"Она всегда прижималась ко мне так, будто хотела остаться со мной навсегда, и я бы не раздумывая согласился."
За день до отъезда Джеймса Город словно чувствовал дерьмовое настроение и помогал его поддерживать. Небо затянуло свинцовыми тучами намекая, что на улицу сегодня лучше не высовываться. Барнс стоял около заброшенного склада, сильнее кутаясь в кожаную куртку, будто это могло спасти от промозглого ветра. Благо, причина, по которой Барнс торчал в этом забытом Богом месте, долго себя ждать не заставила. Ко входу подъехал наглухо тонированный Шевроле и Барнс отчетливо услышал щелчок открывающейся двери. Лилит грациозно, подобно лани, покинула автомобиль и остановилась напротив мужчины. Оценив взглядом обстановку и поняв, что никакой внешней угрозы нет, блондинка подошла ближе и едва коснулась губами холодной щеки солдата. — Я знала, что на тебя можно положиться, —Лилит соблазнительно провела языком по нижней губе. Барнс молчал и ни один мускул на его лице не дрогнул. Он хорошо знал Лилит, а вместе с тем и все ее фокусы. — Ты вкусно пахнешь, —девушка продолжила манипуляцию и прикусила чувствительный участок кожи на шее Барнса. Услышав тихий вздох, она приподнялась выше и жадно, ненасытно поцеловала желанные губы. Барнс на поцелуй ответил и ловко подхватил девушку за бедра, усаживая на грязный капот машины. В следующую секунду лицо девушки исказилось, и причиной тому стала сомкнувшаяся на шее металлическая рука. — Какого хрена..— судорожно хватая ртом воздух, Лилит поморщилась от болезненных ощущений. Она извивалась под мертвой хваткой бионики, пока Барнс разглядывал ее лицо. — Ты правда думала, что я просто отпущу тебя после того, что ты сделала? —Барнс разжал ладонь и грубо, неосторожно схватил девушку за подбородок. — Отпусти, —Лилит не говорила, шипела. Предприняв на этот раз успешную попытку вырваться, блондинка ловко спрыгнула с капота. Однако, она понимала, что смогла высвободиться только потому что ей позволили. Преодолев расстояние в один шаг, Барнс прижал девушку к двери, напрочь перекрывая подачу кислорода. — Когда я сказал нет, нужно было свалить, —сейчас Лилит видела того, кого знала. Перед ней был не Джеймс Барнс, нет. Зимний Солдат, собственной персоной. — А трогать мою жену было роковой ошибкой. — Надо было убить ее...—договорить она не успела. Два точных удара головой о кузов и бездыханное тело скатилось вниз, оставляя багровые полосы на гладкой поверхности автомобиля.***
Развалившись на кровати, я погрязла в рабочих документах и не заметила, как пролетело несколько часов. Спина ныла из-за неудобного положения, а тело настойчиво требовало движения. Но ни сил, ни желания подниматься я в себе не нашла. Эмили носилась по квартире, гоняя мячик, который постоянно закатывался то под кровать, то под шкаф. В очередной раз не уследив на игрушкой, которая, судя по всему, оказалась за тумбочкой в прихожей, Эмили ненадолго затихла. Услышав детские шаги в комнате, приподнимаю голову, чтобы убедиться, что неугомонный ребенок не расшиб себе нос. — Нашла мячик? —опускаюсь на пол и беру протянутую мне игрушку. Глухо рассмеявшись, убираю с косички клубок пыли. — После таких игр, придется тебя отмывать. Дочь улыбнулась и протянула мне ладошку, намереваясь куда-то отвести. — Ты там сундук с сокровищами нашла что ли? —дойдя до коридора, пытаюсь понять, на что уставилась Эмили. — Папа? —вместе с мячиком, за тумбочкой валялась кепка Джеймса, когда-то давно туда упавшая. — Папа, —я отряхнула кепку от пыли и надела на Эмили, убирая за ушко прядь выбившихся волос. Эмили внимательно следила за моими движениями, как вдруг в голубых глазах заблестели крупные слезинки. — Эй, —я осторожно провела пальцем по пухлой щечке, смахивая мокрую дорожку. — Он скоро приедет, обещаю. Я сгребла дочь в объятия и шумно выдохнула. Сердце разбивалось на миллион мелких кусочков от осознания того, как сильно Эмили скучает по отцу. И еще больнее от того, что Джеймс по ней скучает не меньше. Решение проблем и выяснение отношений - это часть совместной жизни. Но почему же, погрязнув во всем этом мы забываем, что в первую очередь страдаем не мы? Страдают наши дети. Наверно, так устроена наша жизнь и от себя не убежишь, сколько не пытайся. Какие там в психологии пять стадий принятия? Ах да, кажется, я уже прошла их все. Когда Джеймс уехал, я находилась на первой стадии, а именно - отрицание. Я наотрез отказывалась верить в то, что он оставил меня, оставил дочь и улетел на другой конец страны. Спустя несколько дней, я перешла ко второй стадии, которая затянулась на добрых несколько месяцев - гнев. Я ненавидела всех и вся вокруг себя, запрещала ребенку общаться с родным отцом, обидела лучшего друга и совершенно не хотела признавать простой факт: я не ненавидела всех, я ненавидела себя. На третий месяц меня слегка попустило и я начала взвешивать и продумывать пути отступления - стадия торга. Я несколько раз чуть не сорвалась, крутя в руках телефон. За неделю прохождения этой стадии, я набирала и сбрасывала номер Джеймса по десять раз на дню, оправдывая это тем, что он уже остыл (как и я) и мы сможем поговорить, как взрослые люди. Следом последовала четвертая стадия - депрессия. Три потерянных крупных контракта из-за моего нежелания покидать пределы квартиры. Абсолютное отречение от мира и всепоглощающая ненависть к себе. Единственным светлым пятном в период этой стадии была Эмили. Она то и напоминала мне, что я не могу сломаться и мне есть ради кого жить. Ну и, собственно, сегодня ровно полгода с того дня, как уехал Джеймс и моя последняя стадия - принятие. Мне понадобилось шесть долбанных месяцев, чтобы прийти к тому, о чем я думаю в данный момент. Весь последний год мы с Джеймсом находились в подвешенном состоянии. Год назад мы расстались (точнее, я ушла от него), а полгода назад он уехал. И каждый Божий день я винила во всем происходящем его. Игнорируя тот факт, что в проблемах семьи всегда виноваты двое. Джеймс - сложный человек с непростым характером, но ведь именно таким я его и полюбила. При всей своей невозмутимости и отрешенности, он может быть смешным и забавным. Он может быть дотошным и строгим, таким образом проявляя свою заботу и беспокойство обо мне. Боже, он может быть чертовски злым. Это словно бомба замедленного действия, которая при взрыве грозит зацепить всех, кто находится в радиусе мили. Но остывая, он готов весь мир положить к моим ногам, только бы я не осуждала его поведения. И я не осуждала. И, твою мать, как же жаль, что мне потребовалось слишком много времени, чтобы осознать, насколько удивительного человека я повстречала тогда на лестничной клетке. Прокрутив в голове весь последний год, что-то внутри меня надломилось и слезы беспрепятственно скатились по щекам, обжигая кожу. "Разве то, что случилось между нами, способно перечеркнуть все то, что мы пережили до этого?" - вот она, та самая здравая мысль, которой мне так не хватало все это время. Вот оно, осознание, пришедшее ко мне спустя год боли и ненависти. Вот оно, простое объяснение всего происходящего: Это все — моя вина.