Дневник его жены

      «Мне всё чаще снятся сны о прошлом. Один из кошмаров преследует меня. Он о тех сутках, которые я провела в плену у Гриммеля. Искалеченная нога беспокоит меня всё сильнее, возможно, поэтому сны становятся всё более реалистичными. Сморкала волнуется, он видит, что со мной что-то не так, но я не хочу доставлять ему дополнительных хлопот. Я живу с этой ноющей и постоянно повторяющейся болью уже очень давно. Я привыкла. Травы Валки помогали очень хорошо. До недавнего времени…       На самом деле, я сама отчасти виновата в том, что со мной случилось. Когда наша команда напала на логово Гриммеля, мы все разделились. Конечно, Сморкала не хотел упускать меня из виду, но нам пришлось рассредоточиться, когда мы оказались в ловушке.       Началась такая неразбериха. Эти проклятые Смертохваты повсюду разбрызгивали свою кислоту. Загорались деревянные перекрытия, каменное строение рушилось на глазах. Мимо меня проскочил Иккинг, торопясь на помощь Астрид. Где-то в отдалении я услышала, как меня зовёт Сморкала. Я откликнулась и обернулась, хотела убедиться, что с моим братом и любимым всё было в порядке. Но тут раздался новый взрыв, и один из драконов Гриммеля подтолкнул узкую балку, на которой я стояла, секундная задержка стоила мне травмы.       Падая, я пыталась ухватиться хоть за что-нибудь. Впервые за долгое время мне стало страшно, я начала понимать, что всем удалось выбраться, кроме меня. Ожесточённая битва, развязавшаяся несколько минут назад была завершена, и я не видела никого из своих. Ногу я разодрала обо что-то чуть не до кости. Я не помню, как приземлилась — сознание покинуло меня.       Очнулась я уже в клетке. Разорванное бедро жутко болело. Доспехи не спасли меня. Потом я ещё спрошу за это у Иккинга. Я была одна. Никого из моих друзей. В соседней клетке на меня жалобно смотрел небольшой дракончик, в котором я признала Острокоготя. Его глаза были наполнены ужасом, он суетливо метался по своей клетке, словно искал выход. Но выхода не было. Моя голова раскалывалась на части. Я осторожно села, и принялась оценивать ущерб своей ноге. В целом ничего такого, с чем не справилась бы Готти, но я не была уверена, что доберусь до неё в ближайшее время.       Внезапно длинная тень загородила мне слабый свет из узкого окна, и, подняв глаза, я увидела перед собой нашего врага. Не зря его кличут Ужасающим. Такого отчуждённого, бесцветного лица я ещё не видела. Как мертвец, вышедший из могилы. Но мы, наша команда, наше племя, и не с такими справлялись. Несмотря на то, что внутри у меня всё сжалось, я вскинула голову и нацепила как можно более равнодушное и спокойное выражение на лицо. Совершенно не обязательно этому долговязому монстру знать, как сильно я напугана. Мне надо лишь немного подождать, Сморкала и остальные наверняка вернутся за мной. Да и Иккинг своих не бросает. Возможно, они уже летят обратно.       Гриммель молчал и рассматривал меня, и от его взгляда во мне всё сжималось. Но я усилием воли заставила себя широко и насмешливо ему улыбнуться — главное, не показывать страха.       — Так вот ты какой, Гриммель Ужасающий, — пропела я. — А я уж боялась, что и не познакомимся, — я изо всех сил старалась, чтобы мой голос не дрогнул при моей неловкой попытке шутить.       Гриммель удивлённо вскинул брови, и его лицо вытянулось ещё больше.       — Так-так… Кто это тут у нас? Одна из бесстрашных всадников? Любопытно, — произнёс он.       Его голос пробирал до костей. Но Торстоны не сдаются. Будущие Йоргенсоны тоже. Так что я изо всех сил делала вид, что я на каникулах и просто заглянула к нему на чашку чая. Надо подождать, немного подождать и потянуть время, пока за мной не вернутся жених и друзья.       — Твои друзья тебя бросили, — равнодушно заметил Гриммель, словно услышал мои мысли. — Они тебя недолюбливают?       — Что? Бросили? Нет, — рассмеялась я ему в ответ. — Я просто решила немного отдохнуть от своих обязанностей. Работа так утомляет. А у тебя тут ничего, уютненько, — продолжала я нести околесицу, осматривая чёрные от копоти, мрачные стены и решётки. — Не найдётся ли у тебя для гостьи чего-нибудь… ну, ты понимаешь, выпить и закусить?       Гриммель помедлил немного, а потом вошёл внутрь моей камеры. Он присел на корточки и приблизился ко мне. Надеюсь, он не заметил волну дрожи, что прокатилась по ему телу. Этот человек пугал меня до чёртиков. Но я не собиралась так просто сдаваться. Я сжала зубы.       — Послушай, девочка, тут тебе не курорт, а я не добрая волшебница, — прошипел он. — Ты в плену. И поскольку я очень, очень хочу схватить и растерзать Фурию вашего вождя, то ты — та, кто поможет мне найти ваше новое пристанище. Всё-таки Иккинг — редкостный дурачок, — Гриммель со скучающим видом посмотрел на свои ногти. — Явиться сюда… это было очень глупо. И предсказуемо. Так вот, милая, — он провёл пальцем по моей щеке, и я сильнее вжалась в стену, — я жду от тебя сотрудничества.       Я инстинктивно дёрнулась от него и зло ответила:       — Я тебе ничего не скажу!       Гриммель хмыкнул и посмотрел на мою раненую ногу.       — Больно? — спросил он. Но я не успела ответить, потому что он со всей силы сжал моё бедро, так что у меня из глаз брызнули слёзы. — А знаешь, что будет, если добавить туда яд Смертохвата?       От ужасной боли, которая расползлась по всему телу, я начала задыхаться. Вся моя уверенность исчезла. Я погибну тут, думала я, и никто не успеет меня спасти. Я никогда не выйду замуж за Сморкалу, у нас не родятся маленькие Йоргенсоны. Я больше не увижу своего чокнутого братца. Не прокачусь на Барсе. Я погибну здесь, совсем одна…       Охотник легонько свистнул, и один из его драконов протиснул голову в клетку. Нет, только не это!       — Так что, милая, мы поняли друг друга? — пропел мой тюремщик.       Я задергалась, стараясь уползти от него и его твари, но позади меня была стена, а этот урод крепко держал меня одной рукой. Другой он ласково почёсывал своего питомца.       — Я жду…       Тор, Один и все, кто там есть, боги, кто-нибудь, помогите мне! Дракон повернул ко мне свою отвратительную голову, за которой я рассмотрела острое жало, которое выскочило из его хвоста. Если я выживу, клянусь, я объявлю всем Смертохватам кровную вражду. Я буду, как Гриммель с Фуриями. Дракон тихо, угрожающе зашипел и разинул пасть, в глубине которой клокотало. Он приблизил ко мне свою отвратительную морду, его слюни стекали на меня…       — Стой! — закричала я. Мой мозг лихорадочно соображал. Надо тянуть время. Я не могла смириться с мыслью, что погибну здесь и сейчас. Надежда, что мой жених, мои друзья, брат, все они придут за мной, вспыхнула во мне с новой силой. Я не готова была умереть. Не здесь и не сейчас. — Я скажу!.. Скажу…       Гриммель довольно улыбнулся, давая знак дракону уйти. Но проклятое создание, захлопывая свою пасть, всё же выпустило часть кислоты вместе со слюной. Всего лишь капля, которая стала не такой смертоносной. Но когда всё это месиво попало мне на ногу, я закричала так, как никогда в жизни. А потом я снова потеряла сознание.       Когда я очнулась, то была всё в той же клетке. Из-за решётки на меня всё так же жалобно смотрел маленький Острокоготь. Я услышала тихие голоса, один из которых принадлежал Гриммелю. Я осторожно шевельнула больной ногой. Честно, она болела так, что я её совсем не чувствовала. Я боялась даже смотреть на неё.       Я начала лихорадочно соображать, что мне делать. Если я подам признаки жизни сейчас, то Гриммель потребует от меня ответов, которые я ему дать не могу. Я не знала, сколько уже прошло времени, и что происходило во внешнем мире, но я по-прежнему верила, что скоро меня вызволят. А пока этого не произошло, я думала, как мне спастись самой.       Люди, собравшиеся вокруг Гриммеля, пытались решить загадку — на каком же острове укрылись жители Олуха. Я очень осторожно протянула руку к соседней клетке и потрогала мордочку Острокогтя. Малыш доверчиво посмотрел на меня, склонив голову, и тихонько уркнул. На моё счастье Гриммель и компания были слишком заняты, так что я принялась шарить в своём ботинке. Обычно там у меня была отмычка — никогда не знаешь, где можешь оказаться. Надо только подождать, когда здесь никого не будет, и притворяться спящей.       Ужасно скучное занятие — просто лежать. Слушать болтовню Гриммеля мне не нравилось, он не говорил ничего путного, переругивался со своими сообщниками. Я ждала и ждала, не знаю, сколько прошло времени. Мне казалось, что уже целая вечность. Наконец, я услышала шаги у своей камеры и изо всех сил постаралась успокоить дыхание, чтобы не выдать себя.       — Не очнулась ещё? — грубый мужской голос.       — Нет, — холодный и сухой Гриммеля. — Когда придёт в себя, выпотрошите её, не думаю, что у неё будут силы сопротивляться. Она должна всё рассказать. Нам надо найти мальчишку и его Фурию.       Удаляющиеся шаги, и всё стихло. Какое-то время я не шевелилась. Потом я приоткрыла глаза и внимательно осмотрела помещение. Никого. Глупо. Очень глупо, Гриммель.       Стараясь не шуметь, я отперла с помощью отмычки свою клетку, а затем и клетку малютки Острокогтя. Это было не так-то просто, учитывая то, как жутко болела у меня нога, я её почти не чувствовала и еле волокла по полу.       — Всё хорошо, малыш. Всё хорошо, — шёпотом повторяла я, успокаивая дракончика и себя. — А теперь давай убираться отсюда.       Всё не могло пройти идеально, разумеется. Один из Смертохватов проснулся и, заметив нас, бросился в погоню. Но каким-то чудом нам с малышом удалось удрать.       Оказавшись на свободе, я без сил упала на спину дракончика. Нога отказала окончательно. Раз нас заметили, наверняка будет хвост, но мне уже было всё равно. Я на свободе! Пусть она продлится недолго, по крайней мере, я не умру в этой ужасной клетке.       Не успели мы пролететь и нескольких метров, как наткнулись на Сморкалу и Валку. Первый, разозлившись на бездействие Иккинга, полетел за мной в одиночку, Валка же не хотела отпускать «мальчика» одного. Где был сам Иккинг никто не знал. Они с Астрид куда-то улетели.       Я спаслась, но война была не окончена… Как мне потом сказали, я пробыла в плену не больше суток, а мне казалось, что прошло несколько дней. Валка и Готти восстановили мне ногу. Она исправно служила мне, несмотря на своё уродство и оставленные жуткие шрамы. Но, видимо, я исчерпала лимит своей удачи, проклятое бедро болит всё сильнее».       Сморкала старался не вспоминать о тех сутках, когда он не знал, жива его невеста или нет. Он был ужасно зол на Иккинга, тот и пальцем не пошевелил, чтобы спасти одну из их команды. Конечно, его-то невеста была при нём, всегда рядом, всегда на подхвате.

***

      — Где Забияка? — в испуге крикнул Иккинг. — Задирака?       — Ой, боги! Я… я думал её спас Сморкала.       — Зачем ты на меня сваливаешь? — возмутился Сморкала. — Вы же вместе летаете на этом недоразумении с двумя головами. Я сотни раз ей говорил, что вам пора разделиться, но она считала, что обидит тебя этим! А тебе, оказывается, плевать на это?       — Так, давайте все немного успокоимся, — встряла Валка. — Иккинг, это не твоя вина. Сморкала…       — Не его вина?! — закричал Сморкала. — Кто потащил нас всех в логово этого психа на верную погибель? Делайте, что хотите, я возвращаюсь.       — Сморкала, нет! — попытался остановить друга Иккинг. — Одному тебе нельзя!       — Но больше, видимо, никто не думает, что Забияка может погибнуть?       — Ой, да брось, — отмахнулся Задирака. — Не завидую Гриммелю, она его достанет уже к обеду, и он вышвырнет её, лишь бы больше никогда не встречаться.       — Заткнись! — Сморкала вцепился в близнеца. — Если тебе плевать на её жизнь, прекрасно. Если вам всем плевать, — он оглядел наездников, — ладно. Я переживу. Но я не переживу, если не попробую вызволить её оттуда.       — Но это слишком опасно! — не унимался Иккинг, хватая Сморкалу за руку, когда тот уже практически был в седле.       — Да что ты? — съязвил викинг. — А я-то думал, что это будет развлекательная поездка!       — Сморкала, дай мне хотя бы пару часов, я придумаю план. Всё равно вы с Кривоклыком слишком устали, и вам нужно немного передохнуть, — Иккинг использовал последний из возможных аргументов, чтобы остановить друга. — Пожалуйста!       Сморкала бросил взгляд на своего дракона и сдался. Им не преодолеть весь путь туда и обратно, особенно, если придётся сражаться. Кривоклыку и правда нужен отдых.       — Ладно, у тебя есть пара-тройка часов. Но не больше!       Иккинг не сдержал своего слова. Они с Астрид улетели на поиски его влюблённого дракона. Когда Сморкала узнал об этом, он поклялся прибить «чёртову Фурию и его подружку и подарить их Гриммелю». Больше он никого не желал слушать, он собрался в путь и полетел обратно за своей невестой. Прошло и так уже больше времени, чем ему бы хотелось.       За ним увязалась Валка, хотя он этого и не хотел, и даже просил её оставить его в покое. Но чем ближе они подлетали к флоту Гриммеля, тем больше он чувствовал благодарность за то, что она рядом. Всё-таки опытный воин, каким она была, и её огромный Грозокрыл — хорошее подспорье в непростом деле, которое он затеял. У него даже плана не было, кроме как «прилетим туда, заберём Заб, стукнем по голове Гриммелю и улетим». Но хоть что-то…

***

      Одни из самых страшных часов в жизни Сморкалы, когда он не знал, что с Забиякой, когда его мучили страх и неизвестность. Он ненавидел ждать, но пришлось, пока Иккинг придумает план. Обычно у того всегда это выходило довольно неплохо. По крайней мере, обычно все они оставались живыми и относительно невредимыми. Но в этот раз что-то пошло не так. И это что-то — был Беззубик, который совершенно потерял голову от белой красавицы с гладкой чешуёй. И как не вовремя!       Когда Сморкала летел на выручку к Забияке, он думал, что не простит Иккинга за то, что тот поставил жизнь своего Беззубика выше жизни своей подруги. Но прошло всего несколько часов, всё племя было вынуждено попрощаться с драконами, и Сморкала понял, что испытывал Иккинг в момент своей разлуки с крылатым другом. Вместе с Кривоклыком у него вырвали часть сердца, задев самые потаенные струны души.       Забияка всегда стеснялась своих шрамов и раскуроченной ноги. В первое время их близости она старалась прикрыть её тканями, простынями, платьями. Но Сморкала убирал всё это, покрывал бесконечными поцелуями её шрамы на левом бедре, и постепенно она смирилась с ними. Он говорил, что любит её из-за них ещё сильнее, ведь они показывают силу её духа, мужество и неугасимую жажду жизни.       Так, значит, нога её всё-таки сильно беспокоила… Она никогда не жаловалась. Но он догадывался. Иногда Забияка была раздражительная больше обычного, чаще сидела и старалась меньше ходить. Вскоре Сморкала понял, что это говорит старое ранение. Но он не хотел задевать её гордость. Он просто сходил к целительнице и спросил, чем он может помочь. И лично приносил необходимые травы для снадобья, чтобы у Забияки всегда было средство, которое может облегчить боль.       Но в конечном итоге, это её не спасло…