Никогда не задерживаясь на месте

– Надолго на этот раз? – Я не знаю. Я никогда, черт подери, не знаю. Он просто появляется, и мы переезжаем, и потом, как только я по-настоящему начинаю привязываться к очередной убогой экзотической дыре, он тут же решает бросить меня на произвол судьбы. Мудак исчезает в, как он имеет наглость это называть, гребанной деловой поездке, и затем мы снова переезжаем; мчимся навстречу новому приключению, пока я пытаюсь понять, до какого же уровня уебищности может опуститься Ножебатя в своем вечном побеге от неизбежного тюремного заключения, к которому я каким-то образом сумел присоединиться без моего, мать его, согласия. Соллукс молча смотрел, как он сваливает кучу одежды в чемодан, и Каркат бросил на него яростный взгляд: – Видишь! Ты постоянно жалуешься на Митта, но вы хотя бы, блядь, остаетесь с ним на одном месте! – Я жалуюcь на МТ, потому фто он из тех парней, которые думают, фто кататься на cкейте по оживленной дороге в фяс-пик, фтобы впефатлить свою девуфку – это хорофая идея, КК. А фто? Он нужен тебе? Ты можеф забрать его с собой, поверь мне. – Ага, и заиметь еще более ебанутую компанию в волшебном таинственном туре по стране, в котором Ножебатя, двигаясь от города к городу, сменяет один ордер на арест за другим? Все и так довольно паршиво и без еще одного стремного лунатика. – МТ не лунатик, у него профто... уникальный взгляд на мир, вот и фсе. – Меня не ебет. Только посмотри, каким большим хреном меня это не ебет. Посмотри на него, – Каркат развел руки в стороны, затем сердито скрестил их на груди и уставился в пол. – Я даже не знаю, куда мы едем на этот раз. Это хуйло никогда не говорит мне, пока мы уже не будем на месте. Лучше бы он просто, блядь, оставил меня здесь с тобой! Тогда я, по крайне мере, остался бы с кем-то, кого ненавижу немного меньше, чем всех остальных идиотов, с которыми я обычно вынужден мириться. – Уверен, ты будеф в порядке. – Одно утешает: если город окажется кошмарным, мы все равно его покинем рано или поздно. – Плюc, я не cобираюсь пропадать из cети только потому, фто ты переехал, КК. Я фcе ефё буду рядом. – Наверное. Передай Арадии, что мне жаль, что я не смогу попрощаться лично. Куча дерьма, которая меня породила, потребовала моего незамедлительного присутствия, неблагодарный сукин сын, – он бросил оставшиеся жалкие пожитки в рюкзак, застегнул его и забросил на плечо. – Было вроде как терпимо познакомиться с тобой вживую. Надеюсь, сможем когда-нибудь повторить. – Надеюcь, в следующий раз мы не потратим cтолько времени, гоняяcь за моим братом. Мне жаль, фто он разбил твой ноут. – Все в порядке. Ножебатя купит мне еще один дерьмовый ноут, если какой-то хер, который, как он считает, преследует его, установил на него трекер. Он постоянно так делает. – Пофему ты терпиф его? Я знаю, фто тебе пятнадцать, но я уфол из дома, когда мне было примерно cтолько же. Каркат замер, подергал ремень сумки и пожал плечами, вздохнув: – Думаю, потому что он все еще мой сраный папа, и где-то в глубине моего идиотского сердца я до сих пор умудряюсь любить его, несмотря на его чертово безумие. Я знаю, что все дерьмо, которое он творит, лишь его особая форма выражения долбанутой отцовско-родительской заботы, потому что, бля, если бы меня не было рядом, он бы просто нашинковал любого, кто попытается арестовать его, поверь мне. Соллукс фыркнул, потом неуклюже обнял его и похлопал по спине. Они направились к двери. Уже на пороге Соллукс взъерошил его черные волосы, заставив Карката выругаться и подпрыгнуть в неудачной попытке дотянуться до чужих светлых кудрей. – Если тебе фто-то понадобится, только скажи. Я, наверное, все равно не смог бы разруфить ваф сыно-отцовский союз, если ты и правда хочеф уехать... Но, если честно, ты такой бесхребетный дурак, КК. – И не говори, Сол. И не говори.

.:.

Как только они сели в машину, Грабитель вернул ему серпы вместе с билетами до гребаного Захолустья, штат Вашингтон. – Воу, ты что, правда даешь мне оружие? Насколько дерьмовое у него настроение, раз ты решил, что это хорошая идея? – Мы столкнулись со Снеговиком, – прогрохотал в ответ Грабитель, не отрывая глаз от дороги. Каркат застонал и закрыл лицо руками, затем выругался и уткнулся лбом в приборную панель, просидев так весь остаток пути до аэропорта.

.:.

– Где тебя черти носили, мелкий? Каркат молча застегнул ремень безопасности и посмотрел на отца, который сидел на водительском месте и курил, не обращая внимания на предупреждающие знаки, разбросанные по всей парковке. Ножебатя избегал его взгляда, предпочитая обращаться к его левому уху. – Собирал вещи, черт подери, имей терпение. Ты только что протащил меня через всю гребаную страну! Отец ухмыльнулся, но завел машину и молча покатил по дороге, пока они не затерялись в унылом заснеженном пригороде. Каркат дрожал от холода в машине на протяжении всего пути. Ножебатя нахмурился и покосился на него, когда они свернули на подъездную дорожку, но, к счастью, ничего не сказал, молча наблюдая за тем, как Каркат трясущимися руками достает чемодан из багажника. – Я купил тебе чертову зимнюю одежду, иди переоденься, если ты у нас такой неженка, – наконец выдавил он из себя, когда они подошли к двери. Каркат кивнул, пробормотав что-то себе под нос, и направился к лестнице, не обращая внимания на коробки, разбросанные по гостиной. Он сомневался, что отец когда-нибудь распакует их, учитывая все прошлые переезды. Его комната была помечена стикером с его именем, написанным вытянутыми черными буквами. Он зашел и вывалил все свои пожитки на пол, затем подошел и скептически уставился на кучу курток, штанов и огромные зимние ботинки, ожидающие его. По крайней мере все это сделает его пребывание снаружи более-менее сносным, нехотя заметил он. – Пацан! Тащи сюда свою задницу, я хочу, чтобы ты убрал долбаный знак. Каркат вздохнул и начал одеваться, у него было чувство, будто он собирается войти в сильнорадиоактивную зону или, возможно, даже полетит в космос, учитывая то количество одежды, которое он нацепил на себя. Но главное, что ему было тепло, так что пофиг. Под последней курткой лежал маленький черный сверток, он нахмурился и начал возиться с оберткой прямо в перчатках, пока она не порвалась, выпуская на свет ярко-красный шарф. Сначала ему показалось странным, что Ножебатя завернул его, но когда он поднял шарф, то заметил маленький вышитый узор по краям, сделанный вручную, довольно простой, но узнаваемый. – Тебе ведь нравятся крабы? – спросил отец, стоя в дверях, и Каркат подпрыгнул от неожиданности, а затем кивнул, проведя большим пальцем по черным нитям, образующим узор. – Ну что ж. Так ты поймешь, что это дерьмо твое. Вали уже на улицу и забери табличку. Я хочу распаковать вещи. – ...Спасибо, – пробормотал он, заматывая шарф вокруг шеи. Ножебатя пожал плечами и оглядел его с ног до головы, затем повернулся и пренебрежительно сказал: – Было вроде как скучновато без твоих вечных криков матерящейся шлюхи. Постараюсь не сваливать больше. Он начал спускаться по лестнице вниз, и Каркат закатил глаза, осторожно маневрируя по ступеням вслед за ним. Несмотря на головную боль от смены часовых поясов, на тоску по Солу и ожидание бесконечной ругани... Отец только что сказал, что скучал по нему, и где-то глубоко под слоями шарфа его губы растянулись в улыбке.