The Funeral

Я поднимаюсь выше, только чтобы задержать тебя внизу… В Неверленде всегда прекрасная погода. Это было известно Питеру с давних времен. Он знал об этом, кажется, еще до того, как попал туда. Яркий рассвет — это то, что он больше всего ценил в этих землях, несмотря на то, что это скорее всего означало, что небезызвестный Капитан Крюк вышел на охоту. Динь-Дилинь, естественно, была поблизости, когда Питер, приложив руку ко лбу тихо проговорил: — Кажется, ребята не вернутся… Это звучало скорее удивленно, нежели грустно. Рассвет от этого не пострадал, но что-то было в нем не так, как обычно. Динь-Дилинь нахмурилась, когда услышала реплику Мальчика-который-не-хочет-взрослеть; возражать как-либо она не стала, потому что угнаться за Пеном — задача не из легких. Она только грустно выдохнула. Потому что эта реплика повторялась уже пятый день подряд. Я поднимаюсь выше, только чтобы указать тебе на твои ошибки… Он порой скучал по Венди и ее братьям. Выражал это по-своему, напевая любимую песенку одного из них или отлетая куда-то в сторону, чтобы поразмышлять пару минут. Особо много времени это не отнимало, потому что у него всегда находились занятия. И не всегда они были связаны с пиратским капитаном, что был, наверное, с самого начала назначен самым страшным из заклятых врагов всех существ, населяющих Неверленд. Друзья понимали его тоску, но знали заранее, что она несильно влияет на его настроение. Питер всегда относился ко взрослым особо. Он их терпеть не мог, а осуждать своих друзей за то, что они решили взрослеть, не хотел. Сам же знал о том, что никогда не повзрослеет. Это не про него. Может быть, про какого-то из его тезок, но точно никак не связано с ним. Сегодня это было поставлено под сомнение, потому что Питер выглядел слегка растерянным, ведь веселая компания мальчишек не ждала его для игр. Знать тебя тяжело, и мы лишь удивляемся: как мы могли так ошибаться, думая, что знаем тебя… Каждый из них почему-то решил стать взрослым. Решил нарушить основное правило, словно нарочно. Ребята не пропали, нет. Просто в один момент каждый из них собрался и направился прочь, отвечая нечто похожее на: «Увидимся завтра» с такой особой теплой улыбкой, чье значение Питер начинает понимать только сейчас. Пятый день подряд он взлетал к самой высокой горе, чтобы увидеть кого-либо из них издали, но только сегодня понял, что никого не дождется. От чего ему было грустно. И это понимала только Динь-Дилинь, что не отходила от него ни на шаг… Все же рассвет был испорчен этой тоской. Питер не привык унывать. Уныние — забота тех самых взрослых, что практически презирал, поэтому, стараясь отодвинуть свое душевное состояние на задний план, осмотрелся по сторонам, а после чего весело рассмеялся. Но смех этот звучал неискренне. Совсем. — Моя милая Динь, думаю, ты не откажешься от того, чтобы полететь куда-нибудь? — отсмеявшись, произнес он с широкой улыбкой. Фея в ответ только кивнула, не совсем понимая, чего он хочет добиться. Уже слишком поздно тебя тревожить, и мы ждем, пока утро разбудит тебя — нам только это и остается. Они оба набирали высоту с огромной скоростью. В скором времени островок, названный Неверлендом, начал исчезать в облаках. И дорога их лежала в одну сторону — только вперед, куда подальше от этих мест. Питер по-прежнему улыбался, мечтая наткнуться хоть на кого-нибудь, кто захочет разделить с ним приключения. Динь-Дилинь искренне надеялась на то, что, залетев в чужое окно, не услышит ни от одного из капризных мальчишек о том, что кто-то из них не верит в фей. Не очень-то ей хотелось упасть замертво. В скором времени их полета показались жилые дома. Словно молния, Питер пролетал под чужими окнами, весело хихикая, замечая в них детей и взрослых, которые занимались кто чем. Он отдыхал душой в эти моменты, потому что знал заранее — ему не место ни в одном из этих окон, но стремиться вперед, замечая каждое — это его призвание. Они пролетели так около десяти домов, замечая то, чего не сильно могли понять, думая о том, что все же их существование намного интереснее подобной повседневной возни. Но в какой-то момент они остановились рядом с самым дешевым, почти растрескавшимся оконцем, чтобы увидеть взрослого, который кричал на девочку лет шестнадцати с особым рвением. — Думаю, нужно узнать, что там происходит, — проговорил Питер под нос, вспоминая при этом капитана Крюка. Уж очень сильно этот взрослый напоминал его ростом и жестами. Точно знать, что я едва ли чего-то стою… Наблюдать в окно слезы и то, как девочка всеми силами защищалась — вот, что было сложно. Питер всеми силами сдерживался, чтобы не вмешиваться, понимая, что скорее всего взрослый его не заметит. Еще одна причина, почему он их не любил, крылась в том, что те уже давно переставали верить в чудеса. Осматривая комнату через окно, он заметил еще семерых детишек, что прятались по углам. Дождавшись момента, когда взрослый все же вышел из комнаты, заперев дверь, Питер постучал в окно, чему безмерно возмутилась Динь-Дилинь. К окну подошел мальчишка лет десяти, он бескрайне удивился, заметив парящего в воздухе парня, и практически тут же открыл окно, не совсем понимая, что происходит. К нему, удивившись внезапному движению, тем временем подошли другие ребята и та самая девочка, что до сих пор утирала слезы. — Ты кто такой? Питер улыбнулся и, сделав пируэт, представился: — Я ваш волшебный сон! Значит ошибаться, думая, что знаешь меня… Марта, Джон, Том, Роджер, Джордж, Дейв, Сэм, Джеймс, Карл — новые друзья Питера Пена. Марта — старшая сестра, ей всего шестнадцать, но она уже трудится на фабрике во благо своих братьев. Джону десять и он любознательный мальчишка, который не перестает мечтать не смотря на то, что их отец довольно жесток. Самый маленький Карл — ему всего пять лет, он до сих пор не расстается со своим плюшевым медвежонком. Новые имена как колокольчики забились в сердце Питера. Он практически сразу пригласил их к себе, почти не расспрашивая о том, как они жили и чем. Это его не заботило ни капельки. Все, чего ему хотелось, — это видеть отблеск своего же веселья в чужих глазах. Парить вместе с ребятами вперед и радоваться жизни. Приключение их было коротким: на подлете к Неверленду в них по старой доброй традиции пустил ядро Капитан Крюк. Убегая от ядра, каждый веселился, кто как мог; отпускали веселые шутки, даже вечно вздернутая Динь-Дилинь позволила себе улыбнуться. Что бы ни случилось, я буду готов к похоронам, Они приземлились рядом с домиком Питера, и когда тот начал веселую трескотню о том, как они будут весело жить все вместе самая старшая, Марта, взяла свое слово: — Питер, спасибо тебе за то, что пригласил нас к себе, но мы не можем остаться. Быть вечно маленьким — это упустить столько всего интересного. Мы к такому не готовы. Прости нас, но мы должны вернуться обратно, к своей семье. Пускай отец нас недолюбливает, но он заботится о нас по-своему, не жалея те жалкие гроши, что зарабатывает. К тому же, когда он станет старым, кто позаботится о нем, если не мы? Если мы будем вечно в том возрасте, в котором сейчас, то никогда не узнаем как это — нести ответственность, добиваться большего от своей жизни нежели развлечения. Это неправильно. Питер был бескрайне удивлен такой речи, но возражать почему-то не стал. Все то же холодное чувство, что пришло с рассветом, не отпускало его. Отныне все, что происходит, я называю «похороны», Ребята покинули его так же, как и появились — по воздуху. Динь-Дилинь вызвалась их проводить. Питер пребывал в задумчивости все это время, размышляя над словами Марты. Потом мысленно вернулся к ребятам, что оставили его со словами «Увидимся завтра». Он так же размышлял о капитане Крюке и пиратах… Кое-что ему стало понятно, но не до конца. Что бы ни случилось, я готов к похоронам, Он вернулся на ту же возвышенность, что и утром, но до сих пор был слегка шокирован произошедшим. В его голове не укладывалось то, что люди в большинстве своем готовы взрослеть и не видят в этом ничего особенного. Словно наступление нового дня, а не конец жизни. Он искренне не понимал, почему Марта с братьями, несмотря на жестокость отца, предпочли вернуться. Он совсем не понимал как это «хотеть от жизни большего, нежели развлечения». Неужели вечная война с пиратами — это не то самое стоящее занятие, которому можно посвятить жизнь? Колокольчики души прозвенели в последний раз, чтобы затихнуть… Все, что происходит, слилось в одни длинные блестящие похороны… Динь-Дилинь вернулась чуть позже, к моменту, когда солнце уже садилось. Лицо Питера ей не нравилось, но что-либо сделать она не могла. Просто спросила, чуть слышно, так, как умеют только феи: — Может быть, это не так страшно на самом деле — взрослеть? Море бушевало в эти минуты… Возможно.