Сказания Асерфера

      Невозможно забыть то ощущение, когда ветер нежно треплет волосы, а перед твоими глазами раскрывается панорама величественного города, дома которого окрашивают в желтовато-оранжевый цвет лучи восходящего солнца. Они стояли на крыше замка, который являлся и торговым центром города. Внутри него были расположены сотни лавочек, а так же кузня, ювелирная мастерская, лавка лекаря и многие другие полезные заведения. В замке было множество этажей, однако дверь оставляли открытой только в эту башню. Им нельзя было здесь находиться, но они же были детьми. А дети любят нарушать правила.       Их было пятеро. Самому старшему, Вилли, вот-вот исполнится девять лет. Он был крепким пацаном, лидером этой шайки оборванцев. Его рыжую копну волос можно было заметить за километр, а еще он умел громко-громко свистеть благодаря расщелине между зубов. Он гордился своей ролью лидера четверки, в которую входил он сам, Касс, Лилит и Рон. Вы, наверное, думаете, почему было названо всего четыре имени, хотя на крыше было пятеро ребят? Потому что один из них был чужой. Чужой во всех смыслах этого слова. Все, кто состоял в «четверке», были воспитанниками городского приюта – сиротами без родителей, которые никогда не узнают тепла материнской любви. Они ходили в обносках, жили, как бродяжки, питаясь порой одним куском хлеба за целый день. Они боролись и были сильными, они учились на своих ошибках. Они были готовы отдать свою жизнь друг за друга и перегрызть глотку любому, кто осмелился бы нанести вред им самим или их целям.       А этот… в идеально сидящем костюмчике с отутюженным белоснежным воротничком и вечно зализанными назад черными волосенками. До мерзости манерный и правильный. По его выражению лица можно было сразу понять – особа голубых кровей. Даже его имя – Вильям – попахивало горделивостью аристократа, презрительно смотрящего на остальных свысока. Однако он все время увязывался за «четверкой», несмотря на то, что отец нещадно порол его за это розгами. Ублаженный жизнью, где все доставляют на блюдечке с голубой каемочкой, Вильям возжелал пожить жизнью обычных детей. Что ж, пусть, однако он все равно останется чужим. Его ролью так и останется наблюдать за ними издалека своими полными печали синими глазами.       Сегодня они встали рано, чтобы улизнуть сюда и провести немного времени в мечтах о будущем. Лилит перегнулась через перила и стала рассматривать людей, которые изредка входили в замок.       — Они так спешат… — задумчиво пробормотала девочка. Ее русые волосы, остриженные до плеч, нещадно трепал ветер. Она всегда витала в облаках, как будто была в своем выдуманном мирке, где все подчинялось ее законам. Изредка путешествуя по своим грезам, она забавно морщила свой курносый нос и улыбалась сама себе. Ее никто не считал странной, все просто привыкли к такому ее поведению.       — Ты только осторожней, не упади, — буркнула Касс, придерживая подругу за подол платья, как будто этим самым могла спасти ее, если она начнет падать. Рон тихо сидел у перил. Он всегда был молчалив, являлся эдакой серой мышкой «четверки». И правда, его волосы были пепельно-серого цвета, а блеклые, незрячие глаза всегда смотрели в одну точку. Он родился слепым, однако «видел» он не хуже зрячего. Он воспринимал мир, прослеживая его импульсы, его звуки и волны, издаваемые объектами. Но здесь он чувствовал себя неуютно – ветер мешал ему видеть, а потому он боялся оступиться и упасть, ведь ощущения не были полноценной заменой зрению. Рон не знал, что значат слова голубой, красный, зеленый или синий. Все для него было черным, и сны ему снились черные. Своих товарищей он видел как безликих кукол, потому что видение ощущениями давало лишь примерную форму объекта, но не полный его портрет. — Все, идем, поглазели и хватит, — призывно махнул рукой Вилли, ожидая у дверей. — А то не дай бог застукают. Лилит огорченно вздохнула и отошла от перил, тут же переменив тему своих мечтаний. Касс заботливо взяла за руку Рона и вывела его с крыши башни. Она знала, как тяжело ему приходится здесь и гордилась тем, что он приходит сюда только ради них.       Последним вышел Вильям. Он был словно тенью, просто ходил по пятам и наблюдал. Хотелось бы ему жить наравне с ними настоящей жизнью, а не припудренной пародией аристократического происхождения. Он хотел безнаказанно валяться в грязи, играть с этими сиротами, смеяться и жить. Однако все, что он получал, были лишь косые взгляды и оплеухи от Вилли. Но он не расстраивался. Даже просто наблюдая со стороны, Вильям чувствовал себя частью этой вольной жизни. И он был счастлив.       Спускаясь вниз вместе с остальными, Вильям замет      ил знакомого аристократа, отоваривающегося в продуктовой лавке. Панически вжав голову в плечи, он постарался пройти мимо как можно быстрее. Однако мужчина заметил его, и его глаза округлились, он в шоке смотрел на пацана. Мальчик понял, что сегодня его зад снова будет выпорот. Касс тем временем ловким движением руки стащила у невнимательного лавочника мягкий батон сладкого хлеба. Разломив его на четыре части, она отдала ломти ребятам из «четверки», а последний оставила себе. У Вильяма заурчало в животе: еще бы, он же убежал, пропустив завтрак. Впившись в поджаристую корочку зубами, Кассандра с удовольствием пережевывала лакомый кусочек, а потом она заметила то, как Вильям глотает слюну, наблюдая за тем, как они едят. Сжалившись, она отломила половину своего куска и протянула ему.       — Держи, — широко улыбнулась она.       — Спасибо… — Вильям просто опешил и несколько мгновений просто смотрел на ломоть хлеба, очутившийся у него в ладонях. — Спасибо! — улыбнулся в ответ он, с обожанием смотря на Касс.       Этот кусочек свежего хлеба показался ему вкуснее, чем все то, что готовили в их особняке. Он проглотил его быстрее остальных, и был безмерно счастлив, думая, что у него наконец-то появился друг. Главная городская площадь, на которую вел выход из замка, была уже полна людей. В центре грозно стоял эшафот, сейчас пустующий, но вечно ждущий своего кровавого часа. Барды надрывали свои голосовые связки, пытаясь заработать пару золотых на своем таланте, однако мало кто останавливался, чтобы послушать их пение. Солнце уже полностью взошло и грело людей своими теплыми летними лучами. Когда на эшафот взошел глашатай, люди на площади замолкли, ожидая известий. Расправив свиток, худощавый мужчина с козлиной бородкой, прокашлявшись, начал вещать:       — Война между войсками Асерфера и Орна продолжается. Орн все глубже впивается в наши земли, а потому король издал указ о вербовке в армию всех мужчин старше 14 лет. Верьте, жители Асерфера, мы сокрушим Орна и его армию вместе, и ничто не будет угрожать вам и вашим детям! – он говорил от всего сердца и отчаянно жестикулировал, пытаясь донести всю суть своих слов в сердца людей.       Эта война началась несколько месяцев назад. Из мелких деревень начали пропадать люди – а точнее, стали пропадать целые деревни людей. А потом пришел он. Он называл себя Орн. Никто никогда не видел его лица, не знал, кто он и каковы его цели. Однако одно было ясно: он пришел убивать. И он выпустил свою армию на земли королевства, и началась ужасная, кровопролитная война. Бойцы Орна не были людьми. Больше не были. С помощью черной магии он изменил их тела, сделав похожими на уродливых монстров, и назвал их ксандрифами. Каждый ксандриф безоговорочно подчинялся Орну и жаждал крови, словно голодный зверь. Уничтожая города и создавая из пленников новых монстров, этот тиран вскоре стал кошмаром наяву. И вот когда мощи подготовленной армии стало недостаточно, император призвал мужчин-простолюдинов защищать свое государство.       — Да сто пудов даю, что этот Орн ничегошеньки сделать не сможет, — фыркнул Вилли и безмятежно продолжил свой путь.       — Я бы на твоем месте не был так в этом уверен, — тихо проговорил Рон, и, услышав его слова, Вилли нахмурился.       — С чего это ты взял, что нам надо бояться? — с вызовом в голосе спросил он, стоя вполоборота к мальчику.       — Война никогда не была вещью, над которой смеются. Не будет и сейчас, — Рон, как обычно, смотрел как бы мимо своего собеседника, однако вид этих незрячих глаз заставил храбреца Вилли чуть вздрогнуть.       — Да ну тебя, — буркнул он. — Жаль, что мне не четырнадцать, — с этими словами он подобрал с земли палку и начал размахивать ею, словно мечом. — Ух, я бы им всем там задал жару!       — Я хочу сразиться с тобой! — улыбаясь, предложил Вильям. Его начали учить фехтованию с самых малых лет, и мальчику хотелось продемонстрировать свои умения.       Вилли остановился, обдумывая это предложение. Наконец, по-деловому причмокнув губой, он ответил:       — Ну что ж, давай, только сначала выйдем на поле. Кто последний, тот упырь!       Как только остальные услышали это, они тотчас сорвались с места. Слепой Рон бежал наравне со всеми, даже обгоняя неженку Лилит, так как он видел преграды перед собой, хоть и смутно. Они неслись мимо домов, мимо людей, недоуменно оглядывающихся на куда-то спешащую шайку ребятни.       Последним на поле прибежал Вильям. Он еле дышал, в сравнении с почти не уставшими ребятами – сказывалась ленная жизнь аристократа. Поле было усыпано разномастными цветами, и Лилит, прельстившись их красотой, тут же уселась прямо на траву и принялась плести венки, что-то напевая себе под нос.       — Ну что, бери палку! Посмотрим, кто сильней! — восторженно крикнул Вилли, предвкушая поединок. Он уже встал в боевую стойку, широко расставив ноги. Вильям, немного отдышавшись, подобрал подходящую палку и приготовился к схватке. Кассандра с интересом наблюдала за обоими. Ей было интересно, кто победит: крепкий и самоуверенный Вилли, или же худощавый, но сильный духом Вильям? Кстати, о сыне аристократа: только сейчас Касс как следует вгляделась в его черты – он был бледнокожим, имел резкие черты лица. Его манеры были безупречны, каждый жест был преисполнен достоинства. Чуть позже она обратила внимание на его уши, и то, что она увидела, пробудило в ней сильнейшее любопытство: кончики ушей были как будто обрезаны ножницами, и эти некрасивые шрамы портили правильность его лица.       Тем временем Вилли сделал первый выпад: широко размахнувшись, он нанес удар из-за головы сверху вниз. Вильям, предугадав его попытку, уклонился, отступив влево, и ударил соперника по ребрам. Вилли пошатнулся, шипя от боли, и в ярости ударил еще раз, на что аристократ снова ответил уклонением. Он заставлял Вилли кружиться на месте, попеременно нанося удары со всех сторон. Кассандра восторженно замерла, наблюдая за танцем Вильяма. В конце концов, мальчик выбил оружие из рук Вилли. Побежденный был весь красный от гнева, он тяжело дышал, с ненавистью смотря на того, кто посмел ущемить его гордость. Внезапно он с диким криком бросился на Вильяма и повалил его наземь, он яростно бил его кулаками по лицу и все так же выкрикивал угрозы и проклятья. Аристократ растерялся, не имея понятия, что делать в этой ситуации, а потому он просто пытался закрыться ладонями от кулаков Вилли. Из его разбитого носа хлестала кровь, из глаз против воли потекли слезы. Кассандра бегала вокруг них и что-то кричала. Она хотела это остановить, но боялась того, что Вилли в порыве ярости ударит ее. Рон тихо наблюдал со стороны.       Все закончилось, когда вмешалась Лилит. Она просто подошла и схватила Вилли за ухо, оттаскивая его от Вильяма. Усадив его на землю подле себя, она дала ему звонкую пощечину. Лилит хмурилась, глядя на него, и в ее нежном голосе слышались нотки злости:       — Ты нечестно поступил, Вилли. Мальчик победил тебя, а ты! Ты повел себя, как грязный поросенок, напав на него! Тебе должно быть стыдно, понял? — Вилли, все еще красный от злобы и обиды, под грузом уничижающих фраз весь как-то сжался, опустив взгляд в землю. Он не мог поверить, что неженка-аристократ смог превзойти его. И пусть бы это было вышивание крестиком, но только не фехтование! Вилли недовольно шмыгал носом, выслушивая нотацию Лилит, а в это время Касс помогала Вильяму подняться и привести в порядок свое лицо.