***
Доставив коробку на кухню и послушав недовольное нытье поваров о том, что леди не ценят их сладости, Люсьетт направилась в единственное место, где могла спокойно почитать письмо — в закрытую спальню бывшей кронпринцессы. Как говорила Делора, безопаснее места было не найти. Письмо гласило: «Дорогая принцесса! Приносим свои извинения за то, что вынуждены связаться с вами таким образом, но у нас нет выбора. Мы должны теперь свести к минимуму контакты с вами, так как дальнейшее открытое общение было бы слишком опасным. Делора не сможет вернуться во дворец, так как ее могут вычислить — мы имеем подозрения, что неизвестная ведьма или ведьмак могла или мог усилить свое бдение. У нашего врага удивительным образом получается скрывать свою личность, и одновременно оставлять ловушки, в одну из которых наша общая знакомая чуть не попалась. Это вторая причина, по которой мы должны просить прощения. Мы не сможем находиться рядом. Просим вас не беспокоиться по этому поводу, так как мы уверены в том, что до определенного дня враг не будет вылезать в свет. Мы уверены, что до дня бала враг не появится, так что можете быть спокойны. Но уже в этот день и в последующий он может появиться, будьте бдительны. Причина этого — ваш близящийся день рождения, день совершеннолетия, в который все права на кристалл перейдут к вам. Это — третья причина. Мы просим прощения за то, что так долго скрывали правду и не смогли преподнести ее более деликатно. Нам очень жаль, но мы должны просить вас крепиться. В будущем мы можем столкнуться с человеком, чье появление может поставить под угрозу спокойную жизнь в королевстве. Победить его помогут две вещи — золотая шкатулка с вырезанными сверху крыльями и ключ от нее. Они помогут нам обрести силы для вашей защиты. Есть предположение, что они могут оказаться во дворце. Это маловероятно, но, если есть небольшой шанс… пожалуйста, помогите нам. Если найдете, крайне рекомендуем вам заказать сладости к балу в известном вам месте. Таким образом вы сможете передать найденную шкатулку. Судьба королевства в ваших руках, принцесса. П. p.s. Пожалуйста, сожгите письмо после прочтения». Люсьетт ухватилась за голову. Сожаления, сожаления, сожаления! Да что они изменят! Чем они помогут?! Что ни говори — но сути это не изменит. Народ ее ненавидит, и у этой ненависти есть причины. Ей пришлось всю жизнь жить в неведении и в… одиночестве. И никто не попытался с ней связаться, никто не попытался составить ей компанию! Никто? Виски отозвались болью. Застонав, Люсьетт скомкала письмо и засунула в карман. Нет, были люди. Были люди, которые пытались наладить с ней контакт. Они знали, кто она, но все же хотели с ней общаться. Перед глазами пронеслись блеклые картины — смутные воспоминания, которые почти стерлись из памяти. Она ведь так презирала те дни, что замкнулась в себе и всячески отрицала реальность. Свадьба отца с Офелией. Застенчивые дети со светлыми волосами, которые сидели рядом с ней во время церемонии. Бал. Мальчик с не запомнившимся лицом, который пригласил ее на танец, и которого она проигнорировала. У него была игрушка на плече? Неловкий семейный завтрак за столом, на котором с Люсьетт пыталась заговорить приставучая блондинка… Люсьетт сжала губы и отчаянно зажмурилась. Они пытались с ней подружиться, но почему никто из них ничего ей не сообщил? Перед мысленным взором появились ослепительно красивые зеленые глаза. Почему? С ней не были честны до этого момента, и теперь эти люди просят у нее помощи? Вздор! Что это еще за поиски некой шкатулки, способной дать невероятные мистические силы? Стоп, шкатулки? Люсьетт метнулась к шкафу. Ухватившись за одну из многочисленных ручек, она выдернула ящик. В нем посередине преспокойно лежала деревянная шкатулка с изображенными на крышке золотыми крыльями. Вытащив ее, Люсьетт поднесла ее ближе к свету. Да, несомненно, именно эту шкатулку матушка просила сохранить. И ключ лежит тут же. Смешно. Орудие победы все время находилось у Люсьетт. Матушка наказывала никому и никогда его не показывать, и также никогда его не открывать. Вскоре после этого она умерла. Очередная вспышка боли заставила Люсьетт пошатнуться. Голова просто раскалывалась. Люсьетт положила ключ и шкатулку обратно в ящик. Как придет время, нужно будет за ней вернуться. Раз уж она так сильна, будет неплохо приберечь ее для себя. С такими мрачными мыслями Люсьетт вышла из комнаты. Чаепитие, будь оно неладно, близилось. А у Эмелин, наверняка, возникли проблемы с туалетом. Надо будет наведаться к ней проверить. И Люсьетт отправилась. Спустя каких-то пять минут она была на месте. Подойдя, она заметила, что нерадивые слуги не прикрыли за собой дверь, и из комнаты доносились звуки женских голосов. Не отдавая себе отчета, Люсьетт мягкими беззвучными шагами приблизилась к дверному проему и заглянула в щель. Взгляду открылось следующее: вместо служанок Эмелин помогала сама королева. Она уже переоделась в новое чайное платье, и теперь королева сооружала ей затейливую прическу. Эмелин сидела перед туалетным столиком и время от времени подавала матери шпильки. Люсьетт затаила дыхание. — Я знаю, как это трудно, дорогая. Я тоже прошла через тренировки, прежде чем вышла замуж за короля, — Офелия выпустила один локон и оценивающе осмотрела отражение дочери в зеркале. Эмелин ссутулилась и издала вздох. — Я так устала, мама. Иногда у меня просто опускаются руки. — Ох, Эмелин. Ты справишься с этим. У тебя уже здорово получается. И сядь- ка прямо, дорогая, а то все сооружение сейчас рухнет, — Офелия совсем не по-королевски ткнула пальцем в бок дочери. Эмелин ойкнула и подпрыгнула. — Ну, мама! Щекотно же! Эмелин сердито посмотрела на мать, но не выдерживает и смеется. Офелия, не переставая улыбаться, закрепила прическу и украсила ее драгоценной заколкой. — Ты прелестна, Эмелин, — выносит свой вердикт королева и обнимает свою дочь. Принцесса прижимается щекой к ее плечу и счастливо жмурится. — И я верю, что у тебя все получится. Я так тобой горжусь, дорогая. Люсьетт прикоснулась к двери и тут же отдернула руку. Увиденное пробуждало в ней давние воспоминания, которые отозвались в сердце болью и тоской. Она попыталась вспомнить, обнимала ли ее мать вот так ласково? Говорила ли она с ней таким образом? Перед глазами пронеслись воспоминания, связанные с отцом и его новой семьей. Вот он сидит, как какой-нибудь простолюдин, на земле. От грязи его отделяет только простецкая скатерть, рядом с ним так же расположились Офелия, Эмелин и Род. Люсьетт стоит по другую сторону стальной изгороди, а его семья устроила вместо завтрака — пикник в саду, а Люсьетт остается только наблюдать за ними со стороны. Ведь она уже проклята, стражники не пустили ее домой. Вот — семейный ужин во дворце, отец с упоением рассказывает Офелии о своей юности и дальних странствиях, Род с интересом поддерживает разговор, а Эмелин заливисто хохочет, когда король пытается (и довольно неудачно) шутить. Люсьетт нет за столом. Она проходит мимо столовой с большой корзиной. Время менять свечи и готовить дворец к ночи. Вот — девушки сидят в гостиной и читают. Открывается дверь, заходит король и подходит к Эмелин. Заглянув в книгу, Дженаро одобрительно кивает и ерошит волосы Эмелин. Принцесса возмущенно восклицает, но король только смеется. Люсьетт же — стоит, согнувшись в поклоне. Прислуга не имеет права сидеть в присутствии Его Величества. Все вокруг поплыло. Горло жжет, и Люсьетт глотает ртом воздух, будто задыхаясь. Увиденные давно и недавно сцены всплывают в памяти и кружат, кружат, кружат над ней, перед ней, внутри нее; не уходят, смеются и пляшут, пляшут, пляшут… Мир перевернулся, и Люсьетт рухнула на пол. Перед тем, как закрыть глаза, Люсьетт ощутила подступивший жар и удар, разлившийся тупой болью по плечу.***
Сознание возвращалось урывками. Люсьетт упала? Она же не падала. Она ведь только уснула. И сквозь сон доносились глухие голоса. Они были чем-то встревожены, и смазанные силуэты мельтешили вокруг, будто не зная, что они должны исчезнуть. «Оставьте меня в покое, дайте мне поспать» — хотелось ей сказать, но губы были непослушны и не желали раскрываться. В другой раз ее это бы встревожило, но намерение как появилось — так и растворилось. Сон казался важнее. Его потревожили, когда тела кто-то коснулся. Как долго длился сон? Был ли он долог, или ее разбудили тотчас? Некто грубо ухватил ее и рывком поднял. Голова закружилась сильнее, ее стало сильнее давить к земле. Люсьетт застонала и попыталась двинуться. Ей хотелось свернуться в калачик, и чтобы ее наконец оставили в покое. Раздался голос. Голос обращался к ней и говорил с ней, несмотря на то что Люсьетт молчала. Он показался ей знакомым. Да, он был ей очень хорошо знаком. Люсьетт смирилась с тем, что ее куда-то переносят и плотнее прижалась к его груди. Там, за плотной тканью, билось живое сердце и тоже по-своему общалось с ней. И ему она могла ответить. Что она и сделала, прижавшись к нему ухом. Сердца забились в унисон. Люсьетт задышала спокойнее, выравнивая дыхание. Спокойствие грубо нарушили, когда кожа коснулась омерзительно холодной ткани. «Не надо» — слабо простонала Люсьетт, но ее безжалостно бросили в морозные объятия, и она забилась в мелкой дрожи. Следующие моменты показались ей адом. Люсьетт отчаянно пыталась согреться, и завернулась в ткани, будто в доспехи. Только доспехи не помогали. Раздался длинный, тягостный, плаксивый стон. Ей хотелось вернуть то ощущение спасительного тепла, но руки ее отпустили, и на замену им пришли другие, которые принялись суетиться рядом. Люсьетт раскрыла сухие губы, желая просить вернуться. Он только что был рядом, так почему он не может помочь? Почему он ушел? Это жестоко… Тем временем другие руки живо избавили ее от тяжелого платья, давившего ей на грудь и мешавшего дышать. Слой ткани убрали, и Люсьетт охватила дрожь. Она вся сжалась под одеялом и поднесла холодные пальцы ко рту. Обжигающе горячий воздух охватил пальцы и исчез, не подарив и капли тепла. Лба коснулось что-то до мерзкого мокрое. Холодные капли стекли по виску и упали на мокрую от пота простынь. Люсьетт выгнулась и скинула одеяло. Появилась жажда. Все вокруг казалось невыносимо горячим и сухим. Люсьетт попыталась позвать, но изо рта раздался лишь невнятный хрип. «Воды, дайте мне воды!». Но даже те чужие руки исчезли, оставив девушку одну в темноте. Люсьетт попыталась подняться, но рука соскользнула, и девушка провалилась в небытие. Закрылась дверь, и в комнату кто-то зашел. Мгновенно оказался рядом. Помог Люсьетт приподнять голову. Губ коснулось что-то холодное. — Открой рот, — знакомый голос теперь звучал отчетливее, и Люсьетт смогла понять сказанное. Люсьетт послушалась. Языка коснулась сладковатая тягучая жидкость, которая волной прошлась по иссушенному горлу и оставила после себя лишь приятную свежесть. Люсьетт облегченно выдохнула и опустилась на подушки. Лба коснулись знакомые пальцы и убрали прилипшие мокрые пряди. Люсьетт открыла глаза. В комнате царил полумрак. Одиноко горела свеча, и лицо сидевшего рядом человека пребывало во мраке. Люсьетт слабо улыбнулась. Ей приходится уже второй раз находиться с этим человеком в темном помещении. Фон пришел в движение, и встревоженный девичий голос дал о себе знать: — С ней все будет хорошо? — Теперь да. Веки потяжелели и опустились. Люсьетт проглотила последнюю каплю целебной жидкости. Вкус, знакомый с детства… феи проделали хорошую работу. На этот раз Люсьетт заснула крепким здоровым сном.