Heroes and Villians

— Значит, после этих ран я стану призраком? — первое, что сказал эльф, когда они с Назгулью отошли в сторону, ближе к уютному фонтанчику, где можно было вымыть руки и набрать воды. Тряпиц Назгуль не добыла, но, порывшись в сумке Радагаста, нашла там упаковку чего-то мягкого и по виду вполне подходящего для промывания ран. Перевязывать, правда, эльфа было нечем, к тому же Назгуль не представляла, как можно перевязать раны, которые тот получил от её отца. И она не знала, что ответить эльфу. Признаваться, что его, возможно, ранили отравленными иглами, значило подвести отца или ужасно напугать и так пострадавшего эльфа, если бы иглы оказались чистыми. Сказать, что если бы отцу был нужен личный призрак, он бы ранил эльфа клинком? Уверить того, что тёмная магия покинула мир? Ей было необходимо разобраться, как же здесь нужно себя вести! — Гммм, — протянула Назгуль, чтобы не молчать, смазывая раны эльфа заживляющим отваром личного радагастова изобретения, если верить рунам. Она была ужасно далека от целительских дел! Эльф, кажется, напрягся после её ответа, которого, пожалуй, скорее не было. Заговорил он лишь тогда, когда Назгуль закончила с обработкой ран и задумалась, как же быть с перевязкой и нужна ли она после снадобья Радагаста. — Нет, я понимаю, тьма побеждена и оружие мрака потеряло силу, но кто знает, может, в каких-то вещах, способных убить, до сих пор хранится дыхание Тьмы и всесильный ужас, которого не могли выдержать даже Айнур или эльфы, заставшие свет Древ? — выдал он. Назгуль поняла, это для неё уже слишком! Может, её собеседник не умеет мыслить по-другому, всё-таки он эльф, кажется, воспитанный при победившем Свете и потому не знавший тьмы и Тёмных, но искать след Тьмы в ранах от иголок, которые, к тому же, она обработала и промыла, казалось Назгули несколько абсурдным. Она бы поняла, испугайся эльф яда на иглах или быстрого заражения крови, но тот почему-то страшился некой, абстрактной Тьмы и её непонятного дыхания, которого точно не чувствовал и даже не представлял, в чём кроется его опасность! — Слушай, а у вас здесь совсем нет целителей? — спросила Назгуль эльфа. — Решили, с победой Света исчезли все раны-болезни и можно обойтись без целителей? Вот тебя ранили, ты меня к фонтану с чистенькой водичкой проводил, а не пояснил, где у вас целительницы с целителями устроились. Или их вы тоже петь погнали, раз музыку творите? — Ннет, — с некоторым сомнением сказал эльф, — у нас в саду даже специальные грядки и теплицы с нужными травами есть, одна специально под ацелас разбита. Правда, у нас давно никто не болел, потому, наверное, я и забыл и о грядках, и о лекарях. И ты сама вызвалась помочь мне. К тому же… Эльф, кажется, собирался сказать ещё что-то, может, важное для него, но Назгуль, почувствовав, что не выдержит, перебила его: — Помогла я тебе потому, что мой папа, ранив тебя, нарушил законы гостеприимства, — пояснила она, — гость причинил вред хозяину… ну, ладно, почти хозяину, раз говорил, что ты первый помощник мага. Если у вас всё хорошо с целительством… ну, наверное, тебе лучше пойти к целителям, если вдруг снова заболит, а я… я пока к своим, — и, мило улыбнувшись, юркнула в сторону, чтобы в самом деле вернуться к отряду. Конечно, она знала, эльф скоро вернётся, ведь они ещё не устроены с комфортом, но Назгули была нужна передышка и время привести мысли в порядок. Отряд, пока она исцеляла раны эльфа, никуда не ушёл. Папа продолжал внимательно рассматривать иголки, которыми ранил эльфа, Музыкант приглядывал за багажом, дядя, листал свои заметки, время от времени кивая или хмурясь. Заметив Назгуль, папа тут же почти отшвырнул иголки в сторону и радостно спросил, не затянулись ли раны эльфа без её помощи. Назгуль заверила отца, что ни одна рана без лечения не затянулась и заметив, что его иголки осторожно подобрал Музыкант, сказала, что ей нужно выйти в сад, чтобы подышать свежим воздухом и передать привет одному из садовников. Дядя, аккуратно взяв у Музыканта иголки, кивнул Назгули, сказав, они дождутся её возвращения здесь, ведь на месте их временного привала сходятся несколько коридоров, а может, даже дорожек ПЦ. Назгуль, помахав отряду, наконец, вышла в сад. Она не знала, кого ей нужно найти, но почему-то чувствовала, она сразу поймёт, что садовник, которого она встретит, будет тем самым, кому ей нужно передать привет от встреченного у входа в ПЦ мужчины. И Назгуль почему-то была уверена, этот садовник наверняка знает, где же сейчас их хоббиты и что с ними произошло. Что он может знать о Маглоре, она пока не думала. О нём, пожалуй, обязаны знать не все, и сейчас Назгуль сильнее беспокоили их хоббиты. Ведь они всем отрядом добирались до ПЦ, чтобы выручить хоббитов и показать силам Света, что те могут быть неправы!