Season Of Fall

Кирпичный барьер проглатывает Эрика, и мы остаемся на кишащей магглами платформе. Адриан смотрит на стену несколько секунд и отводит меня чуть в сторону, чтобы другие ученики не врезались в нас своими лязгающими тележками. — С ним нужно наладить контакт, — говорит он. — Вполне подходящая компания. К тому же, он всегда будет знать, где Мелани. Вряд ли она поверяет ему все свои тайны, но я уверен, что Эрик будет следить за ней чуть ли не так же внимательно, как ты. Надеюсь, ты будешь делать это менее очевидно, чем он. — Конечно, — киваю я. — Мелани ни о чем не узнает. — Хорошо, — Адриан кладет ладонь мне на плечо. — Ты должна знать, где и с кем она проводит время. И в этом вопросе лучше полагаться на себя, возможно, Эрика и его друзей, и не пренебрегай болтовней школьных сплетниц. А вот Скорпиуса о Мелани можно не спрашивать, скорее всего он будет ее покрывать… Адриан замолкает, когда рядом с нами останавливается семья волшебников. Родители долго убеждают маленького ребенка, что он не застрянет в барьере, прежде чем он соглашается пройти за руку с матерью. Адриан ждет, пока за ними исчезнет и отец, и поворачивается ко мне. — Ты все поняла? — Не переживай, Адриан, — серьезно произношу я. — Я не позволю Мелани снова тебя предать. — Вот и умница, — он сжимает ладонь. — Я знаю, что выполнение моей просьбы может отнять у тебя время, которое ты хотела бы провести со Скорпиусом, но ты знаешь, что делаешь это не для меня. Ты делаешь это ради Селвинов. — Ради Селвинов, — повторяю я. Адриан мог бы перестать напоминать мне, что это важно для всего нашего рода. Нас осталось всего двое, поэтому наследник Селвинов должен родиться как можно скорее, не говоря уже о том, что приданое Мелани спасет нашу семью от окончательной нищеты. Конечно, я хотела бы, чтобы Адриан женился на достойной его девушке, но если женитьба на Мелани поможет нам наконец выплатить все дядины долги, то это совсем небольшая цена. — Идем, — говорит Адриан. — Нужно найти Скорпиуса. Не хочу, чтобы ты ехала одна. Я встаю перед барьером. Мне не страшно — я знаю, что он пропустит меня на платформу 9¾. Но заставить себя вбежать в кирпичную стену все равно оказывается не так-то просто. Я уже проходила через барьер, точнее, меня проносил на руках отец, но я почти этого не помню. — Адела? — Да, я иду. Я делаю вдох, разбегаюсь и зажмуриваюсь перед стеной, но столкновения не происходит — вместо этого меня обволакивает какая-то вязкая субстанция. Я не успеваю начать задыхаться, потому что уже через секунду оказываюсь на платформе. Я оглядываюсь по сторонам и вижу все как будто впервые. В последний раз я была здесь в пять лет, когда мы с родителями провожали Адриана в школу. Потом дядя Арно считал его уже достаточно взрослым, чтобы добираться до поезда самостоятельно, и я прощалась с ним дома. Адриан появляется на платформе с моим саквояжем и останавливается рядом. — Ты видела Малфоев? — Нет, — я спохватываюсь и начинаю искать глазами Скорпиуса и его родителей. — Ладно, идем. Может, увидим его по пути. Адриан ведет меня вдоль поезда, а я рассматриваю людей, с которыми мне предстоит учиться еще два года. Не считая короткого визита в Международный Атлантический лагерь этим летом, я, наверное, никогда не видела столько своих ровесников в одном месте. Признаться, увиденное меня поражает. В лагере я встретила много девушек в коротких платьях, но там это было еще простительно: это был летний отдых, к тому же среди них было полно американок, которые известны своей распущенностью. Но то, что сейчас школьницы позволяют себе расхаживать как девицы легкого поведения на глазах у родителей и учителей, — просто немыслимо! Мимо меня проходят девочки в коротких юбках, с вырезами на свитерах и ярким макияжем. Родители идут рядом с ними как ни в чем не бывало, как будто даже не задумываются о будущем и репутации своих дочерей. Глядя на своих будущих однокашниц, я начинаю сомневаться в своем решении поехать в школу. Что я буду делать в таком вульгарном обществе? Конечно, на Слизерине таких студенток не будет, но на общих территориях мне придется с ними пересекаться. Надеюсь, они хотя бы не будут со мной заговаривать. Адриан резко останавливается посреди платформы. Я поднимаю на него голову, но он смотрит куда-то вперед, сжав челюсть. Проследив за его взглядом, я вижу стремительно идущего нам навстречу Джеймса Поттера. Очень надеюсь, что он просто провожал здесь Альбуса и их сестру и ему не хватило наглости заговорить с Мелани. Не заметив нас, он проходит мимо, и Адриан продолжает шаг. Я прекрасно понимаю его негодование. Вот уж кто меня удивил: Мелани на каждой нашей встрече выглядела воспитанной и приличной, и я и подумать не могла, что на деле она окажется не лучше шлюх, которых дядя Арно постоянно притаскивал в наш дом. Конечно, нехорошо радоваться, когда моему брату так не повезло, но после скандала с Мелани мысль о Скорпиусе приносит мне еще большее облегчение. Мне посчастливилось быть помолвленной по любви с человеком, который отвечает на мои чувства. Даже не представляю, что стало бы с моей жизнью, если бы дедушка заранее не озаботился этим вопросом. Вряд ли нашелся бы такой же чистокровный, богатый и красивый мужчина, который взял бы меня в жены без приданого после того, как дядя полностью разорил нашу семью. — Я вижу Малфоев, — говорит Адриан. — Идем. Я следую за ним через толпу и, когда она рассеивается, вижу в стороне Скорпиуса в компании своих родителей. Миссис Малфой замечает нас первой и приветливо улыбается. — Доброе утро! — говорит она, пока Адриан обменивается рукопожатиями со Скорпиусом и его отцом. — Как настроение, Адела? Готова к школе? — Спасибо, хорошо, — отвечаю я. — Немного нервничаю, но, уверена, Скорпиус и Мелани помогут мне адаптироваться. Я бросаю взгляд на Адриана, и он посылает мне одобрительную улыбку. Я все делаю правильно. Полагаться на Мелани в чем-либо после случившегося я бы не стала, но такой ответ одновременно позволит мне проводить с ней больше времени и еще раз подтвердит обществу, что никакого разлада между Адрианом и его невестой нет. — Разумеется, — кивает Скорпиус. — Ты уже некоторых на Слизерине знаешь, так что очень быстро освоишься. — Спасибо, Скорпиус. Его чуткость и заботливость никогда не перестанут меня приятно удивлять. Даже несмотря на его натянутые отношения с большинством одноклассников, он готов мириться с ними, чтобы я комфортно чувствовала себя в школе. Меня это успокаивает. Конечно, я не буду провоцировать Скорпиуса, общаясь с Крисом на его глазах, но испортить отношения с такой влиятельной семьей, как Розье, мы с Адрианом просто не можем себе позволить. К счастью, Альбус учится на Гриффиндоре, и у меня будет время на поддержание важных социальных связей, пока Скорпиус будет со своим другом. — Я уверена, что уже через пару недель ты забудешь, что не училась в Хогвартсе в предыдущие годы, — любезно произносит миссис Малфой. Я благодарно улыбаюсь. С матерью Скорпиуса я вижусь довольно редко, потому что Малфоев не жалуют в высшем обществе, но каждый раз невольно пытаюсь произвести на нее впечатление. Через два года — а если мне удастся пройти программу быстрее, то и через год — она станет моей свекровью, и мне хочется, чтобы она приняла меня в свою семью не только потому, что так того требует договоренность дедушки с Рупертом Гринграссом. Это только со Скорпиусом мне повезло, а признание его матери мне еще предстоит завоевать. Больше меня смущает мистер Малфой, но, если Скорпиус до сих пор не разорвал с ним отношения, я тоже должна буду смириться с этим родством. Единственное, что меня беспокоит, — это то, что он может попытаться внушить свои либеральные идеи внукам. Я знаю, что Скорпиус любит своего отца и что на рассудок Драко сильно повлияла война, но я не позволю своим детям усомниться в традициях и ценности чистой крови только потому, что их вовремя не оградили от пагубного влияния деда. Я сама слишком долго жила под гнетом сумасшедшего родственника и не хочу для них ничего подобного. Надеюсь, любовь Скорпиуса к родителям не ослепит его настолько, что он пренебрежет воспитанием собственных детей, и он поможет мне ограничить их общение. А в будущем он восстановит разрушенную репутацию семьи, и к тому времени, как наши дети пойдут в школу, общество уже забудет о позорной вехе в истории рода Малфой, и на их долю не выпадет тех испытаний, которым подверг Скорпиуса его отец. — Где вы потеряли Мелани? — спрашивает Скорпиус. — Они с Эриком уже в поезде, — отвечает Адриан. — Наверное, вам лучше найти их, пока поезд не тронулся. Он прав. То, что Джеймс Поттер был здесь, все-таки вызывает подозрения, и мне стоит убедиться, что Мелани действительно осталась со своими друзьями. Я сомневаюсь, что она еще раз выкинет что-то скандальное, но за тот долгий месяц, что она прожила в нашем доме, я не увидела в ней никаких признаков раскаяния. Иногда мне кажется, что Адриан с ней слишком добр. — Да, я бы хотела расположиться прежде, чем мы поедем, — говорю я. Скорпиус начинает прощаться с родителями, а меня снова охватывают сомнения. Мы с Адрианом не расставались так надолго с тех пор, как он сам учился в Хогвартсе. Каждое первое сентября тогда было самым грустным днем в году. Когда мы провожали его с вокзала, я бежала за поездом до самого конца платформы и махала ему вслед, пока меня не забирал отец. Потом родителей не стало, и без Адриана сделалось совсем невыносимо — настолько, что я заболела и целыми днями не могла подняться с постели. А теперь мы поменялись ролями, и уже я оставляю его в компании домовиков и портретов предков, слава Мерлину, что хотя бы без дяди. — Я буду очень по тебе скучать, — говорю я. Адриан улыбается. — Мы увидимся уже в Рождество. Ты и не заметишь, как пролетят эти месяцы. — А как же ты? — спрашиваю я, чувствуя легкий стыд за то, что бросаю его одного. — За меня не беспокойся, — он качает головой. — Учись хорошо и помни, о чем мы с тобой говорили. — Конечно. Я напишу тебе из школы. Забыв о всяких приличиях и о толпе людей вокруг, я кидаюсь ему на шею и крепко обнимаю. Адриан целует меня в щеку и отдает мне мой саквояж. Скорпиус галантно вызывается понести его за меня, но я успокаиваю его, сказав, что благодаря своей магии он ничего не весит. Саквояж достался нам вместе с прочим имуществом покойной тетушки Ингрид. В основном нам в наследство перешел хлам, который нельзя было даже продать, но некоторыми вещами я продолжаю пользоваться до сих пор. Все было ветхое, помятое, пахло старостью и затхлостью, но домовиха перешила и обновила все платья, починила туфли и привела в порядок саквояж. Я знаю, что моя одежда выглядит несколько старомодной, но Адриан сказал, что мне подходит мой стиль, а одеваться как современные девицы я все равно бы не стала. Попрощавшись с братом и старшими Малфоями, я первая поднимаюсь по ступеням в вагон. Скорпиус идет следом. Казалось бы, в поезде должно быть тише, чем снаружи, но тут царит такой же гвалт, как на перроне. Несколько купе, которые мы минуем, оказываются забиты подростками, которые как будто попытались втиснуться в это маленькое пространство всем своим курсом. Мы проходим так два вагона, заглядывая в каждое купе, а третий встречает нас еще большим шумом. Прямо в коридоре собралась толпа галдящих детей, которые, перебивая друг друга, кричат что-то рыжеволосой девушке, стоящей к нам спиной. — Тихо! — девушка повышает голос, и дети наконец замолкают. — Кто виноват, объясните своим деканам. Но, дети, вы же целый год отучились в Хогвартсе и должны знать, что нельзя так бездумно размахивать палочкой, когда вы не умеете колдовать! Магия — это вам не игрушки, если использовать ее так неосторожно, можно серьезно пострадать! — С Томми все будет хорошо? — спрашивает заплаканная маленькая девочка. — Конечно. Зак повел его к медсестре. — А вдруг она не сможет его вылечить? — не унимается девочка. — Не волнуйся, Шэрон. Я открою тебе маленький секрет, — говорит девушка, наклоняясь к ней. — Наша медсестра — это моя кузина, и она лучшая на свете. Твой брат скоро будет как новенький, вот увидишь. Он ни за что не пропустит твое распределение. Шэрон всхлипывает и кидается обнимать девушку. — Спасибо, — говорит она. — Надеюсь, я попаду к тебе на Гриффиндор. Девушка смеется. На мое плечо опускается ладонь. Я вздрагиваю — развернувшаяся передо мной картина слишком отвлекла меня, заставив забыть о Скорпиусе. — Пойдем, поезд скоро тронется, — говорит он. Я киваю, прохожу вдоль коридора и останавливаюсь посередине. Большинство детей уже вернулись в свое купе, но рыжеволосая девушка, Шэрон и еще два мальчика по-прежнему преграждают нам путь. — Прошу прощения, мы можем пройти? — говорю я. Девушка оборачивается. Ее веснушчатое лицо кажется мне очень знакомым, но я не могу сообразить, где видела ее раньше. — О, — она растерянно оглядывает меня и Скорпиуса, как будто не ожидала увидеть в поезде других людей, но быстро берет себя в руки. — Конечно. Она отходит к стене и тянет за собой девочку. — Привет, Лили, — говорит Скорпиус. — Привет, Малфой, — отвечает она как будто неприязненно. Я смотрю на него, ожидая, что он нас представит. — Адела, это Лили Поттер, сестра Ала, — говорит он, и меня осеняет: я видела ее в лагере, когда ей вручили главную награду. — Лили, это Адела. С этого года она будет учиться на шестом курсе. — М, понятно, — кивает девушка, явно не умея вежливо поддерживать разговор. — Приятно познакомиться, — тем не менее говорю я, потому что сама правила хорошего тона нарушать не намерена. — Да, мне тоже, — отвечает Лили, даже не глядя мне в глаза. — Что тут у вас произошло? — спрашивает Скорпиус. Она поджимает губы и окидывает быстрым взглядом детей. — Ничего смертельного, просто второкурсники дорвались до магии. В итоге один из них оказался весь в щупальцах, — поясняет она, прижимая к себе маленькую Шэрон, — но Виктуар быстро это поправит. В смысле, миссис Люпин, наша медсестра. — А ты, — я смотрю на ярко-красный значок на ее мантии, — староста школы? — Староста Гриффиндора, — поправляет она. — Я только на пятом курсе. Староста школы — мой брат Альбус. И кузина Роза с Равенкло. — У вашей семьи, я вижу, много влияния в школе, — замечаю я. — Так получилось, — Лили пожимает плечами. — И мне надо вернуться к своим обязанностям. Дети, займите, пожалуйста, свои места, Зак скоро приведет Томми. А я должна еще обойти все вагоны. Мальчики послушно уходят, а Шэрон в нерешительности застревает в проеме между купе и коридором. — Еще увидимся, — говорит Лили, непонятно к кому обращаясь, и делает шаг нам навстречу. — Лили, ты шла в другую сторону, — напоминает ей девочка. — Да, но я забыла кое-что в том вагоне, — отвечает она, не останавливаясь. — Рада была познакомиться, — говорю я, хотя знакомство это вызвало у меня разве что только недоумение. — Ага. Я поднимаю брови, глядя на ее стремительно удаляющуюся спину, но она своей ошибки не осознает и только громко хлопает дверью в соседний вагон. — Идем, — говорит Скорпиус, и мы продолжаем путь. — Никогда бы не подумала, что Лили сестра Альбуса, — говорю я. — Ей как будто совсем не привили хорошие манеры. Она всегда такая невежливая? Скорпиус несколько секунд молчит, а потом отвечает: — Нет. Она просто не очень меня любит. — О. А почему? Я открываю дверь и прохожу в следующий вагон. Коридор тут совсем пустой, но почти все купе заняты. Я заглядываю в окошки и открытые двери, но не вижу знакомых лиц. — Так что случилось? — я повторяю свой вопрос, когда понимаю, что Скорпиус слишком отвлекся. — Что? — Почему Лили так с тобой себя ведет? — А, — спохватывается он. — Да как-то так с самого начала повелось. Альбус проводил со мной много времени, и она ревновала. — Весьма эгоцентрично с ее стороны, — замечаю я. — У него же могут быть свои дела, он не обязан с ней возиться. — Давай не будем так о ней говорить, — твердым тоном просит Скорпиус. — Лили все-таки сестра Ала, и она… Громкий гудок заглушает его слова, и в следующую секунду поезд, пошатнувшись, трогается с места. Я едва не теряю равновесие, и Скорпиус придерживает меня за локоть. — Осторожно. Дальше мы идем уже медленнее. Я опираюсь рукой о стену, чувствуя гул и вибрацию. Я заходила внутрь Хогвартс-экспресса, когда провожала Адриана, но никогда раньше не ездила на поездах. Это довольно интересно, но не очень удобно. По крайней мере, ходить тут тяжеловато, когда поезд находится в движении, и я испытываю огромное облегчение, когда из очередного купе нас окликает Эрик. Кроме него здесь еще трое пассажиров — Уолтер, Николь и Мелани. Я внимательно присматриваюсь к последней после того, как мы размещаемся на свободных местах, но не могу понять ничего конкретного по ее лицу. Она однозначно кажется расстроенной, но это может быть вызвано как состоявшейся встречей с Поттером, так и несостоявшейся. Весь август она ходила с таким трагичным видом, как будто мы насильно держали ее у нас дома, хотя это была ее идея, и лично я ее не поддерживала. Сейчас же она улыбается Скорпиусу и своим друзьям, но выглядит это немного вымученно. Я не могу, да и не хочу найти в себе хоть каплю сочувствия. Мелани сама приняла решение изменить моему брату непонятно с кем, а теперь строит из себя страдалицу. Как она вообще могла променять Адриана на этого Поттера? В их семье, похоже, только Альбус вырос адекватным. — Ну, Адела, как ты себя чувствуешь? — впившись в меня любопытным взглядом, спрашивает Николь. Интересно, сколько еще раз я услышу за сегодня этот вопрос. — Прекрасно, — отвечаю я довольно сухо. Николь вполне приятна, но иногда слишком много говорит, а у меня нет настроения для праздной болтовни. — Ты знаешь, что тебя ждет? — не смущается она. — В каком смысле? — я поднимаю бровь. — Ну, ты много знаешь о Хогвартсе? — Мой брат там учился, — напоминаю я. — Думаю, достаточно. Ее расспросы продолжаются, пока не раздается стук в дверь. Кто бы это ни был, я благодарна его появлению, потому что разговор с Николь мне порядком надоел. На пороге оказывается девушка с тележкой, полной еды. — Привет, ребята? Хотите перекусить? Уолтер и Эрик говорят ей какое-то незнакомое мне название и лезут в карманы за деньгами. — Адела, ты хочешь чего-нибудь? — заботливо спрашивает Скорпиус. — Нет, спасибо, — улыбаюсь я. Продавщица вручает мальчикам ярко-красные пакетики и, пожелав нам хорошей поездки, закрывает дверь обратно. Я чувствую, что скоро настанет подходящее время. Поговорив с Николь еще несколько минут, я объявляю: — Знаете, я вдруг осознала, что все-таки проголодалась. Пожалуй, я догоню ту девушку и возьму себе что-нибудь. — Ты ее найдешь? — нахмурившись, спрашивает Скорпиус. — В коридоре поезда сложно заблудиться. Я достаю из саквояжа свой кошелек и проверяю, чтобы все было на месте. — Здесь какая-то новая продавщица, но обычно обход начинается с начала поезда, — сообщает Эрик. — Так что тебе налево. — Спасибо. Я выхожу из купе, плотно закрываю за собой дверь и поворачиваю направо. Как раз начало поезда мне и нужно. Я уже привыкла к покачиванию вагона и добираюсь до кабины машиниста без каких-либо сложностей. Я стучу пару раз, чтобы объявить о себе, и отодвигаю тяжелую дверь в сторону. Лишних людей здесь, к счастью, не оказывается, и я возвращаю дверь на место, оставаясь наедине с машинистом. Кертис поворачивается ко мне, и на его лице появляется извечная омерзительная усмешка. — О, маленькая мисс Селвин пожаловала, — пропевает он. — Я все ждал, когда ты явишься. — Вот явилась. Он обводит меня медленным взглядом с ног до головы, и мне с трудом удается сохранить нейтральное лицо. Никогда не прощу дяде то, что из-за его распущенного поведения Адриану приходится вести дела с отбросами похуже тех, какими окружал себя сам Арнольд. — Ты зашла скрасить мне поездку или у тебя что-то есть для меня? Я уже давно научилась общаться с такими, как он, и просто пропускаю его похабный намек мимо ушей. — Деньги вперед, — отвечаю я невозмутимо. — И следи, пожалуйста, за дорогой. Кертис все-таки возвращается к управлению поездом, не глядя достает из кармана форменного пиджака мешочек и кидает на соседнее сиденье. Я тянусь к нему и вздрагиваю, когда его пальцы резко обхватывает мое запястье. — Деньги перед тобой, а товар я еще не видел. Несмотря на то, что Кертис всегда выглядит опрятно и достаточно представительно, от одного его прикосновения на меня накатывает приступ тошноты. — Убери руку, если не хочешь ее лишиться, — едва сохраняя остатки самообладания, говорю я. — Твои угрозы просто очаровательны, — ухмыляется он, но снова кладет руку на руль. — Адриану так не покажется. Кертис оглушительно смеется, и я не понимаю над чем. — Да брось, мисс Селвин, ты ничего ему не расскажешь, ты же его послушная маленькая сестренка. И без меня вам будет тяжело избавиться от всех своих дискредитирующих страшных темных артефактов, забыла? Не забыла, иначе давно бы уже подсунула ему что-то из нашего сейфа с Manus Verum, от чего его грязная кровь превратилась бы в самую буквальную грязь. Но вместо этого я достаю из кошелька более безобидный артефакт, чтобы поскорее завершить сделку и вернуться к Скорпиусу. Несколько секунд рассматриваю старинный резной ключ, открывающий любые двери, и кладу его в раскрытую ладонь Кертиса, после чего беспрепятственно забираю мешочек. Это далеко не первая наша встреча, поэтому у него нет причин сомневаться в подлинности артефакта, а у меня — в правильности суммы, но я все равно внимательно слежу за потоком золотых монет, которые пересыпаю в свой бездонный кошелек. Это зрелище напоминает мне, зачем я все это терплю. Адриан даже сказал, что я могу оставить немного денег себе, чтобы ходить в Хогсмид. Защелкнув кошелек, я швыряю опустевший мешок на панель и разворачиваюсь, чтобы наконец уйти. — Было приятно иметь с тобой дело, мисс Селвин, — бросает Кертис мне в спину, но я покидаю кабину, больше не взглянув на него. Я почти дохожу до конца первого вагона, когда меня окликают по имени. Обернувшись, я вижу Кристофера, выглядывающего из купе, мимо которого я только что прошла. — Привет, — говорю я. — Привет, — здоровается в ответ он, выходя ко мне. — Что ты там делала? — Искала девушку с едой, — отвечаю я. — Но ее там не оказалось. — Она сейчас, наверное, уже в конце поезда, — покачав головой, говорит он. — Пойдем я тебя провожу. Он заглядывает в свое купе и сообщает друзьям, что скоро вернется. Мы идем в тишине. После Скорпиуса и Мелани Криса из моих сверстников я знаю лучше всех, потому что иногда прихожу в поместье Розье поиграть на рояле для его потерявшей зрение бабушки, но с ним все равно довольно трудно начать светский разговор. Он не очень-то разговорчив, и обычно я поддерживаю беседу, только если он сам ее заводит. — Ты так резко решила пойти в школу, — говорит он наконец. — Какая-то особая причина? — Нет. Просто я давно выздоровела, и мы с Адрианом решили, что мне стоит провести время с ровесниками. — Уверен, тебя ждет много открытий. — Да? Например? — с любопытством спрашиваю я, остановившись. Крис пожимает плечами. — Ну, в школе нет таких правил, как на светских приемах. Большинство учеников вообще их не знают, да и те, кого ты считаешь образцом галантности и порядочности, могут показать себя с совершенно другой стороны. Это я и так понимаю после того, как повела себя Мелани. — Наверное, это даже интересно, — говорю я. — Понаблюдаю за всеми в неформальной обстановке. На лице Криса появляется странная усмешка. — Что ж, если тебе не понравится то, что увидишь, ты всегда можешь обратиться ко мне. Такое любезное предложение удивляет меня. Кристофер всегда был со мной вежлив и дружелюбен, но я не замечала, чтобы он проявлял особое участие. Впрочем, как бы полезна ни была его помощь, Скорпиус вряд ли это одобрит. — Спасибо, Крис, — я мягко улыбаюсь, надеясь сгладить свои слова. — Приятно знать, что мне есть, на кого положиться, если Скорпиуса не окажется рядом. — Что-то мне подсказывает, что это будет часто происходить, — говорит он себе под нос, но я все равно слышу. Мне становится обидно за Скорпиуса, потому что на него полностью переложили вину его отца. — Я понимаю, что вы враждуете, Крис, но ты не знаешь его так, как я. — Хорошо, будь по-твоему, — кивает он. — Но если ты все-таки решишь перейти на мою сторону, я буду только рад тебя на ней встретить. Я надеюсь, что когда-нибудь они забудут свои разногласия и мы все будем на одной стороне. Представителей древних чистокровных родов и так осталось слишком мало, чтобы нас могли разделять внутренние конфликты. Но Крису я этого не говорю — вряд ли сейчас это станет для него веским аргументом. — Пока что я просто хочу освоиться в школе, и я очень рада, что у меня уже сразу там будут друзья, — с улыбкой говорю я. — И еще я хочу чего-нибудь сладкого. — Да, идем, — спохватывается он. Продавщицу мы встречаем, когда она уже возвращается после обхода поезда. На ее тележке больше нет того изобилия, что было вначале, но мне все равно есть из чего выбрать. Я придирчиво рассматриваю пестрые упаковки, но их названия мне ни о чем не говорят. — Вам что-нибудь подсказать? — спрашивает девушка. — Я ничего из этого не пробовала, — говорю я. — Серьезно? — удивляется Крис. — Адриан тебя не баловал, я смотрю. — Наша домовиха готовит вкуснейшую выпечку, так что мы не нуждались в покупных сладостях, — говорю я беспечным тоном, ведь если кто-то догадается, что мы разорены, наша с трудом уцелевшая репутация будет окончательно уничтожена. — Очень зря, — говорит он. — Тогда, пожалуй, дайте нам всего по одному. — Замечательный выбор, — оживляется продавщица. — Еще могу предложить вам кофе или чай. — Чай, пожалуйста, — прошу я. — Будет сделано. Кристофер достает из кармана кошелек и отсчитывает нужную сумму. Я не возражаю — заказать все было его идеей, а мне лучше приберечь деньги на что-то более полезное. На нем же эти несколько монет явно никак не скажутся. Девушка протягивает мне пакетик со сладостями и стакан с крышкой. — Это чтобы чай не разлился, пока вы идете, — говорит девушка, заметив мой озадаченный взгляд. Если честно, я ожидала, что мне в купе принесут поднос с чашкой, чайником, сахарницей и молочником, но, действительно, откуда в поезде хорошие сервизы? — О, понятно, — говорю я. — Спасибо большое. Крис вызывается помочь мне донести чай, и я забираю сладкое. Дальше мы идем в тишине, и она же встречает нас в купе при виде моего спутника. Крис не заходит со мной, а только отдает стакан и желает хорошего пути. Я кладу пакет с едой на столик и предлагаю всем, потому что есть при них в одиночестве будет невежливо. — Так сложно было определиться с выбором? — усмехнувшись, спрашивает Уолтер, глядя на гору сладкого. — Я просто решила попробовать все, — говорю я, не признаваясь, что это Крис меня угостил. Скорпиусу бы это не понравилось. Эрик освобождает мне место у окна, чтобы я могла поставить на стол свой чай, и весь оставшийся путь я притворяюсь, что мне ужасно интересен пейзаж за окном. Наблюдать за ним какое-то время действительно увлекательно, но картинка со временем приедается. Тем не менее, отвечать на очередные вопросы мне не хочется, и я только изредка прислушиваюсь к разговору ребят, когда ухо цепляют знакомые фамилии.

***

Машинист объявляет, что до прибытия поезда остается пять минут, и ребята оживляются и спускают свои чемоданы. — Вещи оставь здесь, их разносят по комнатам, — говорит Скорпиус. — Только надень мантию. Я достаю мантию из сумки и надеваю ее поверх своего платья. Остальные делают то же самое. — О, у тебя нет нашивки, — замечает Николь, и я вижу, что у всех на груди красуется эмблема Слизерина. — Наверное, тебе нужно будет подойти к декану по этому поводу. Первокурсникам их выдают в первый вечер. Поезд начинает постепенно замедляться, а потом тормозит так резко, что я снова едва не падаю. Потом мы выходим в коридор в жуткую толчею подростков, которые почему-то не могут идти смирно. У крутых ступеней Эрик, спустившийся первым, подает мне руку, и я наконец ступаю на ровную землю. — Первокурсники! — громогласно выкрикивает школьный великан, стоя в конце платформы и размахивая гигантским фонарем. — Нам сюда, — говорит Скорпиус и, придерживая за локоть, тянет в другую сторону. — Мне же можно поехать в карете? — спрашиваю я, бросая взгляд на отдельную группу первокурсников. — Хм, наверное, — он останавливается, задумавшись. — Насколько я знаю, лодки — это просто традиция. Но если ты хочешь соблюсти все правила, уверен, Хагрид тебя возьмет. — Нет, спасибо, — поежившись, отказываюсь я. Кареты выглядят гораздо привлекательнее лодок. — Хорошо, тогда идем. Мы догоняем ребят уже у вереницы карет. Кто-то говорил мне, что их везут волшебные невидимые лошади, но я не знаю, правда это или нет. Мы размещаемся внутри и ждем еще несколько минут, а потом карета плавно трогается. Несмотря на то, что я готова к школе, меня охватывает нервное возбуждение. Последние несколько лет все мои дни были похожи друг на друга, и мне было комфортно в этом однообразии. Теперь же меня ждет нечто совершенно новое, о чем я раньше слышала только в рассказах. Я очень надеюсь, что, хоть я и не училась в Хогвартсе с самого начала, мне удастся получить тот незабываемый жизненный опыт, который получают его студенты. — Адела, — Скорпиус мягко касается моего предплечья, отвлекая меня от собственных мыслей. — Скоро будет Хогвартс, не пропусти. Я выглядываю в окно — и через пару секунд из-за деревьев показывается замок, огромный, величественный, чернеющий на фоне вечернего неба и подсвеченный желтыми пятнами окон. Даже не верится, что на ближайшие месяцы он станет моим домом.

***

Небо вместо потолка Большого зала в точности повторяет небо снаружи. В детстве я мечтала увидеть его, но даже не представляла, насколько удивительно это выглядит на самом деле. Каменные стены зала как будто просто растворяются, переходя в небосвод, на котором уже виднеются первые звезды. Под ним, прямо как в рассказах, парят тысячи свечей, и, несмотря на то, что за столами я могу видеть людей, с которыми мне предстоит жить и учиться, я не могу оторвать взгляд от зачарованного потолка. Я опускаю голову, только когда рядом с нами останавливается небольшая компания девушек. — Привет, вы не против если мы присоединимся? — уверенным голосом спрашивает одна из них. — Мы будем жить с Аделой в одной комнате и хотим познакомиться. Я не уверена, что хочу подобного знакомства. Макияж этой девушки не соответствует ни нормам приличия, ни общепринятым представлениям о красоте: я никогда не видела, чтобы кто-то носил помаду настолько темного оттенка. Тем не менее, отказать ей было бы невежливо, к тому же общения с ней мне все-таки не избежать, поэтому я киваю. Эрик, Уолтер и Николь двигаются немного в сторону, и девушки занимают освободившиеся места напротив меня. — Меня зовут Тереза, — представляется та самая девушка с темной помадой. — Я староста нашего факультета, поэтому можешь обращаться ко мне со всеми вопросами. Кстати, только когда я стала старостой и увидела списки учеников, я узнала, что у нас числится некая Адела Селвин. Почему ты приехала только сейчас? — Я долго болела. — О, — она слегка умеряет свой пыл. — Что ж, я очень рада, что тебе лучше. — Благодарю. — А как ты училась? — спрашивает вторая девушка и спохватывается, когда я поворачиваюсь к ней: — Извини, привет, я Кэтрин. Так как ты училась? — Ко мне приходили учителя. — Отсюда? — Нет, их присылали из Министерства, — отвечаю я и на всякий случай бросаю взгляд на преподавательский стол, но никого знакомого не вижу. — А СОВ ты сдавала? — в разговор возвращается Тереза. — Да, прошлой весной, как и все, — отвечаю я. В зале поднимается какой-то шум. Все поворачивают голову к преподавательскому столу, и директриса поднимается со своего места. — Дорогие студенты, добро пожаловать в Хогвартс! — говорит она. — Пожалуйста, приготовьтесь к распределению первокурсников. Массивные двери распахиваются с торжественным скрипом, и тот самый профессор, который приходил к нам домой пять лет назад, вводит в зал шеренгу первокурсников. Они тут же начинают испуганно и восхищенно оглядываться по сторонам. Профессор, видимо, говорит им остановиться, а сам проходит немного вперед, пока не останавливается у табурета с Распределяющей шляпой. Он приносил ее и мне перед началом обучения, как будто я могла учиться где-то, кроме Слизерина, но так того требовала традиция. Я вздрагиваю, когда шляпа внезапно начинает петь. Мне рассказывали об этом, но при мне она не пела — видимо, мы с Адрианом и дядей Арно были недостаточно большой публикой. Тогда я расстроилась, что не услышала песенку, но сейчас даже рада этому. Ни таланта, ни слуха у шляпы, разумеется, нет. Когда это заканчивается, профессор объявляет, что сейчас будет вызывать первокурсников по одному. — Абрамс, Элисон! Стоящая впереди русоволосая девочка неуверенным шагом подходит к табурету и садится на него. Ее ноги не достают до пола, и она нервно болтает ими. Профессор опускает шляпу ей на голову. Я знаю, что шляпа говорит ей что-то, но окружающим ничего не слышно. — Хаффлпафф! — выкрикивает она наконец. Стол через один от нас взрывается аплодисментами, криками и жутким улюлюканьем. Девочку это не пугает, и она отправляется туда с довольным видом. — Кортес, Марисоль! От очереди отделяется девочка с длинными черными волосами, заплетенными в косу. Она кажется более решительной, и через несколько секунд на ее голове шляпа выкрикивает: — Слизерин! Вокруг меня все начинают хлопать, а я поворачиваюсь к Скорпиусу. — Я раньше не слышала фамилию Кортес, — говорю я. — Это испанская фамилия, — зачем-то вмешивается Тереза. — Да, это я понимаю, — киваю я. — Но я никогда ее не слышала. Я думала, на Слизерин берут только чистокровных. Аплодисменты смолкают, и к распределению вызывает следующего первокурсника. — Шляпа принимает решения, основываясь на характере, а не чистоте крови, — говорит Скорпиус. — Да, но я думала, Салазар Слизерин специально создал факультет для чистокровных волшебников. Он пожимает плечами. — Это было давно, сейчас все изменилось. Смотри, это ее мы видели в поезде? Я поворачиваюсь к табурету и действительно вижу Шэрон с Распределяющей шляпой на голове. Ее отправляют на Гриффиндор, как она и хотела. Церемония длится еще около пятнадцати минут, и за это время к нашему столу присоединяются еще несколько детей. Одни фамилии мне знакомы, другие нет. Я не ожидала такого от Слизерина, но это не должно меня сильно смущать — уверена, что даже полукровки, учась на нашем факультете столько лет, переняли ценности и идеалы своих чистокровных сокурсников. Директор Макгонагалл произносит приветственную речь, в которой поздравляет нас с началом учебного года и перечисляет правила поведения в школе. А потом на столах появляется ужин. Мне кажется, я никогда не видела столько еды в одном месте. Наша домовиха хорошо готовит, да и на всех званых ужинах и торжественных приемах подавали изысканные блюда и деликатесы, но я не представляла, что такое может оказаться в школе. Я осматриваю стол и не знаю, что выбрать, потому что наше меню всегда было довольно однообразным и сейчас слишком многое выглядит аппетитно. — Здесь всегда так кормят? — спрашиваю я. — Сегодня праздничный ужин, — говорит Скорпиус. — Но и в другие дни выбор большой. На завтрак, например, подают и каши, и омлеты, и всевозможную выпечку. — Даже не представляю, каково эльфам все это готовить. — Многие эльфы мечтают работать в Хогвартсе, — говорит Николь, услышав наш разговор. — Здесь хорошие условия и им довольно много платят. — Платят? — не понимаю я. — В смысле одеждой и едой? — В смысле деньгами, — произносит Тереза таким недовольным тоном, будто своим незнанием я нанесла ей личное оскорбление. — По закону всем эльфам надо выплачивать зарплату. Разве вы этого не делаете? — Уверен, Адриан платит вашим эльфам, а ты просто не знала, — говорит Скорпиус, поворачиваясь ко мне. — Да, я не решаю хозяйственные вопросы, — подтверждаю я, чтобы не возражать ему. Разумеется, я знаю, что Адриан не платит эльфам. Это какая-то нелепица — эльфы изначально существуют, чтобы прислуживать волшебникам. Так они устроены. Наши эльфы довольны своим положением — они служат в уважаемой аристократической семье, где им обеспечили комфортные условия проживания и труда. Какие нужды у них могут возникнуть, чтобы им пригодились деньги волшебников? — А ты вообще выходила из дома за все эти годы? — спрашивает Тереза. Видимо, я ошибалась, полагая, что на Слизерине все будут обладать безупречными манерами. — Конечно, — отвечаю я холодно, показывая, что мне не нравится ее тон. — Но, как я уже сказала, я много болела, поэтому большую часть времени действительно провела дома. — Это многое объясняет, — хмыкает Тереза и отворачивается к своим подругам. Желания продолжать разговор нет и у меня, поэтому я набираю себе еды и принимаюсь ужинать. Похоже, соседство меня ждет неприятное, но Хогвартс слишком большой, чтобы проводить в одной комнате много времени.

***

В гостиной почти так же темно, как в подземельях. Окон здесь нет, хотя одна из стен полностью закрыта изумрудными шторами, так что, может, хоть днем здесь будет немного светлее. Дома Адриан всегда следит, чтобы в комнатах, где мы бываем, было хорошее освещение, но тут никто не возмущается и не спешит исправлять оплошность. Странно, потому что в гостиной Слизерина есть на что посмотреть: убранство древнее, даже более старинное, чем в нашем доме, но отделано все в глубоких зеленых и серых оттенках. Самое яркое пятно — горящий камин, возле которого расположены два длинных, пышно обитых бархатом и серебром дивана и одна изящная кушетка. По углам комнаты стоят пары кресел и книжные шкафы, на стенах общие фотографии в рамках и полки с кубками. Двери, ведущие в спальни, завешены портьерами. — Как здесь вызывать домовиков? — спрашиваю я Скорпиуса. — А что ты хочешь попросить? — Исправить освещение. — О, нет-нет-нет, — говорит Кэтрин, — никакого освещения. Это испортит всю эстетику нашей гостиной. К тому же, Салли возмущается, когда ему слишком светло. — Салли? — не понимаю я. — Салазар, — поясняет она, махнув рукой в сторону камина — над ним висит не замеченный мною ранее портрет в старинной серебряной раме. — Вы называете Салазара Слизерина Салли? — ужаснувшись, спрашиваю я. — Только когда он спит. Показать тебе, где наша спальня? Твои вещи должны быть уже там, можешь занять любые полки в шкафу. Я не успеваю ответить, потому что Чарльз останавливается рядом с нами и закидывает руки нам на плечи. Я прихожу в шок от такой фамильярности и смотрю на Скорпиуса, но он не замечает. — Девчонки, занимайте скорее диваны, пока семикурсники не пришли, — говорит он и поворачивается ко мне. — Это лучшие места в гостиной, они редко бывают свободны. — Но я собиралась показать Аделе нашу комнату, а потом прийти к вам, — возражает Кэтрин. — Да успеешь еще, давайте все вместе посидим. — Ладно, — она раздраженно цокает языком. — Скорпиус, ты останешься с нами? — Конечно, — говорит он. Предложение вызывает у меня сомнения: Мелани ушла со своей компанией, как только мы оказались в гостиной, и по-хорошему мне стоит присоединиться к ним. Но, думаю, Адриан простит меня, когда узнает, что для этого мне пришлось бы находиться в комнате мальчиков. Если бы Скорпиус тоже там был, это бы не сказалось на моей репутации, но он согласился остаться с моим курсом, так что и мне ничего другого не остается. По крайней мере, я увижу, если Мелани решит покинуть гостиную. Я сажусь на один из диванов поближе к огню, и Скорпиус занимает место рядом. Остальные мои однокурсники, с которыми я успела познакомиться по пути в гостиную, размещаются на другом диване и кушетке. Шарлотте для этого приходится сесть к Чарльзу на колени, и я даже не знаю, как реагировать на подобный разврат. — Тут есть еще свободное место, — говорю я, и почему-то все начинают смеяться. — О, не переживай за них, — хихикая, говорит Флоренс. — Чарли-Чарли никогда не упустят шанса пообжиматься. — Особенно под носом у Салли, — добавляет Джейсон, вызывая новый приступ хохота. — «В мое время за подобное недостойное поведение вас бы посадили в темницу и заковали в кандалы», — сильно исковеркав голос, говорит он. — Ты еще послушаешь, как он нудит, Адела. — Неудивительно, учитывая, что вы смеетесь над человеком, который основал эту школу и дал вам место, где вы можете учиться, — говорю я. — Это крайне неуважительно. Похоже, мне удается их пристыдить, потому что они перестают смеяться. Я надеюсь, что это так, потому что мне жаль Салазара Слизерина, которому каждый день приходится наблюдать, во что превратился его факультет, который он когда-то открыл для самых достойных. — Тереза! — восклицает Кэтрин, глядя за мою спину. — Ну как Мари? — Устроилась, все хорошо, — говорит Тереза, останавливаясь рядом с нами. Она обводит всех глазами и садится на наш диван. — О чем говорим? — Да пока ни о чем, мы только сели, — отвечает Шарлотта. — Но я предлагаю не притворяться, что мы хотим обсудить лето, потому что все мы все равно знаем, какая тема интересует нас больше всего. Все они после этих слов поворачиваются ко мне, и мне становится не очень уютно. Надеюсь, им хватит такта хотя бы не расспрашивать о моей болезни. — Скорпиус, Адела, — обращается к нам Шарлотта. — Как давно вы помолвлены? — Давно, — отвечаю я и поворачиваюсь к Скорпиусу. — Ты не говорил? — Ну да, я не распространяю личную информацию по всей школе, — он пожимает плечами. Конечно, я понимаю его, учитывая, насколько невоспитанно мои однокурсники лезут в чужую частную жизнь и демонстрируют свою собственную. — Разумеется, зачем Скорпиусу рассказывать, что у него есть невеста? — говорит Флоренс, и Шарлотта пихает ее локтем в ребра, из-за чего падает на нее с коленей Чарльза. Они обе хохочут так громко, что у меня начинает болеть голова. Да, Кристофер был прав: в школе никто не соблюдает правила этикета. — Тереза! — снова зовет кто-то, но на этот раз со стороны спален. Я оборачиваюсь и вижу ту самую Марисоль Кортес, которую первой распределили на наш факультет. На ней отделанный золотой строчкой бордовый халат, который она накинула поверх пижамы и даже не завязала. Я в ее возрасте уже не позволяла себе показываться на людях в таком виде. — Так, а почему ты еще не в постели? — спрашивает Тереза строгим тоном. — Для младших курсов уже был отбой. — Я не могу заснуть, — говорит ей девочка. — Завтра рано вставать, так что все-таки попытайся, — говорит Тереза. — Я могу дать тебе немного зелья. — Не надо, — морщится Марисоль. — Но-о, ты могла бы дать мне кое-что другое, с чем я точно сразу усну. — Даже не думай, — отрезает Тереза, видимо, догадавшись. — Я не дам тебе Фердинанда. — Ну почему? — хнычет Марисоль. — Да потому что ты замучила его дома! В Хогвартсе Фердинанд живет в моей комнате. Марисоль драматично вздыхает. Тереза смеется и притягивает ее к себе. — Не обижайся, cariño. Завтра после занятий можешь прийти поиграть с ним. А сейчас иди спать. Она целует девочку в щеку и отправляет ее обратно в спальню. — Так это твоя сестра? — спрашиваю я. — Да, — коротко отвечает Тереза. Теперь мне становится понятен ее негатив. Ситуация получилась очень неловкая, и я должна ее исправить. — Я прошу прощения за мои слова ранее, — говорю я. — Я не знала, что правила приема на факультет изменились. Уверена, твоя сестра имеет право здесь учиться. Тереза смотрит на меня немигающим взглядом. — Вот спасибо. — А кто такой Фердинанд? — миролюбиво спрашиваю я, чтобы сгладить этот случайный конфликт. — Мой кот, — говорит она. — Надеюсь, ты любишь кошек, потому что тебе придется жить с ним в одной комнате. — У меня никогда не было кошек, но, думаю, он мне не помешает, — говорю я. — Хорошо, — кивает она. — Кстати, Джейсон, ты привез своего нового питомца? — Да, — отвечает Джейсон. — Он у меня в спальне. Хотите посмотреть? Все мои однокурсники встают, как по команде. Я даже не успеваю подумать, стоит ли мне идти с ними, как Тереза поворачивается ко мне: — Мы пойдем к мальчикам в комнату, — сообщает она. — Ты найдешь свою кровать по своим вещам. Можешь уже ложиться спать, мы постараемся не разбудить тебя. Они уходят группой и по очереди исчезают за одной из дверей. Я остаюсь вдвоем со Скорпиусом. — Я договорился встретиться с Алом, — говорит он. — Тебя проводить до комнаты? — Нет, спасибо, я сама ее найду. — Тогда спокойной ночи. Скорпиус выходит из гостиной, и только после этого я соображаю, что в такой час это запрещено уставом школы. Надеюсь, он не попадется. Я оглядываю гостиную. Несколько кресел заняты другими студентами, но мне здесь делать больше нечего. К тому же, день был слишком насыщенным для меня, так что мне действительно пора спать. Я нахожу темно-зеленую портьеру, на которой серебряной нитью вышита надпись «Девочки. 6 курс», отодвигаю ее и толкаю дверь. Комната оказывается просторной, но такой же темной. Повсюду горят свечи, но я уже начинаю скучать по своему окну, через которое в мою спальню по ночам проникал лунный свет. Я осматриваю кровати и обнаруживаю у одной из них свой саквояж. Когда я отдергиваю тяжелый бархатный полог, от вида приготовленной постели усталость наваливается на меня с двойной силой. Пожалуй, я разберу вещи завтра. Я открываю саквояж, чтобы достать ночную рубашку, и с соседней кровати внезапно спрыгивает большой черный кот. Видимо, это и есть Фердинанд. Он лезет носом в мои вещи, и я протягиваю руку чтобы погладить его. Но как только я касаюсь ладонью блестящей шерсти, кот начинает страшно шипеть на меня и замолкает, только когда я скрываюсь за своим пологом. Тереза забыла предупредить, что ее кот агрессивный. Остается только надеяться, что она его приструнит и он не будет на меня нападать. Я переодеваюсь сидя на кровати, аккуратно складываю платье и кладу в ноги, чтобы больше не вылезать к Фердиданду. Забравшись под теплое одеяло, я устраиваюсь поудобнее и закрываю глаза. Всю жизнь я слышала от людей, что в Хогвартсе они проводят лучшее время своей жизни. Непохоже, что оно станет таковым и для меня. Но мне не должно быть стыдно за то, что мои соседки мне не рады, ведь у меня гораздо больше оснований находиться в месте для настоящих волшебников, чем у них. У меня здесь прекрасный жених и возможность учиться, и мнение нижестоящих не должно никак на меня повлиять.