Платье в полоску и черный мундир ( Banded Dress and Black Coat )

      Боде с трудом сохраняла невозмутимое выражение лица, пока она вела Тору к небольшой роще деревьев на кладбище. После ее обвинений гнев и ненависть, казалось, покинули женщину, сменившись лишь горем и печалью. Тревожно было видеть такую сильную женщину, истерзанную сухими рыданиями. И не только это, но и само обвинение.       Боде сидела рядом с Торой, слезы текли по лицу трактирщицы, пытаясь придумать, как объяснить случившееся. Айз Седай не могла убить — три клятвы запрещают это. Единственными, кто мог, были Черные сестры. И даже сейчас никто точно не знал, сколько их было. Но более неотложным делом была Тора. Очевидно, она слишком долго держала эту боль в себе. — Госпожа Арасон, — сказала Боде, надеясь, что такое обращение удержит ее от новой вспышки гнева, — пожалуйста, расскажите мне, что произошло. — Тора посмотрела на нее с отвращением, прежде чем оно тоже исчезло, открыв трещины в душе сильной женщины. Боде быстро замаскировала Узы, инстинкт подсказывал ей быть осторожной.       Тора глубоко вздохнула и начала: — Примерно в то время, когда я забеременела Рифтеном, мой муж начал вести себя странно. Он говорил, что ему улыбнется невероятная удача, его люди будут спасены, а преступники пойманы необычными способами. Через несколько дней у него появились такие странные симптомы, как озноб, головокружение, тошнота; казалось, что само Колесо берет с него дань за все счастливые моменты. — Это продолжалось месяц или два, прежде чем он наконец понял, что происходит. Он впервые прикоснулся к Источнику Единой Силы в нашем доме. — Тора снова вздохнула, словно собираясь с духом. — Несколько шахтеров поздно пришли в трактир. Они уже выпили в шахте и были явно пьяны. Они потребовали наш лучший эль, бросая в качестве оплаты самородки золота. Любой слепой дурак мог сказать, что они их украли из шахты, поэтому я им отказала. — Они разозлились и напали на Давиана, отца Рифтена. Дав велел мне спрятаться за стойкой, пока отбивался от них. Он был хорош, мой Дав, всегда такой сильный, но их было слишком много, некоторые были вооружены толстыми палками. Когда они навалились на него, несколько человек отделились и последовали за мной. Я хотела убежать, но они схватили меня и попытались… — Тора замолчала и сглотнула. — Но прежде, чем они успели сделать что-то, по комнате пронесся ветер, словно ураган. Шахтеры были отброшены назад. Большинство получили ранения, некоторые даже погибли. — И в центре всего этого стоял мой Дав, и в его глазах было выражение крайнего удивления, как будто он видел лицо самого Создателя. Потом его вырвало, он рухнул на пол и потерял сознание. — Тора прикоснулась к амулету в виде наконечника стрелы, висевшему у нее на груди. — Когда он проснулся, мы говорили о том, что произошло, что это могло быть. После часа споров, мы поняли правду … — Давиан мог направлять, — закончила Боде, широко раскрыв глаза. — Значит, дар Рифтена был у него в крови, а не просто случайностью. — Тора кивнула. — Дав изо всех сил пытался сопротивляться этому. Глядя на него, на его сияющую улыбку и одухотворенные глаза, ты бы не поверила, но он всегда был таким дисциплинированным. Но он не мог совсем остановиться. — Боде содрогнулась при мысли о том, что не можешь направлять Силу, что придется заставить себя сопротивляться ради своего здоровья и сохранения рассудка, ради жены и ребенка. — Когда родился Рифтен… это были трудные роды. Я была очень слаба, и городской врач сказал, что я не продержусь до утра. Но Дав не сдавался. — При этом воспоминании глаза Торы засияли. — Он сказал, что сам будет сражаться с Темным, чтобы спасти меня. Вот что он сделал. — Сияние сменилось печалью. — Он использовал Единую Силу, чтобы спасти меня, действуя исключительно инстинктивно, чувствуя, что это поможет мне лучше, чем любой врач. — Тора снова улыбнулась. — По мере того как Рифтен рос, Дав стал для него самым прекрасным отцом. — Ее улыбка снова исчезла. — Но, похоже, удача была не на нашей стороне. Весь город любил Дава, но у нас бывает много людей из разных мест Андора, которые хотят работать в шахтах или покупать то, что мы приносим с гор. Поползли слухи о человеке, который может направлять и живет в Камфри. — Глаза Торы гневно заблестели. — Потом пришли Айз Седай. — Она сжала кулаки в фартуке и на мгновение замолчала. — Это были четыре Красные сестры и одна Белая, они у всех спрашивали о Даве. В конце концов они пришли в гостиницу. Они спросили меня: может ли мой муж направлять, и я сказала им, что это не их дело. — Глаза Торы снова наполнились слезами. — Дав пришел в самое неподходящее время. Он вошел, улыбаясь, с букетом цветов. Красные даже не сразу отреагировали ― они просто вышвырнули его на улицу. Но Дав был стойким. Он подготовил Источник и бросил в них Огонь, он бросал волны ветра и даже обрушивал молнии. Но… ― она оборвала фразу и судорожно вздохнула, — но он не был обучен сражаться Силой, а Красные были. Они пропустили его через «мясорубку» и «защитили». Они разговаривали между собой. …       Боде после минутного колебания положила руку на плечо женщины. Тора посмотрела на нее, и ее взгляд смягчился от пылающей ярости до тлеющего гнева. — Они подняли его за горло, он не видел ничего, что удерживало бы его, и свернули ему голову, как цыпленку, готового к ощипыванию. — Боде поднесла руку ко рту при мысли о том, что Айз Седай убивают так… жестоко.       Тора опустила взгляд. — После этого они не задержались надолго. — Она всхлипнула, и по ее щеке скатилась слеза. — Мы никогда не рассказывали Рифтену, что произошло на самом деле. Керр сказал ему, что Дав умер, защищая своего товарища-охотника. Я просто… — она запнулась, — мне невыносима мысль о том, что мой мальчик узнает, что его отец был убит. Убит только за то, что был тем, кто он есть. — Тора ошеломленно положила руку на руку Боде. — Когда он ушел, чтобы присоединиться к Аша’Манам, я боялась, что он кончит так же, как Дав. — Она тепло улыбнулась. — Жаль, что Дав не видит, каким стал его сын.       Боде сглотнула, только сейчас осознав, что сама вот-вот заплачет. — Миссис Арасон, — сказала она, — с Рифом этого никогда не случится. Клянусь вам, я никогда этого не допущу. — Тора посмотрела на нее и, казалось, почти улыбнулась. — Я тебе верю… — минутное колебание, — Бодевин Седай. — Боде улыбнулась и обняла свою будущую свекровь, так крепко, как только могла.       Никто из них не видел Рифтена, прячущегося за деревом на протяжении всего разговора. Риф широко раскрыл глаза, пытаясь понять, что он услышал. Его отец мог направлять?! И Красная Айя убила его?! Множество эмоций нахлынуло на Рифа, но через несколько мгновений осталось одно: холодная месть. Он должен узнать, кто это сделал. И тогда он заставит их заплатить.       Риф быстро открыл Врата в единственное место, где он мог найти ответы: библиотеку Белой Башни.

***

      Джур барабанил пальцами по руке, привычка, о которой мать говорила ему с детства. В данный момент он сильно нервничал. Он и еще три Теламона сопровождали Лорда Логайна в этом весьма деликатном деле. Отчет от первого из «обращенных» Аша’Манов, который был Исцелен, или «Возвращен», как это быстро назвали. Перед ними, с противоположной стороны широкого темного дубового стола, стоял Донало Сандомир.       На первый взгляд Сандомир выглядел точно так же, как раньше: седые волосы, морщинистое лицо фермера, подстриженная борода, гранат в левом ухе. Но за всем этим скрывался затравленный взгляд, как будто он видел, как весь его мир сгорел у него на глазах, или предал самых близких ему людей. Что, в некотором смысле, было отчасти правдой.       Огир держали Сандомира в безопасности, когда тот восстанавливался после Исцеления Найнив Седай, точно так же, как они делали с другими, которые Исцелялись или ждали этого. Прошло несколько дней, прежде чем Сандомир смог передвигаться самостоятельно, и недели, прежде чем он достаточно выздоровел, чтобы покинуть  стеддинг. И вот теперь, всего через несколько дней после возвращения сюда, он был готов сделать неожиданный доклад. Он сказал, что это важно, и Логайн ему поверил.       Сандомир глубоко вздохнул, потом посмотрел Логайну прямо в глаза, его состояние улучшилось в стеддинге ― хотя и немного по сравнению с тем, каким он был до «обращения». — Я хочу доложить о том, что слышал от Повелителей Ужаса перед Последней Битвой, Лорд Логайн, — сказал он без предисловий. Логайн вскинул бровь, услышав эту новость, но в остальном выражение его лица не изменилось. — Сандомир, — сказал он ровным голосом, — то, что они знали, мало имеет к нам отношение сейчас. Последняя Битва была выиграна, Темный побежден. Армии порождений Тени, по крайней мере то, что от них осталось, уничтожены или близки к этому. Повелители Ужаса, те кого «обратили», медленно Исцеляются и Возвращаются. Что, по вашему мнению, было так важно сообщить? — Он казался искренне заинтересованным, а не просто потакал человеку, который увидел Бездну и едва успел отступить.       Сандомир устало улыбнулся. — Я узнал, как Таим это сделал, как его люди стали такими сильными, такими умелыми, такими быстрыми, — признался он. Логайн выпрямился, его глаза расширились от интереса. Губы Сандомира изогнулись в быстрой улыбке, прежде чем снова принять усталое выражение. — Я слышал, как Повелители Ужаса говорили об этом после того, как меня «обратили». Это было связано с Узами. — Все присутствующие Теламоны слушали. Все, кроме самого Джура, связали Узами Айз Седай или были связаны ими. Все они чувствовали преимущества связи, умение, пригодное только для женщин. — Люди, которые брали «частные уроки» Таима, — продолжал Сандомир, — сначала учились вступать в Круг. Члены «Черной Айя», поставляемые по приказу Отрекшихся, связывали «ученика» и Таима. С его знанием саидин, затем он заставлял их, как и всех нас, подталкивая их способность удерживать Силу до предела без шанса сжечь себя. В то же время он учил их плетениям, каким научился у Отрекшихся. Одним из них был Демандред, а другим — Осан’Гар. — Сандомир бросил взгляд в сторону, словно что-то обдумывая. — Я думаю, что этот «Осан’Гар» мог быть Дашивой, но я не уверен.       Логайн сел и прикрыл рот рукой, обдумывая то, что только что узнал. Он кивнул сам себе, он пришел к решению. — Молодец, Сандомир. — Он встал и подошел к мужчине. — Иди домой и отдохни. Когда ты почувствуешь, что готов, ты можешь вернуться к служению. — Сандомир улыбнулся и кивнул, отдавая честь Аша’Ману перед уходом. — Вы уверены, Лорд Логайн, что он готов приступить к своим обязанностям так скоро? — Спросил Наришма. Логайн поколебался, прежде чем кивнуть. — По словам Лорда Перрина Айбары, «обращение» притупило творческие способности и дальновидность жертвы. Если бы его не вылечили, он, вероятно, предал бы нас, как только освободился из стеддинга. — В уголках его рта появилась ухмылка. — Кроме того, ты действительно собираешься допросить Найнив Седай? — Глаза Наришмы расширились, и он смущенно отвел взгляд. Джур не мог сказать, имел ли Логайн в виду Найнив, излечивающую безумие, или ее все еще замечательный характер. Так или иначе, он получил желаемый эффект — все присутствующие засмеялись.

***

      Риф провел рукой по переплетенным в кожу корешкам книг в библиотеке Белой Башни, почти лихорадочно перебирая заголовки. Как Аша’Ман, он получил доступ к Хранилищам, обычно запрещенным для тех, кто не был Айз Седай. Хотя, похоже, они еще многое хотели скрыть.       Услышав правдивую историю о смерти отца, Риф на мгновение поборол раскаленную добела ярость, поднявшуюся в его груди, прежде чем она перешла в холодный гнев. Он открыл Врата в Белую Башню и держался в пустоте, чтобы Айз Седай не заметили его.       Закончив с этой книжной полкой, Риф взволнованно прищелкнул языком. Записи были в порядке; организация, столь же старая, как Белая Башня, не продержалась бы так долго без этого. Но они варьировались от истории до налогов. Не то, что он искал, а то, что Белая Башня хотела бы скрыть.       Как стрела, попавшая в цель, он понял, насколько маловероятно, что он сможет найти нужную ему информацию, особенно если ее охраняет Коричневая Айя. Чтобы заполучить это в свои руки, потребуется чудо или удача Принца Воронов, выражение, которое быстро заменило «Удачу Темного». Риф задумался, вспоминая свою первую ночь в Эбу Дар, эту, казалось бы, неестественную победу над самим Принцем Воронов.       Руководствуясь интуицией, Риф схватил Источник и направился к одной из библиотекарей Коричневой Айя, просматривающей записи. Риф сосредоточился на ней, на том, что ему нужны ответы, и спросил, были ли случаи, когда Айз Седай убивали мужчин, которые могли направлять без обычного суда. После долгой секунды колебаний Риф почувствовал головную боль, словно кто-то воткнул ему в лоб шип, вернее, он почувствовал ее за пределами пустоты.       Коричневая сестра начала объяснять о Погроме, событии, также известном как «Подлость», в котором Айз Седай позже поняли, что Черная Айя начала убивать мужчин и мальчиков, которые могли и даже которые могли бы быть в состоянии направлять. Предположительно, это продолжалось шесть лет и закончилось официальным отчетом о семи Укрощенных мужчинах, хотя неофициальный отчет был ближе к двадцати, а в секретные отчеты записали две тысячи мужчин и мальчиков, укрощенных или убитых. Секретные записи хранились в Тринадцатом Хранилище, в запертой комнате в глубине библиотеки.       Как только она закончила, карие глаза расширились от страха, как будто она только что призналась в массовом убийстве. В момент паники за пределами пустоты Риф заставил ее забыть о том, что она сделала. Головная боль пронзила его насквозь, сильнее, чем раньше, и заставила вздрогнуть даже в пустоте. Как только боль исчезла, карие глаза сестры закатились, и она упала. Риф опустился на колени и осмотрел ее, обнаружив, что она просто потеряла сознание. Ну, это точно я, подумал он, совпадение слишком велико.       Риф быстро завернулся в Свет, сделавшись невидимым, и направился в указанном направлении. Он наткнулся на запертую дверь, которую легко можно было открыть с помощью нити Воздуха, и спустился по ступенькам. Наконец он подошел к другой двери, с большим трудом отодвинул засов и, открыв ее, почувствовал, что его наруч стал ледяным.  «Обереги и ловушки», — мрачно подумал он, благодарный тер’ангриалу за то, что тот распустил плетения.       За дверью была каменная комната с книжными полками. При ближайшем рассмотрении оказалось, что книги расставлены по датам; он работал от начала до конца. Он задался вопросом, почему секретные записи были так легко упорядочены, а затем решил, что даже Айз Седай не будет усложнять там, где это не нужно. Особенно в месте, которое считалось секретным.       После нескольких минут поисков на полках Риф наконец нашел что-то многообещающее. «Отчет о Красном Безумии», — гласило оно. Риф снял его с полки, удивленный размером, и открыл, чтобы попытаться найти запись отца. В этом томе содержались имена всех мужчин, ставших жертвами Погрома, а также их возраст, род занятий, местонахождение, члены семьи, дата разлуки или смерти и все сестры, которые, как считалось, имели к этому отношение.       Однако список, казалось, был составлен не в определенном порядке, что заставило Рифа пролистать книгу, не оставив на ней никаких следов. Повинуясь порыву, он снова схватил Источник и сосредоточился на книге, на имени отца. Это заняло мгновение, но головная боль усилилась. Риф подавил крик боли и схватился за голову, пустота исчезла, а книга выпала из его рук. Головная боль утихла, но пульсация осталась. Возможно, слишком частое использование этой таинственной способности причиняло боль?       Риф попытался выровнять дыхание и снова взял книгу. Его глаза расширились, когда он увидел имя отца. На странице, которую он смотрел, ближе к концу книги. Давиан Арасон: двадцать четыре года — охотник — Камфри, Андор — убит во время самообороны 983 НЭ. Большинство имен вовлеченных сестер были отмечены тонкой линией, указывающей на их смерть; он все равно не узнал этих имен. Большинство из них были отмечены символом, который относился к Черной Айя. Чернила для символов выглядели новее, как будто их недавно добавили. Вероятно, они были сделаны после того, как Верин Седай поделилась с Эгвейн ал’Вир своими исследованиями на эту тему, о чем знали все члены обеих Башен. Женщина заслужила Память за свои усилия.       Взгляд Рифа остановился на единственном имени в записи отца, которое не было вычеркнуто или помечено: Кариандре Темалин. Это имя он знал слишком хорошо. Всплыли воспоминания о Красной сестре, которая насильно связала его Узами. Она якобы отбывала за это наказание на ферме в Черных Холмах. Риф быстро положил книгу на место и вышел из секретной комнаты, убедившись, что все в порядке. Его наруч снова стал ледяным, доказывая, что защита все еще активна. Прежде чем выйти из библиотеки, Риф сверился с картой Андора, чтобы сосредоточиться на Черных Холмах, и нашел усадьбу Джары Доуэл. Зная место назначения, он мог легко туда Скользнуть.       Риф направился к месту Перемещения в Тар Валоне, обдумывая возможность, как найти Кариандре и сказать ей, что она сделала. Причинит ли он ей боль? Нет, это просто докажет, что она думала о нем. Возможно, он сможет ее Отсечь. Заставить ее почувствовать пустоту, которую он мог только вообразить. Взять ее причину жить в обмен на подлинную жизнь своего отца. Его планы прервал знакомый голос. — Куда-то собрался, Риф? — Спросила Боде. Риф обернулся, словно виноватый, и, возможно, какая-то часть его задыхалась от праведного гнева. Риф разгладил черты лица и не отрывал взгляда от любимой женщины. — Я отправляюсь в Черные Холмы, — сказал он, и эмоции снова свободно текли через Узы, давая лучшее общение, чем когда они разговаривали. Боде вскинула бровь, взгляд ее смягчился. — Риф, я знаю, ты слышал о своем отце. — Ты знаешь, — резко сказал он, — но ты не понимаешь. Ваша семья, вся ваша семья жива и здорова. Ваш дом лучше, чем когда-либо. Ты почти ничего не потеряла в жизни, Боде! — Риф почувствовал, как сжалось горло, когда печаль подавила пламя его ярости. — Я вырос, не зная отца из-за них. Из-за нее. И многие мальчики потеряли своих отцов, жены своих мужей, родители своих сыновей из-за того, что произошло. Мой отец не заслуживал смерти. И Айз Седай избежали наказания. — Риф тяжело вздохнул, его гнев снова нарастал.       Боде посмотрела на него заботливым взглядом, в котором сквозили печаль и любовь. — Ничего из того, что ты сделаешь, не вернет его, Риф. И попытка наказать Кариандре ни к чему хорошему не приведет. Ей все равно, что она причинила боль твоему отцу или тебе, и ее нельзя заставить. — Боде подошла и положила руку ему на лицо. — Пожалуйста, Риф. Ты меня пугаешь. Это не тот Рифтен, которого я знаю. — Он чувствовал это. Она действительно боялась его, боялась за него. — Пожалуйста, Риф, Айз Седай не простят тебя за то, что ты нападешь на одну из них во второй раз. В прошлый раз это была ее вина, но на этот раз твоя. Пожалуйста… — ее глаза наполнились слезами, — пожалуйста, не делай этого.       Видя это, видя, как Боде начинает плакать ради него, ради его души, Риф почувствовал, как его ярость уходит, пламя, потушенное дождем его любви к ней. Риф расслабился, его разум прояснился, боль ужаса от того, что он хотел совершить, улеглась. Он чувствовал себя чудовищем. Возможно, именно это чувствовал Лорд Дракон, когда пришел в себя. Риф пожалел этого человека и почувствовал, как на глаза навернулись слезы.

***

      Боде вздохнула, чувствуя, как гнев Рифа улетучивается. Она нежно поцеловала его в щеку и взяла за руку. Пришло время вернуться в Камфри и оставить все это позади. Совет будет рад услышать, что она уговорила своего своенравного Аша’Мана, когда сообщит об этом вечером.       Хотя какая-то часть ее чувствовала, что что-то не так. Один кризис был предотвращен, но что-то еще должно было произойти. Нечто большее.

***

      В своих покоях в Черной Башне Карл просматривал карты и схемы, готовясь к заключительному этапу своего плана. Время пришло. Арасон должен явиться на задание в течение недели. Наконец, после стольких лет, его планы осуществятся.       Слабые сгорят, бесполезные рухнут. Выживут только сильные. И он позаботится о том, чтобы он был самым сильным из всех.