Heroes and Villians

Назгуль от неожиданности ойкнула. Она вообще-то была готова ко многому, ведь Назгуль слишком хорошо знала отца и его не иногда странные решения. Но выбранной заменой их Радагасту она пожалуй ожидала кого-то более волшебного, хотя бы обликом. К майар обитатель чудесного домика с прекрасным садом тоже не относился: Назгуль уже виделась со всеми майар, обитающими в ПЦ. Вряд ли майа мог скрыть свою сущность. И пользы от подобной лжи для самого майа всё-таки наверное не было. Назгули во всяком случае казалось так. Но если предположить, что собеседник майа, не замеченный никем в ПЦ, нужно поломать голову… над многим. Правда, Назгуль не понимала, зачем это ей, но останавливаться она не собиралась. Всё-таки отца Назгуль знала очень хорошо. И опасалась. За отца и за окружающих. Ей очень не хотелось бегать по ПЦ с сумкой Радагаста наперевес. — Не Гендальфа, Радагаста, — зачем-то сказала она, заметив, что собеседник внимательно на неё смотрит, но спохватившись, добавила: — Или вы… — Ни тот, ни другой, спокойно, — ответил мужчина, улыбаясь. — Наверное, твой отец что-то во мне увидел? Или может, биография моя его заинтересовала. Не знаю, не спросил. Ты вижу, тоже не знаешь, чем я мог твоего отца заинтересовать. — Нет, — абсолютно честно ответила Назгуль, — я вообще ничего о вас не знаю! Нет, то есть я конечно знаю, папа искал…. ищет… Ищет. Но всего он… во все свои планы меня он не посвящает, — и вздохнула. — Ну… мне многое неизвестно из его идей. Врать Назгули не хотелось. И всей правды говорить ей не хотелось тоже. А делиться мыслями и непониманием пока казалось преждевременным. Она не то чтобы не доверяла новому знакомому. Она просто устала не понимать. Может, ей нужно было просто поговорить с папой, с Музыкантом, узнать, от чего примерно придётся спасаться, спасать отца, дядю, майар, дворника, эльфов, их хоббитов, гномов и может, даже зрителей грядущего концерта. Назгуль готовилась ко всему, но сейчас ей хотелось хоть немного покоя! Она могла молча сидеть у себя в комнатке, дожидаясь указаний отца… Но если бы она поступала подобным образом, она бы точно опасалась, что отец не сдержится и правда найдёт способ приручить и оседлать орла. Не думая. — Что ж, — видимо, заметив её замешательство, мужчина отошёл от клумбы. — Заходи, калитка открыта. Как-то нехорошо себя веду, что не пригласил тебя раньше. Не обижайся если что. Я садом занимался, не ждал гостей. — А… вам разве можно садом заниматься? — пробормотала Назгуль, осторожно подходя к ограде, на всякий случай. — Слышала, творцам не рекомендуется заниматься чем-то, кроме музыки там, шоу… То есть, конечно, наверное, чего-то я не знаю… — Можно, — мужчина пожал плечами, — расслабляет, отвлекает… Опять же, здоровью на пользу. Думаешь, твой отец меня за цветочки к вам в союзники позвал? — Не знаю, — Назгуль наконец открыла калитку и осмотревшись, зашла в сад. — У папы… вы ведь с ним беседовали. Думала, вы лучше меня знаете, за что папа назначил вас нашим соратником… союзником. Напарником. — И я не знаю, — мужчина вытер руки платком, вынутым из кармана штанов. — Мы с ним познакомились, поговорили. Рассказал ему, что был женат на полумайэ. То есть, думал, что она полумайэ, неважно, женаты мы были. Об отце рассказал. О нынешней моей супруге. О друзьях моих. И просто о себе в ПЦ говорил. Вот папа твой и проникся видимо. — Но… полумайэ оказалась не полумайэ? — переспросила Назгуль, чтобы за что-то зацепиться. Она не удивилась, всё-таки обе стороны в любые времена любили себя приукрашивать. Хотя в нынешние времена полумайэ могла не лгать, просто не говорить, что её предок из майар раньше служил силам Тьмы. Но мужчина кивнул, подтверждая слова собеседницы: — Случайно выяснилось. Не думай, мы расстались не из-за её не майарского происхождения. Она полюбила другого. Всё к сожалению очень даже просто. Полюбила и вышла за него замуж. Я долго горевал после нашего расставания, однако, не канул как видишь. Долго рассказывать. И неинтересно. Может, из-за первой моей жены твой папа и решил, что я вполне на майа сгожусь. — Ну вообще-то… — начала было Назгуль, но осеклась. Она спокойно могла сказать мужчине, что отец выбрал его в возможные напарники из-за его якобы знания, где в ПЦ прячут Маглора, но не захотела. Она слишком хорошо понимала, мужчина может удивиться, почему Назгул уверен в его знаниях о тайнах ПЦ. Потому ей пришлось пробормотать, что отец вообще-то в отношения супругов и возлюбленных не суётся. Не имеет такой привычки. — Ну, значит, папа твой мыслил другими категориями, — мужчина улыбнулся, — иных пересечений с майар у меня… Разве что музыкально взаимодействовал с некоторыми, с тем же.. Который здесь хорошее настроение обеспечивает, если кратко. Наверное, знаешь его уже. — Знаю, — подтвердила Назуль и неожиданно честно сказала: — вообще папа решил, что в наши новые соратники совершенно необязательно брать майа. Ведь Гендальф изменился, значит, и новый наш Радагаст должен стать другим. — Мне он тоже это говорил, — мужчина пригладил волосы. — Но почему выбрал именно меня, а не кого-то другого, не знаю. Мы с твоим отцом побеседовали, потом побеседовали ещё, и ещё... После второго нашего разговора он и сообщил, что я могу стать вашим Гендальфом Белым. Я не отказался. Потом беседовали ещё, но особо не пояснял, за какие заслуги я вашим соратником стать могу. Думал, батюшка твой о творчестве говорил, а у него оказывается другие планы… — Почему другие? — услышали они оба голос Назгула и скоро тот оказался рядом, почему-то сжимая в руках ромашку. — Вовсе не другие! И говорил я очень даже о творчестве, точнее, о борьбе с ПЦ, совершенно извратившим само понятие… Но ладно! Вот скажи, — и указал ромашкой на выбранного “Радагаста”, — ты ведь не просто так за цветочками в своём садочке ухаживаешь? Здесь есть скрытый смысл? Наверняка есть, даже если ты об этом не задумывался! Если что, я всегда подберу скрытый смысл, чтобы задумались даже те, чей вкус и чьё понимание ПЦ уже порядком подпортил! — и хлопнул мужчину по плечу. — Его нет, — спокойно ответил тот, немного отодвигаясь от неожиданного собеседника. — Мне нравится подобный отдых, вот и весь смысл. И для здоровья полезно, и ароматы цветочные из окон нравятся. — И в цветы можно петь! — радостно сказал Назгул, — петь, демонстрируя, что всё, всё здесь фальшиво. искусственно, и живая музыка со сцен этой сомнительной организации уже никогда не прозвучит! То есть, цветы, в которые станут петь несогласные с действиями руководства ПЦ, продемонстрируют всему миру… что-нибудь нужное! Или искусственное пение, или…или отсутствия голосов, если кто-то решится признаться в этом! Почему нет? Вдруг кто-то устал от лжи, фальши, возложенных на них ожиданий или от пренебрежения?! — Да, наверное можно и в цветок петь, — мужчина пожал плечами, — только свои цветы я не для пения выращиваю. Хотя петь в цветы красиво. И микрофон в букете спрятать можно. Не пробовал, но кому-то может пригодиться. Назгуль почувствовала, что разговор кажется уходит куда-то не туда. Конечно, папа знал, что подразумевает, его собеседник мог понимать сказанное верно, но вот Назгуль совершенно не понимала, о чём ведётся речь! Может, неожиданный возможный соратник привлёк папу исключительно цветами, а Маглора папа придумал, чтобы вопросов к поиску нового соратника у Назгули не возникло? Конечно, она всегда могла прийти к папе и спросить, что же он собирается сотворить, но что-то её останавливало. Наверное, понимание, что папа может уйти от ответа по непонятной Назгули причине. И она почему-то не верила, что гнома, который даже был не совсем гномом, папа не знал. Но может, здесь она ошибалась. — Ещё цветы можно дарить,— сказала она, чтобы не молчать. — Не артистам. Семье, друзьям, возлюбленным… Супруге. — Моя жена очень любит цветы, — подтвердил мужчина. — Правда те, что растут в нашем саду, выращиваю не сколько из-за её любви к цветам, сколько потому, что мне нравится это дело, как вы оба уже поняли. Наверное, утомил я вас разговорами о цветах и только о них? Назгуль собиралась уже ответить, что ей приятна беседа с новым знакомым и к беседам о цветах она успела привыкнуть с тех пор, как у них поселились хоббиты, но папа опередил её! — Мне ты о жене не говорил, — удивлённо сказал папа и окинул собеседника не менее удивлённым взглядом. — Сказал, вы расстались, и я… Откуда у тебя ещё одна жена появилась? — почти крикнул Назгул в ухо почти назначенному новому Радагасту. — Женился, вот и появилась жена, — спокойно ответил тот. — Я же не скрывал, что женился на девушке, что полюбила меня, а я полюбил её. Мы уже разговаривали, тогда даже говорил, что вторая моя жена очень талантлива и красива. Других жён, кроме первой и нынешней, у меня не было. Мне ни к чему жён от кого-то скрывать. Назгуль, поняв, почему папа мог забыть о второй жене нового почти соратника, зажмурилась, ожидая если не бури, но неудержимого словоизлияния. Но Назгул сдержался. — Точно, — почти разочарованно сказал он. — Ох уж эти… Но не будем о грустном, будем о хорошем! — и снова хлопнул почти соратника по плечу. — ПЦ должен быть… — и, не договорив, выбежал прочь. Назгуль удивлённо переглянулась с наверное всё-таки их нынешним Радагастом.