Heroes and Villians

— Сегодня к нам приедет твой братик, дочка! Мне кажется, это символично! — провозгласил Назгул, отпивая из кружки отвар из трав, собранных лично Радагастом и внимательно смотря на немного удивлённую дочь. — Посуди сама! Вас — двое, нас с братюней, который ваш с братом дядя — двое… Это что-то да значит! Кругом символы! И как хорошо, что все мы собрались здесь! Я считаю, по такому поводу совершенно необходим концерт! Да что концерт, милая, фестиваль! Я, с Радагастом вместе, Радагаст с птичками… Птички без Радагаста. Червячки с танцами. Наш, приблудный, мечами об котлы боть-боть. В кувшин спеть может, научился... Загадочно получается, интригующе. Вот что волшебные грибы делают, подумай-ка, будто прилип к нам, такие они вкусные! Как нас много будет, дочка! Братюня приедет, сыночек с товарищами… У них и проект есть с певцом… фолковым. Народным то есть, демократично… Равенство, братство… Сын ведь так это любит! Заметила, милая, какой твой братец борец за права? А у братюни моего, твоего дядюшки, ещё проект есть… И ещё проект. И ещё! Как думаешь, может, он согласится выступить со всеми проектами сразу? Он же так талантлив! Надо ему написать, пока он не у нас, что мы ждём его и не ограничим его гений! — А если учесть, что наших с тобой братьев почти одинаково зовут, от символизма никуда не уйти, — пробормотала Назгуль, наконец, оправившись от новости, что её брат собрался заглянуть в гости. — Сначала дядя, потом… Папа, ты точно их не приглашал? Назгуль не была против визита брата, больше того, она любила его, как всякая сестра. И, разумеется, уважала. Но она не ожидала, что брат, наконец, решит заглянуть к ним в гости. Хотя Назгули сейчас казалось, что отец позвал его сюда, чтобы помочь раз и навсегда выгнать странного гостя с напитками. Тот, правда, уже испарился сам, видимо, поняв, что видеть его здесь не рады, но умница-Назгуль знала, что самые досадные помехи имеют свойство портить жизнь даже после, казалось бы, окончательного исчезновения. О таком не забывали даже упомянуть в различных творениях по мотивам, которые Назгуль читала в достатке. И иногда в подобном творчестве помехи, даже не думавшие исчезать, уничтожали с концами. Например, комаров на болоте. Но подобное творчество на поверку оказывалось рекламой новых, якобы волшебных, средств. Которые, конечно, не помогали. В отличие от Радагастовых сборов, отваров и зелий, способных, кажется, победить и перевоспитать всех и всё. Назгул задумался, не забывая отхлёбывать из кружки. Обычно он доверял Радагасту и его зельям. По крайней мере, слоники от радагастовых грибов к нему пока не прилетали. — Братюню приглашал, — признался Назгул, наконец. — Мы так давно не виделись, а он у меня такой премудрый… Сына нет, не приглашал, сын сам решил, ты же его знаешь! Он на своей волне… Опять же, у него борьба. А братюня… Братюня не понимает, как люди могли возлюбить фальшивящих дунаданов с такой силой, будто это не дунаданы, а майар, например. Он же у меня настоящий перфекционист! И такой одарённый, а не как эти нуменорцы недобитые! Все мы одарённые, но братюня мой — это же братюня! Как думаешь, дочь, может, он так у нас и поселится, а? Я бы не отказался братюню приютить! Вдруг он нашего музыканта научит чему? Пусть и он братюне пользу принесёт своими железками!