⚔ ⚔ ⚔
— Мне снилась Бриенна тогда, в машине, — он начинает сразу же, как только они присаживаются на ту же скамью, где сидели, когда только узнали, что у них одна общая проблема. — Она говорила, что север — это последнее место, где она была счастлива, что проблемы не в том, что мы не понимаем, а в том, что нужно, мол, жить сейчас и здесь, нужно исправлять ошибки вовремя и что-то в этом роде. И я подумал, что какого чёрта мы должны исправлять их ошибки? — Гвендолин смотрит на него удивлённо. — Что? Возможно, их жизнь зависит от нас, но мы никак не зависим от их жизни. — Ну да, конечно, — перебивает его девушка. — Тебе напомнить кошмары или бессонницу? Мы чуть с ума не сошли в те дни. — Но сейчас всё спокойно, — спокойно отвечает Николай. — Сейчас нам просто снится то, какой была бы их жизнь, а не наша. Мы можем продолжать видеть эти сны и ничего не делать, потому что всё спокойно, всё стаби… — Тебе действительно настолько плевать или ты притворяешься? — она поднимается со скамьи, одёргивая край пиджака и смотря на него недовольно. — Прости? — В нашей жизни ничего не происходит просто так, ни одна блядская случайность не может быть незамеченной, потому что даже один чёртов шаг имеет смысл, влево или вправо, — она говорит это с раздражением, и он вспоминает взгляд Бриенны, направленный на себя. По коже бегут мурашки, девушка перед ним слишком напоминает сейчас себя другую. — Если нам это снится, и если нас просят о помощи, значит, нам надо что-то делать, а не сидеть просто так и ждать, когда всё это пройдёт! — Николай вдруг поднимается, оказываясь слишком близко, и Кристи делает маленький шаг назад, будто отталкивается от него. — Ты понимаешь, что если бы сейчас нас слушали адекватные люди, нас бы упекли давно в психушку? — рычит он. — Эти сны — ненормальная херня, одинаковые сны не могут сниться разным людям, это расстройство. — Сначала ты верил во всё это, а теперь говоришь про психушку? Кому-то явно пора туда, — она забирает со скамьи сумку, не желая больше продолжать этот диалог. Молодец, решил всё для себя, просто потрясающе! — Подожди, — он хватает её за локоть, останавливая и поворачивая её лицом к себе. Сейчас ему нужно смотреть прямо ей в глаза, чтобы не потеряться окончательно. Он смотрит в сапфировое море напротив, и неожиданно пришедшая в голове догадка выбивает землю из-под ног. — Вдруг мы… должны чем-то пожертвовать, чтобы спасти других нас? Что, если цена слишком велика? — Большая цена — это смерть, а ты, я смотрю, не собираешься умирать и, боже, ты можешь определиться, волнует тебя это или нет? — она закатывает глаза и пытается вырвать свою руку из его ладони, которую он медленно перемещает ниже. Его пальцы касаются её запястья, он смотрит на неё заворожено, на недовольную и разозлённую, понимая, что наговорил такой чуши. Боги, спасите меня. От неё. — Я не собираюсь умирать, но не могу представить, какой может быть цена за спасение, — тихо говорит он, продолжая смотреть ей в глаза. Мимо проходят люди, проезжают дети на велосипедах, а они так и замирают вместе с миром вокруг них. Время вдруг останавливается. — Я становлюсь мальчишкой рядом со своей женой, а ведь мне не тридцать пять, и даже не сорок, — кажется, такие слова говорил Чарльз. Или нет, Николай точно не помнит, но смысл не меняется. Он смотрит на неё, продолжая сжимать ей запястье в своих пальцах. — Так почему бы не попробовать спасти того, кто нуждается, а потом разгребать последствия? — устало спрашивает она, понимая, что до психушки им обоим недалеко. Она смотрит на него, снова отмечает гладковыбритые щёки и вздрагивает, когда пальцы касаются её ладони. Он берёт её за руку. Он. Берёт. Её. За руку. — Потому что я не хочу потерять тебя, если цена всё же окажется слишком высокой. — Что? — просто переспрашивает она, не совсем веря в то, что услышала сейчас. — Потому что я, блядь, не хочу потерять тебя из-за этой грёбаной другой вселенной, прошлого, будущего, да плевать! — он вдруг срывается на крик, привлекая к ним слишком большое внимание со стороны прохожих. Она непонимающе и слегка испуганно смотрит на него, пальцы её рук вздрагивают в его ладони. — Довольна? Я не хочу платить настолько высокую цену, чтобы после спасения одного мира, спасать свой! Гвендолин моргает так, будто её жизнь поставили на секундный реплей, и он повторяется, повторяется, повторяется. Он отпускает её ладонь, просто разжимает пальцы и делает шаг назад, обжигается об неё снова, виня свой длинный язык и иногда неконтролируемые эмоции. О цене за спасение утопающих он тоже думал неоднократно, они не могут не рисковать ничем, не могут сделать что-то просто так, чтобы всё прошло. Такое невозможно. Солнце висит так высоко и светит ярко, слепит, если выйти из тени, а они продолжают стоять. Николай ждёт хоть какой-то реакции на свои слова, потому что да, он придурок, дурак и идиот, но сказанного не вернёшь, а выкручиваться и оправдываться не в его правилах сейчас. Сказал — ответь за сказанное. Он готов ответить, если она ему ответит хоть что-нибудь. — Я устала, — вдруг выдыхает Гвендолин и почти падает на скамью рядом. И всё? Это всё, что ты можешь мне сказать? Мозг внутри начинает бунтовать от несправедливости. — Я устала от всего, — тихо начинает она, и, чёрт, Николай слышит в этом голосе слёзы. — Я не понимала, что происходит, когда всё это началось, но теперь понимаю, и мне совершенно не легче. Я устала от вечных снов, от непонимания, от того, что от меня чего-то ждут, а я не знаю чего. У меня отчёты, работа и горы документов, а я сижу и не вижу цифр с буквами, после рабочего дня даже не могу нормально слова связать. У него в горле встаёт комок, поэтому он присаживается осторожно рядом, не зная, с какой стороны подойти. Когда Лина плакала, он просто стоял в стороне, надеясь, что скоро всё кончится и пройдёт. Женские слёзы — худшее, что случалось с ним. Но сейчас он видит слёзы этой девушки уже третий раз, второй в реальности, потому что первый был тогда, когда Джейме Ланнистер покинул север. Он вздыхает, стараясь сделать это как можно тише и обнимает её. — Меня бесят эти сны, бесит, что мы не можем пойти к кому-то, кто поможет нам, бесит, что это всё на наших плечах, — она закрывает лицо руками, понимая, что не собиралась плакать. Мама говорила ей быть сильной девочкой, но даже сильные люди порой ломаются, чтобы построить себя заново. Она чувствует, как в волосы забираются чужие пальцы, он обнимает и прижимает её к себе, гладит по голове. Возможно, когда она плачет, выглядит слишком уродливо. — Я так устала от этой жизни, что порой стою напротив зеркала и думаю собственноручно с этим покончить. Я схожу с ума каждую ночь, каждое утро не чувствую себя живой и… — слёзы окончательно прерывают поток слов, и она просто рыдает, закрывая лицо руками и пытаясь остановиться. Тщетно. Он не знает, как успокаивать людей, не знает, что нужно сказать, поэтому просто молчит, прижимая её к себе и утыкаясь губами в висок. Этот разговор не должен был закончиться так, он не рассчитывал на это, они должны были спокойно поговорить и всё обсудить, но, кажется, оба слишком устали от этого. Говорить больше не было смысла, надо было что-то делать. Когда всхлипы прекращаются, она всё ещё держит руки у лица, а потом вдруг окончательно затихает, едва слышно дыша. Он прикрывает глаза, прежде, чем услышать тихое: — Прости. — Это я должен просить прощения. Ты права и мы должны это решить, но я не хочу жертвовать чем-либо или кем-либо. Она убирает ладони от лица, и он видит совсем слегка потёкшую тушь, женская косметика это что-то до сих пор непонятное и странное. Последний раз, когда он обнимал её, был на постели в её же квартире. В той же истерике, что и сейчас. Он всегда будет оказываться рядом, когда ей плохо? Эта мысль вызывает слабую усмешку. Лучше он, чем кто-либо другой. — Пойдём, я отвезу тебя домой, — на улице постепенно начинает темнеть, время уже около десяти, они слишком засиделись. Когда он встаёт, Гвендолин поворачивается к своей сумке и достаёт из неё влажные салфетки, вытирая тушь из-под глаз и область вокруг губ. Он протягивает ей руку, и она недолго смотрит на него, как-то слишком неуверенно цепляясь, позволяя помочь себе подняться. Колени всё ещё дрожат.⚔ ⚔ ⚔
Он останавливается около её дома спустя некоторое время. Она смотрит перед собой, а потом тихо благодарит и уже собирается выходить из машины. — Может быть, тебя проводить? — Всё нормально, — она оборачивается на короткое мгновение. — Ещё раз прости. И уходит, быстрым шагом направляется к дверям, вытаскивая из сумки ключи, а он вздыхает и снова скрещивает руки на руле, утыкаясь в них лицом.⚔ ⚔ ⚔
Когда она выходит гулять с псом, его машины уже нет, и она с едва ощутимой грустью думает, что, наверное, так должно быть. Кажется, она обязана каждый раз плакать у него на плече, каждый раз должна показывать ему свои эмоции. Их не связывает ничего, кроме снов, общей проблемы и работы. Они начальник и подчинённый, ни больше, ни меньше. Всё в этой жизни должно быть стабильно. Стабильность рухнула вместе с его признанием. Оно было отчаянным и слишком резким, Гвендолин вздыхает и трёт глаза. Скорее всего через пару минут хлынет дождь, потому что ветер ударяет прямо по лицу, а луны сегодня не видно. Когда она возвращается к дому, на лавке виднеется знакомый силуэт. Только этого не хватало, мельком думает уставший мозг. Мужчина поднимается, как только видит её и идёт навстречу, Лето настораживается, а потом почему-то расслабляется, обычно реагируя на чужих людей совершенно по-другому. — Я пришёл поговорить, — тихо говорит вечерний гость. Их всех сегодня тянет на разговоры? — Мы уже говорили сегодня, — спокойно выдыхает она, стараясь обойти его. — Да, но я о другом. Меня, кстати, Кристофер зовут, — он протягивает ей ладонь, улыбаясь так беззаботно, что скулы сводит. — Я понял, что был не прав, и идти вот с букетом цветов было наглостью, да ещё и к тебе на работу. Просто, ты показалась мне необычной, можно сказать, симпатия с первого взгляда, — она с сомнением смотрит на протянутую ей ладонь. — Но я понял, что у тебя есть жених, поэтому прошу прощения и ещё прошу остаться друзьями. — Мы даже не знакомы, — тихо выдыхает она, но решает не вести себя как последняя сука в очередной раз. Человек всё осознал и извинился. — Прощения просить незачем, просто в следующий раз, когда увидишь понравившуюся тебе девушку, лучше сначала узнай её получше, и удели особое внимание, хочет человек с тобой общаться или нет. — Я понял, спасибо за совет, — он улыбается шире, когда она пожимает ему руку. — Повезло твоему будущему мужу с такой красавицей и боевой женщиной. — Да уж, — хмыкает она. — Я могу идти? — Да, конечно. Скоро дождь начнётся, — она сдержанно кивает и обходит его, Лето последний раз обнюхивает обувь незнакомца и следует за хозяйкой. Она облегчённо выдыхает, когда заходит в лифт. На одну неожиданно возникшую проблему в её жизни стало меньше. Питомец ждёт в прихожей, пока ему протрут лапы, лижет ладони хозяйки и убегает на кухню, чтобы попить. Гвендолин смотрит ему вслед и улыбается. Сможет ли она спокойно заговорить с Николаем после всего произошедшего сегодня? После первого раза, когда он её успокаивал, она ещё несколько дней чувствовала прикосновения чужих рук к себе. Её, конечно, не особо это тревожило или раздражало, просто… она смотрит на себя в зеркало и будто видит, как он снова прикасается губами к её виску. Это, блядь, невозможно! Паста и дезодорант падают с раковины, когда она случайно смахивает их рукой. Лето тут же прибегает на звук, она улыбается псу и подзывает к себе. Питомец сразу же попадает в плен крепких объятий, от которых не может не радоваться. Гвендолин обнимает своего лучшего друга и думает, что она чувствует в данный момент. Когда она училась в университете, принять то, что ей нравится какой-то парень или девушка (да, даже такое было), было легче, потому что она всегда влюблялась первая. Потому что это был её осознанный выбор, ей нравились люди, которых она даже не знала. И теперь она спрашивает себя, что такого в ней нашёл Николай, раз она понравилась ему? Разве человек, переживший недавно развод, может влюбиться в кого-то так быстро? Она мысленно спрашивает это у Лето, который переживает трепание по морде очень сдержанно. — Что же нам с тобой делать, мой хороший? — вздыхает девушка, смотря псу прямо в глаза. Ответом служит тишина.⚔ ⚔ ⚔
Он всё чаще останавливается на ней взглядом, услышав об отчётах и тонне работы, решает пока не мешать, решает недолго постоять в стороне. Ночные мысли порой самые трезвые, поэтому они почти приказывают остановиться и подождать. Он всегда шёл по головам, вопреки своим мыслям и желаниям, поэтому сейчас пора притормозить. Он всё чаще останавливается напротив её кабинета, когда ему не нужно куда-то ехать, просто стоит и смотрит из своего укрытия. По ту сторону стекла идёт работа, в быстром темпе, помощники помогают ей сканировать, заполнять документы, что-то рассказывают смешное. На работе она почти никогда не смеётся в голос. Николай трёт переносицу и вздрагивает, увидев рядом Чарльза. — Как же ты достал, старик, — вздыхает Вальдау, видя направленный на себя недовольный взгляд. — Сколько можно подкрадываться? — Столько же, сколько ты будешь стоять здесь, и смотреть на неё, пока не признаешься. — Я признался, — фыркает Николай. Просто после этого они не разговаривали. Прошло около трёх дней. Сегодня, кажется, четверг… или среда… или пятница. К чёрту. — О, правда? И как? — Она ничего не ответила и с тех пор мы не слишком-то разговаривали, потому что у неё отчеты, и я не хочу её отвлекать, — жмёт плечами мужчина. — Да, не хочешь отвлекать, я понял. Ты просто боишься получить отказ, — тихо смеётся старик. Николай оскаливается, снова поворачивая голову к кабинету, где Гвендолин показывает что-то Дэниелу на мониторе. — Не твоё дело, — они оба замечают проходящую мимо Софи. Девушка улыбается им и сворачивает на кухню, а Николай снова поднимает взгляд. Точно как маньяк следит за своей жертвой из-за угла. Снова и снова, изо дня в день, ему надо хотя бы пару минут, чтобы посмотреть на неё и идти дальше работать. Софи возвращается с кухни и идёт прямиком к уже знакомым дверям кабинета. Гвендолин поднимает голову от бумаг, когда девушка зовёт её обедать. На отказ рыжая реагирует очень недовольно, смотрит время на наручных часах и нагло проходит в кабинет, буквально вытаскивает подругу из-за стола. Чарльз оборачивается, отмечая, что Николая уже нет, когда две девушки выходят из кабинета. Он желает им приятного аппетита и уходит к себе.⚔ ⚔ ⚔
Они устраиваются в ресторанчике неподалёку. Приветливый парень-официант тут же ориентирует их по меню и уходит, а они садятся поудобнее, разглядывая предложенные ланчи. Гвендолин спокойно выбирает себе пару блюд перед тем, как заметить, что на неё устремлен пристальный взгляд светлых глаз. Софи даже не старается скрыть его как-то, когда оказывается замеченной. — Что? — она спрашивает у подруги прямо, откладывая меню в сторону. — Он признался тебе? — по рукам тут же бегут мурашки. — Кто? — она пытается сделать вид, что не понимает, но, боже, её ложь написана у неё на лице. — Николай, конечно же. Твою мать, Гвен, почему я узнаю об этом, подслушав чужой разговор? Ты вообще собиралась говорить мне об этом? — Кристи становится одновременно стыдно и вроде бы нет, потому что о таком бы не хотелось говорить. Она не знает, как реагировать и что ей делать. Их проблема ещё висит над ними, но встречаться с ним, а тем более разговаривать, сил нет. — Прости, просто я заработалась, — вздыхает Гвендолин, придумав лучшее оправдание. — И что ты ответила? — Ничего. — В смысле? — Софи чуть не рукоплещет, когда слышит ответ на заданный вопрос. — Тебе признался самый горячий мужик в нашем офисе, а ты ничего ему не ответила? — Кристи отдалённо вспоминает, что после этого она рыдала долго, поэтому… — Обстоятельства были не те, — она пытается снова уткнуться в меню, но Тёрнер выхватывает тонкую книжку из её рук. — И почему вы ещё не встречаетесь? — вопрос глупый. Глупо поставлен, сформулирован. — Потому что не подходим друг другу, — снова ложь. — Ох, точно, я забыла, что все эти переглядывания, танцы на празднике и совместные ночёвки это — н е п о д х о д и м д р у г д р у г у, — девушка это говорит по буквам, оставаясь недовольной. — Ты думаешь, я поверю в это? Гвендолин и сама бы поверила, если бы могла. Но она не верит, до сих пор не верит даже в то, что она может понравиться такому мужчине, как Николай. Это просто нереально, серьёзно. Ему больше бы подошла низкая худенькая женщина, без лишних заскоков. Возможно, он был бы счастлив с такой, а возможно, нет, это уже не её дело. — Скорее всего, в своей голове ты приводишь тысячу и один вариант, почему ты ему не подходишь, — закатывает глаза Тёрнер. — Он тебе нравится? — Да? — неуверенно отвечает Кристи. Боже, конечно, он ей нравится. Несмотря на то, что случилось ранее, и как началось их общение, сейчас он нравится ей, но страх перед своими мыслями и желаниями бьёт по голове. Они ведь и правда совсем не подходят друг другу, ну, если смотреть на вещи адекватно. Он старше на десять лет, а она младше на целых десять, у него в прошлом бурная семейная жизнь с двумя детьми, а у неё пара неудачных отношений, она даже ни разу не жила ни с кем, что уж говорить о другом. Да и парни, которые у неё были, говорили, что в постели она слишком скованная. Зачем она вообще думает об этом?! — Не да? А да!, Гвендолин Кристи, — Софи вздыхает так обречённо, будто разговаривает с самым глупым человеком на Земле. — Я не знаю, что у вас там происходит, и почему вдруг Николай так неожиданно стал тебе ближе, чем лучшая подруга, но я хочу, чтобы ты была счастлива. Гвендолин смотрит на неё задумчивым взглядом, а потом улыбается как-то обречённо. Есть ли у неё шанс быть счастливой в реальном мире, если по другую сторону этого мира она несчастна?⚔ ⚔ ⚔
Когда они возвращаются в офис после ланча, на котором они всё-таки поели, а не только обсуждали перспективы ближайшего будущего, Чарльз ловит их прямо на входе, говоря Гвендолин, чтобы она зашла в переговорную. Она направляется прямиком туда, чтобы не задерживаться лишний раз. Николай сидит в одном из кресел, щёлкает автоматической ручкой и почти вскакивает, когда она открывает двери. — Добрый… — она и забыла, что сегодня они ещё не сталкивались. Это так напоминает сон, где она пришла к Джейме и его брату, чтобы выпить. — Так, отлично. Гвен, присаживайся, у меня есть для вас кое-что, — девушка с мужчиной непонимающе переглядываются, пока Чарльз стягивает с плеч пиджак и садится во главе стола, рассматривая их обоих. Решив постоять, Кристи опирается скрещенными руками на спинку одного из кресел, готовая слушать. — В общем, в субботу у нас будет праздник, на которой приглашены мы втроём, — Гвендолин удивляется ещё больше. — Последнее празднование вышло на славу, поэтому наш партнёр сказал, чтобы ты обязательно там присутствовала, так что выбора у тебя нет, а я не имею права отказаться, как и Николай. — Но… — уже начинает Вальдау, но его прерывают одним жестом руки. — Возможно, на этой встрече мы подпишем выгодный для нас контракт, чтобы в будущем у нас было больше направлений для перевозок и запасные водители на всякий случай, — Кристи поджимает губы, понимая, что отвертеться не получится, да и не слишком вежливо это будет. Чёрт возьми, стоило один раз расслабиться и всё. — А ты, моя дорогая, не забывай, что девушки носят платья, а не брюки. — Я… — Я не сомневаюсь, что брюки практичны, но всё же платье подойдёт лучше, а ты, — уже обращаясь к Николаю. — Подбери себе другой костюм, от чёрного в глазах режет. — Старик, мы же не твои дети, — хрипло смеётся Вальдау, проглатывая смех через секунду. Гвендолин прячет улыбку внутри. — Я повторять не буду.⚔ ⚔ ⚔
До субботы остаётся один день. Без преувеличения, один чёртов день, за который она должна найти, что надеть. Чёрное платье она надевала на прошлое торжество, да и непонятно, какое платье подойдёт лучше, поэтому Гвендолин вечером в пятницу застревает в торговом центре, опускаясь на небольшую лавку и думая, что конкретно ей нужно купить. В этот раз Софи остаётся без приглашения на шопинг, потому что нужно немного побыть в тишине. Пусть и не такой, какой хотелось бы, но всё же. Ей нужно немного времени, чтобы всё осмыслить и понять, поэтому она бездумно перебирала платья сначала в одном магазине, а потом в другом. К тому времени, как магазины уже начинают закрываться, она с надеждой забегает в последний, ища взглядом хоть что-то, что может подойти ей. — Доброго вечера. Ищите что-то? — она смотрит на девушку перед собой и вздыхает. — Просто дайте мне пару платьев до пола, чтобы я смогла пойти на праздник, — пару секунд консультант думает и отправляет её к примерочной. Гвендолин, пока расстёгивает пуговицы на пиджаке и рубашке, разглядывает свой силуэт в зеркале, и вздыхая, понимает, что за последнее время она похудела. Нервничать просто надо меньше, мысленно говорит она своему отражению с недовольством. Консультант ей приносит пару платьев. Одно зелёное, другое тёмно-синее, она разглядывает их с сомнением, всё же мерит, но снимает. Остаётся белое со странным принтом, надежда, как и всегда при её походе по магазинам, умирает последней. На белом платье, кроме странных узоров нет больше никаких лишних деталей, излюбленные в меру тонкие бретели и довольно глубокое декольте, что смущает. — О, вам очень идёт, — консультант, принёсшая ещё пару платьев, смотрит на неё с восхищением. — У нас ещё белые туфли есть, но, к сожалению, нет украшений. — У меня дома есть, — вздыхает Гвендолин, пытаясь повернуться так, чтобы разглядеть себя со всех сторон. Нужно либо идти в магазин завтра утром, либо покупать это. Спустя несколько минут она замечает отпечатки ног и странных рисунков на ткани, но с этим можно свыкнуться. Она ненавидит ходить по магазинам, но в итоге выходит с купленным платьем и туфлями, проклиная тот день, когда решила пообщаться с коллегами и партнёрами Чарльза. Раньше, когда она просто стояла в углу и пила вино, вопросов, а тем более просьб привести её с собой, не было, а теперь она везёт домой платье, купленное специально для чёртового банкета, или как его там назвать. Он начинается ровно в полдень завтра, поэтому примерно к одиннадцати ей нужно быть готовой. Чарльз написал, что они с Николаем заедут за ней. Они с Николаем. Дома она сидит напротив одежды, которую должна надеть завтра и разглядывает рисунки, вспоминая, куда дела все бабушкины украшения. Вообще, она не должна стараться выглядеть максимально хорошо, она просто гостья. Вот только мозг гаденько хмыкает, что одевается она так не для того, чтобы хорошо выглядеть на чужом празднике. Она вообще могла надеть старое чёрное платье и пойти в нём, но купленного уже не вернёшь сегодня, хотя чёрное всё ещё висит в шкафу. — Какая же ты глупая, Гвендолин Кристи, — закрывая лицо руками, выдыхает девушка.