***
Когда принц с принцессой добрались до «Сказки», то увидели снаружи Парфе и Делору. Кроме феи и ведьмы больше никого поблизости не было видно. Оно и не удивительно, учитывая столь поздний час: посетители давно разошлись, а постояльцы, по всей видимости, уже легли. — Ах, прошло столько времени, принцесса. Благодарю, принц Род, что привели ее в целости и сохранности, — улыбнулась фея и приветственно открыла дверь. Принцесса приветственно кивнула ей и воспользовалась приглашением. Зайдя в таверну, Люсьетт испытала странное чувство. Она провела взглядом по помещению и отметила, что ничего здесь не поменялось: все та же массивная некрасивая деревянная мебель и дурацкий безвкусный интерьер. Также в воздухе витал запах сегодняшней кухни — комната будто впитала в себя запах жареной рыбы. Какая гадость! Но от взгляда на все это непотребство у Люсьетт екнуло сердце. Такое же чувство она испытала, когда наведалась в бывшую спальню после проклятия. Да, это то самое чувство ностальгии, когда встречаешь что-то хорошо знакомое, родное и еще не забытое. Проклятая принцесса прожила в таверне совсем немного, но оказывается успела к нему привыкнуть. Несмотря на весь ужас и неопределенность тех дней, нищий период ее жизни привнес и нечто хорошее. Пожалуй, за всю свою жизнь она не знакомилась с таким больший количеством народа за раз — и очень странного и разнообразного народа, надо сказать. Не то чтобы они ей понравились, они были нахальны, грубы и неотесанны. Однако неприязни к ним девушка не испытывала — с удивлением сама про себя отметила Люсьетт. — Принцесса Люсьетт, пожалуйста, проходите, — жестом пригласила фея в следующую комнату — небольшое помещение с камином и мягкими диванчиками, в котором она принимала гостей. Люсьет и Делора прошли внутрь, а Род замешкался. — Я подожду в зале. Он собрался присесть за один из столиков, но Делора покачала головой: — Ты тоже должен это услышать. Разговор касается и тебя. Род кивнул и последовал внутрь. Как только он зашел, дверь захлопнулась. Ведьма и фея предложили присесть, и принц с принцессой заняли отведенные им места. — Прежде чем мы начнем, я хотела бы поздравить вас с первым добрым делом, принцесса. Делора рассказала мне обо всем, — Парфе мягко улыбнулась. Признание ее заслуг обрадовало Люсьетт, но… Принцесса скептически приподняла бровь. По пути сюда она всячески себя накручивала, не зная о чем и думать. Она была напряжена и готовилась к любым вестям — в том числе и дурным. Ночь, тайная вылазка и секретность встречи располагала к серьезным разговорам. И тут — такое. — Теперь вы знаете, что можете сделать это, принцесса. Осталось всего ничего, и вы сможете снять проклятье. — Продолжай в том же духе, Люсьетт. И ты тоже, Род, — серьезно кивнула Делора. — Благодарю вас, — произнесла Люсьетт и покосилась в сторону Рода. Его бесстрастное лицо ничего не выражало, и она не могла знать его мыслей. Но все же она полагала, что вскоре он подаст голос. Так и случилось. — Так о чем вы хотели с нами поговорить? — скрестил руки на груди принц и перешел сразу к делу. — Я провела небольшое расследование, пока была во дворце, и узнала кое-что важное. Во дворце есть ведьма. Люсьетт снова украдкой взглянула на Рода. Она уже знала эту новость, так что Делора говорила все это только для него. Он выглядел шокированным, и от холодности не осталось и следа. Он заинтересованно подался вперед и внимательно стал слушать каждое ее слово. — Я не знаю, кто это, но ведьма есть точно. И она пользуется чарами, чтобы скрывать свое присутствие. Такие чары подвластны только опытным ведьмам, а значит мы имеем дело с необычной и сильной персоной. — Удалось выяснить, что ведьма делает во дворце? — обратилась Люсьетт к Делоре. Когда-то она уже задавала подобный вопрос, и тогда ответ был отрицательным. Поменялось ли теперь что-нибудь? — Может быть, ведьме нужен король. Но… — Делора остановилась. Ведьма и фея переглянулись, затем Делора мотнула головой и отвернулась. Дальнейшее слово взяла на себя Парфе. Она, грустно опустив ресницы, произнесла: — Боюсь, есть еще один вариант, о котором мы должны вас предупредить, принцесса, — лишь одна фраза Парфе — и Род с Делорой заметно напряглись. — И чтобы рассказать о нем, мы должны открыть тебе правду. — Правду? Наступила тягостная тишина. Уже понимая, что произнесет Парфе, Род опустил веки. Известие о ведьме шокировало его. Он полагал, что все уже давно закончено, и отголосков войны после всех усилий короля Дженаро они уже не увидят, но… было слишком оптимистично так полагать. Его Величество проделал огромную работу, чтобы улучшить качество жизни в королевстве. Да что там говорить — даже проигравшие ведьмы были прощены, и им дан был шанс жить нормальной жизнью. Но было наивно полагать, что проигравшая сторона сдастся. Кто-то обязан быть предпринять попытку вернуть все назад. Впрочем, еще ничего не ясно. Ведьма во дворце может и не плетет интриги и не строит козни. Может, она лишь хочет жить так, как ей велит сердце? Да, конечно. И велит ей сердце подобраться к королевской семье и захватить власть. — Принцесса, весьма вероятно, что эта ведьма во дворце ищет тебя, — произнесла Парфе очень тихо, но ее услышали все. — Что? Зачем? Услышав взволнованный голос принцессы, Род сжал кулаки. Ему захотелось встать и уйти отсюда. Уйти, чтобы не видеть ее реакции. Он стиснул зубы и стал слушать дальше. — После проклятия я наложила на тебя чары, чтобы ты могла оставаться невидимой для магического взора. Я делала это, чтобы защитить тебя. Когда народ тебя забыл, а ты пропала из дворца, они тебя потеряли — чары не давали им узнать тебя при встрече. Но сильная ведьма, о которой идет речь, способна видеть сквозь это заклятие. И похоже они знают, что ты все еще во дворце. — Стоп, я не понимаю, — Люсьетт нахмурилась и потерла занывшие от боли виски. — Что им от меня так сильно нужно? — С тех самых пор, как война закончилась, у Тенебраума не было Хранителя. Кристалл готов поддержать нового Хранителя, который скоро должен появиться, — усталая фея тяжело поднялась, шагнула к Люсьетт и взяла ее за руку. — Некоторые ведьмы, поддавшиеся злобе, хотят убедиться, что Тенебраум продолжит распространять тьму. И для этого им нужен наследник кристалла. — И причем тут?.. — Титул Хранителя передается от родителя к потомку. Принцесса, последней Хранительницей Тенебраума являлась покойная королева Анжиелла, ваша мать. Вы являетесь наследницей кристалла. В ушах зашумело. Люсьетт качнулась и сбросила с себя руку Парфе. То, что она говорила, было совершенно немыслимым. Невозможно. Нелепо. Этого не может быть. Парфе продолжала говорить. Она говорила что-то о приближении совершеннолетия принцессы, и что это связано с титулом Хранительницы, но Люсьетт едва могла что-либо понимать. Ей стало тошно и, схватившись за подлокотник, Люсьетт встала и выровнялась с феей. Вперив взгляд в тусклое бледное лицо феи, Люсьетт зло произнесла, чеканя каждое слово: — - Зачем. Ты. Нагло. Врешь? Матушка — ведьма?! Невозможно! — Хильдир была Хранительницей кристалла, и мы с ней делали все, чтобы поддерживать равновесие! — Парфе мягко прикоснулась к плечу Люсьетт, но та отскочила. Парфе вздохнула. — Но потом Охота на Ведьм свела ее с ума, и ее сердце обратилось в лед. Вспышка гнева прошла. Принцесса опустила голову. Парфе не стала бы врать, верно? Но она заблуждается. Этого не может быть. Может, она что-то перепутала? — Матушка — не ведьма. Она не использовала магию! Я бы знала. Несмотря на абсолютное неверие принцессы, слова Парфе будто лишали ее воздуха. Не может быть, чтобы она все это время не знала правды. — Возможно, когда-то ты все-таки узнала об этом, но она стерла все твои воспоминания об ее истинной личности. Делора уже успела убедиться, что большинство твоих воспоминаний о ней были изъяты. — Что за чушь! Зачем Матушке было делать это? Даже если она, допустим, и была ведьмой? Род не мог больше смотреть на отчаяние Люсьетт. Какой бы сильной и черствой ни была эта девушка, казалось, будто сейчас ее мир рушился прямо на его глазах. Все, во что она верила, обращалось в прах. Юноша отвернулся. Взгляд зацепился за камин. Он сконцентрировался на огне, мирно угнездившемся на поленьях. — Хильдир было необходимо, чтобы ты оставалась послушной. Тогда, унаследовав титул Хранительницы, ты бы продолжила находиться в ее власти. Огонь взвился вверх и лизнул почерневший от копоти камень. — Настоящая причина, по которой я прокляла тебя — увидеть, способна ли ты на доброту, принцесса. Влияние Хильдир оказалось слишком велико и осталось даже после ее смерти. Мы опасались, что ты пойдешь по стопам своей матери. Анжиелл может вновь оказаться ввергнутым в хаос, если ты не сможешь совладать с тьмой в собственном сердце. Раздался треск, и полено раскололось. Из раскрасневшейся сердцевины выскочила искра и долетела до края пестрого ковра. Род поднялся и зашагал к камину. Подойдя, он взял кочергу и перемешал поленья. Забурчав недовольно, те принялись за неспешный ритмичный танец. — Ты прокляла меня, потому что была напугана тем, что я могла сотворить, будучи той, кем была, — раздался полный горечи голос. Положив кочергу на место, юноша безжалостно наступил на едва тлеющий уголек на ковре. Тот погас. После слов Люсьетт никто не осмеливался заговорить. Род провел подошвой по ковру, стирая всякое упоминание о погасшей искре. Скрепя сердце, Род обернулся. Первым, что бросилось в глаза, были тени. Они раскинули свои нечеловеческие руки и объяли всю комнату. Род отошел в сторону, и тени отступили, открыв ему картину: он увидел Парфе, огорченную необходимостью истины; он увидел Делору, испуганную по той же причине. Кто бы мог подумать, что эта властная женщина будет чего-либо страшиться? И он увидел Люсьетт, что стояла, обхватив злосчастный кулон в виде туфельки. Все трое не обращали внимания на Рода и были поглощены исключительно своими демонами. Род вздохнул. Ему хотелось надеяться на то, что Парфе знает, что делает. После обвинения и упрека Люсьетт, фея молчала, будто подбирала нужные слова. Наконец раздался ее глубокий и нежный голос: — Мы знаем, что в тебе есть доброта, принцесса. Мы лишь хотели, чтобы ты поняла это, сняв проклятие. Это было жестоко и эгоистично с нашей стороны. Но мы не могли допустить еще одну Великую Войну. Принцесса сжала губы. Она будто приняла все, что ей сказали, и фигура ее поникла. Несколько раз она порывалась что-то сказать, вскидывала голову и раскрывала рот, но лишь для того, чтобы снова замкнуть уста и отвернуться. Парфе шагнула к ней и раскинула руки, будто намереваясь обнять. Но Люсьетт снова отступила. Затем она медленно повернулась к Роду. — Ты знал об этом? Принц пожал плечами: — Каждый знает историю о Ведьме-Хранительнице Тенебраума и ее дочери. — Ты… ты все знал! Тебе было смешно наблюдать за моим незнанием? Почему мне никто ничего не говорил раньше?! — взметнулись юбки, и Люсьетт выбежала из комнаты. — А я-то думала, что ваши отношения улучшились. Теперь, кажется, все покатилось вниз. Род закрыл лицо ладонью. От ироничного высказывания Делоры ему стало тошно.***
Род последовал за ней почти сразу. Заслышав его приближающиеся шаги, Люсьетт ускорилась. Видеть принца ей не хотелось. А уж о разговоре с ним и говорить нечего. Мысли и сомнения беспорядочно роились в ее голове. Можно ли вообще доверять этим малознакомым, по сути, людям? Матушка твердила, что все люди вокруг лгут. И, похоже, она была права. Даже если этим вечером все произнесенное было правдой, эти люди врали ей всю жизнь. Хотя… можно ли говорить, что они врали? Они умалчивали и скрывали правду. Но не врали. Она и не спрашивала. Конечно! С чего бы ей знать, какие вопросы нужно было задавать? Была ли Матушка самым злым существом в мире, убившим множество людей? Есть ли иная причина нелюбви народа к кронпринцессе, нежели зависть? Мог ли вообще отец любить такую дочь, как она? Грудь сжали тиски, и сердце кольнула боль. Люсьетт глубоко задышала и перешла в бег. Мимо проносились темные силуэты деревьев, и за одежду злобно цеплялись и царапали кожу их кривые деревянные пальцы. Из глаз брызнули слезы, а рот раскрылся в безмолвном крике. Люсьетт не слышала и не видела ничего, она неслась сквозь мрак и могла лишь надеяться на то, что бежит в нужную сторону. А если и не туда? А если и не туда бежит, что тогда? Что тогда случится? Ничего. Ничего более. — Люсьетт! Люсьетт ничего не слышала. В уши забивался ветер, а глаза застилали слезы. Ее имя прозвучало еще несколько раз. Преследователь не желал отставать и почти ее догнал. Род подивился ее скорости и выносливости. Тяжелая ручная работа служанкой превратила изнеженную слабую аристократку в крепкую и сильную девушку. Что, все же, не помешало ему нагнать ее и ухватить за локоть. — Остановись! Люсьетт! Девушка остановилась. Тяжело дыша, она шмыгнула носом и указала в сторону. — Проход. Мы дошли. Род озадаченно посмотрел туда, куда она указывала. И действительно, они добежали до прохода. Люсьетт спрятала от него лицо и упорно на него не смотрела, и Род, вздохнув, принялся открывать тайный ход во дворец. Заскрипело, и потайная дверь открылась. Люсьетт зашла первой, не побоявшись царящей внутри темноты. Сердце бешено стучало в ушах, и дыхание не желало восстанавливаться. Краткий всплеск энергии сильно ее измотал, и Люсьетт оперлась о стену. Стена была изляпана грязью и пылью, но девушке стало плевать. Пожалуй, о брезгливости она вспомнит на свету. Сейчас ее больше волновала колющая боль в боку и ставшие будто неподъемными ноги. — И зачем ты бежала? В его голосе Люсьетт послышалось осуждение и насмешка, и она взорвалась: — Теперь понятно, почему ты не хотел быть моим партнером. Моей матерью была ведьма, и ты меня ненавидел. — Это… это не так, — ошарашенно проговорил Род. Проход позади закрылся, и фигура девушки растворилась во мраке. Род мог понять где она лишь по тяжелому дыханию. Она уже зашагала прочь, и Род поспешил за ней. — Не буду лгать. Когда мне довелось с тобой пообщаться в первый раз, то подумал, что ты похожа на свою мать. Ты показалась мне бессердечной, грубой и эгоистичной. Но я ошибся! Мы стали партнерами, и ты раскрыла истинную себя. По мере того, как вы с Эмелин стали сближаться, я увидел, что ты — не твоя мать. Поэтому… поэтому я сделаю все, что смогу, чтобы помочь тебе снять твое проклятие. По возникшей тишине Род понял, что Люсьетт остановилась. — Спасибо, — хрипло отозвалась она, и Род почувствовал, как краснеет. Они быстро бежали, так что немудрено. Нахлынувший жар — само собой разумеющееся, не так ли? — Не за что. Я вижу, что для тебя это важно. — Да, я хочу вернуть назад прежнюю жизнь. Для меня это важнее всего, и я все еще не понимаю, почему ты не хочешь снять свое. Я действительно хочу помочь тебе с проклятием. Почему ты не хочешь этого? — Потому что я не могу. Щеки запылали еще сильней, и Род обрадовался темноте. Она ничего не заметит. Поднятая тема была слишком неудобной. Его проклятие было слишком неудобным. Раскрыть условия проклятия — слишком стыдно. «Скажи ей» — раздался в его голове голос Себби. — Не хочешь рассказать, в чем дело? — Нет. — Ты говоришь, что я стала более открытой. Так сделай то же самое, — вместо гипотетической мольбы, в голосе Люсьетт отчетливо прозвучало раздражение. — Я не могу рассказать. Я не могу никому об этом рассказать, — его злили упоминания об его проклятии. Его расспрашивали так много раз, что никакой другой реакции эти расспросы уже не вызывали. Но сейчас он не мог злиться. Не сейчас. Не на нее. — Ты… твоя семья знает? Род промолчал. — Твоя семья не знает! Ты и Эмелин ничего не сказал? Почему? — Ты не поймешь. — Что? Ты!.. — Я делаю это, чтобы защитить их. Они тоже не поймут. И мы дошли. Руки уткнулись в стену. Род прижался ухом к холодной стене и прислушался. Тихо. Прождав еще некоторое время, он открыл проход. Оказавшись на свету, Люсьетт забыла про расспросы, скрыла свое лицо рукой и быстро убежала к себе. — Даже не попрощалась. «Когда-нибудь тебе придется ей сказать» — осуждающе проговорил кролик. «Надеюсь, до этого никогда не дойдет».