказуемые поступки.