Дее-Причастие

      С момента первого появления Мари в больничном блоке прошла ровно неделя. За это время девушка сумела рассмотреть жизнь своего пациента практически со всех сторон, с которых это было возможно. Наконец-то набравшись духу, девушка решила сделать ещё один шаг навстречу парню.       Придя рано утром на практику, Мари взяла несколько образцов для составления бланков обязательных покупок, а также инструкцию по их заполнению, и принялась внимательно изучать, чтобы ненароком не испортить будущий отчётный материал.       Взяв с собой всё необходимое, девушка вышла из контрольного отдела и направилась к лифту, чтобы спуститься до шестого этажа. Оказавшись вновь у довольно комфортабельного жилища Тени, Мари вытащила из кармана ярко-оранжевых штанов связку с ключами и начала слишком долго перебирать имеющиеся у неё, хотя прекрасно знала, какой именно из них был нужен ей именно сейчас.       Найдя искомое (хотя никаких особых усилий к его поиску она и не прилагала) практикантка открыла стеклянный бокс и бодро вошла в него, неся кроме специальных бланков чёрный невзрачный пакет.       Оказавшись на территории Тени, девушка сразу прошла на кухню, бесцеремонно открыла холодильник и начала заниматься своими прямыми обязанностями — составлять список необходимых продуктов, исходя из вкусовых предпочтений пациента, которые она неплохо смогла изучить за последние несколько дней.       Закончив заполнять смету, девушка направилась прямо к чёрной перегородке, чтобы повесить на ручку двери принесённый с собой пакет. В нём лежало несколько книг и дисков с фильмами, которые, вполне возможно, смогли бы заинтересовать парня.       Закончив свой своеобразный рейд, девушка поспешила обратно к лифту, собираясь проверить свою небольшую догадку. Добежав до монитора компьютера, Мари тут же приставила к нему стул и безапелляционно дала команду Дэну увеличить изображение кухни, несмотря на то, что сама находилась у него в подчинении.       Мужчина уже давно понял, что в такие моменты не стоило никак препятствовать Мари, так как она в прямом смысле могла смести всё на своём пути, двигаясь упрямо к цели. Поэтому он лишь чуть удивлённо приподнял левую бровь и несколько раз нажал на «Enter» выполнив просьбу девушки, что неминуемо переходила в приказ.       — Направь курсор мыши прямо на перегородку.       Расплывшись в улыбке, Дэн в очередной раз решил скаламбурить, тут же прижав одну из ладоней к виску и по-военному отрапортовав:       — Слушаюсь товарищ Мышь!       За эту невинную шутку контролёр сразу же получил железной линейкой по лбу. Взвыв от боли, мужчина поклялся в сердцах, что больше никогда в жизни не будет выполнять просьб своего непосредственного начальника, что несколько недель назад чисто по-дружески попросила присмотреть за новой девочкой-практиканткой.       Так как эта на первый взгляд милая и уравновешенная молодая особа, находясь в мятежном состоянии духа, могла запросто искалечить весь их отдел, а потом пойти и подорвать главный корпус КДВ для пущей убедительности своих не менее серьёзных намерений.       — На, смотри…       Обречённо вздохнув, Дэн встал со своего места и пошёл искать что-нибудь холодное, чтобы приложить к пострадавшей части тела.       Несмотря на невозмутимый вид, Мари было всё-таки стыдно за совершённый только что поступок, но сейчас она не могла терять ни секунды драгоценного времени, поэтому решила, что извиняться перед своим наставником будет позже.       Схватив в руки компьютерную мышку, девушка начала быстро передвигать курсор к дверной перегородке, несколькими нажатиями специальных клавиш увеличив её до максимального размера.       Как она и думала, висящего на ручке чёрного пакета уже не было. Видимо, Тень всё-таки забрал его к себе, либо сразу же донёс до мусоропровода, что находился прямо на кухне.       Такого варианта развития событий Мари также не исключала.       На следующий день девушка уже чувствовала себя немного уверенней, чем в предыдущий, но радоваться своим успехам было ещё рано.       Сотрудники контрольного отдела КДВ трудились в двух режимах: в будничном и выходном. С понедельника по пятницу с восьми утра до пяти вечера работали Дэн с Мари, затем следовала пересменка, в ходе которой на ночное дежурство заступал Тэд вместе с Фредди.       В выходные дни у монитора компьютера находились те сотрудники, что хотели быть более разгруженными и заниматься в течение недели ещё какими-нибудь делами, помимо службы в КДВ.       Продолжая изучать запросы, исходящие из блока Тени, девушка заметила, что в последние дни парень целенаправленно общался только с «ночниками» и выходной сменой, объявив ей, таким образом, холодную войну.       Возможно, кто-то другой, находясь на месте Мари, уже давно бы спасовал и закончил бесплодные попытки добиваться внимания практически незнакомого ему человека, но девушка была уверена в своих силах и всем сердце верила, что удача ей обязательно улыбнётся.       Поэтому на следующий день новоиспечённый курьер опять отправилась в лечебный блок, находившийся на шестом этаже. В этот раз девушка решила прихватить с собой диски с аниме, справедливо рассудив, что окружающий мир слишком большой, чтобы изучать его только со стороны Запада.       Привычно открыв дверь ключом, Мари сразу же отправилась к чёрной перегородке и уверенно постучала в дверь.       — Тебе ещё не надоело?       Тень отозвался сразу, будто бы ждал её прихода и специально сидел у самой двери, чтобы заранее быть готовым, если и не ко всему, то точно ко многому.       — Нет, не надоело, — девушка говорила преувеличенно бодро, чтобы не показать парню свою растерянность перед ним.       — Тогда у меня для тебя плохие новости.       — Какие?       — Билеты кончились. Кина не будет.       Вздохнув, девушка повесила очередной пакет на ручку двери и невинно поинтересовалась:       — Как тебе вчерашние книги?       Приготовившись нарваться на очередную грубость с его стороны, практикантка сразу начала настраиваться на резкий переход в режим самообороны, но каково же было её удивление, когда вместо очередной едкой реплики она услышала тихий, вкрадчивый голос, читающий ей вслух такие слова, что в любом другом случае сошли бы за молитву:       «Если ты войдёшь и скажешь «да», тебе укажут на дверь. Это значит, надо снова войти, а в глазах — горящие камни. Поэтому лучший выход — уход; в бесстыдные губы младенца, в лист, стынущий на ветру, постепенно — по жилкам, по каплям.       Так что войди молча. Примерив твой герб, они положат тебя на щит, отлакируют твой флаг и заставят улыбаться сквозь парус. Улыбнись им хотя бы сквозь слёзы, — всё-таки ты видел море, ястреб коснулся тебя своей мечтой.       Ты не знаешь, когда это случится? Но кто сказал, что это случай, если небо — на костылях, а они из костей птиц, выпивших святость и горе.       Уже сейчас твой голос ищет всадника в прошлогодней листве, амфоры в ледниках, пюпитры в пещерах, а находит лишь прах, осколки и пепел.       Потом ему будет легче — там, где, притворившись колками скрипки, седые когти жгут музыканта, идущего вровень с крестом. А пока дорожи обратной стороною забвенья: бельма для нищих — самый радостный каменный хлеб. Им известно: чтобы собрать гербарий костей, катафалк не нужен, достаточно одиночества для двоих, — это минное поле, цветущее черепами и воронами.       И всё-таки, ты можешь спастись, пройдя по кромке шёпота сердца к птице, ломающей крылья в грудной клети, вернув одарённость покою. Но путь твой, проложенный вздохом, отмечен раковиной на шельфе, ночь навек бесприютна в самосожжении сна, а смех лебединой шеи в зубах звёзд обязует отчаяться.       Конечно, всегда есть надежда на память нежности, но чего стоят гадания по руке, если лицо в ладонях стынет свечой, сжёгшей линии жизни, любовь — не распятье, а гвозди, а ты ещё веришь в пепел и мёртв.       Эта рука, сжимая огонь, привыкла к камням, но растворяет воздух шипами. Это лицо, затенённое смехом, взошло на свинцовом песке и морщинками меркнущих век касается пальцев жалобных влажных ветров.       Когда-то на эти плечи опиралась цветущая яблоня, падая в свежесть рассвета, а теперь их качают мшистые волны, сбивая с воздушной колеи в сторону памяти дна, к дрожащему желобу магмы.       Может быть, бёдра — запретная проба назвать именами дождя остывшие свитки времён отчуждения неба? Но буквами пор сгорают на солнце тавровые пятна, когда овдовевшие птицы в солёных ладонях авгура пытаются видеть и петь.       Сюжет ожидания прост: хожденье кругами часов в бесснежной заботе о карме на хрупкой цепи листопада. «А дерево трепетно верит в венозные слёзы распада, молитвами трогая яд», и черви играют усмешкой, храня в обручальном скольженьи беспечную вечность покоя.       В свидетели взято паденье. Ты помнишь отравленный, влажный, пропитанный горечью страха, роняемый шёпотом шаг?» *