Поздно мы с тобой поняли...

Леся вылетела из подъезда, и тут в кармане вновь разразился воплем мобильник. Она нажала на отзыв, продолжая бежать по направлению к проезжей части: - Да! - Лесь, ты чего, какой еще Артем? Это Марина Кравцова, староста группы, - возмущенно верещала трубка голосом её одногруппницы. - Да узнала я тебя,- раздраженно ответила Леся, резко остановившись. - Что ты хотела? - Завтра первой пары не будет, вот всех обзваниваю. А что еще за Артем? Уж не наш ли это новый препод-красавчик? - заговорщическим тоном проворковала Марина. - Говорят, вас вместе видели. Ну, колись, Ларина! - Слушай, Кравцова, - сердито рявкнула Леся. - Ты всех обзвонила? - Нет, - обиженно протянула собеседница. - Вот и обзванивай давай. И вообще я не Ларина, а Сайко! - Это как это? - А вот так. Пока! Леся засунула трубку в карман и стремительно вздернула руку, подзывая такси. Захлопнув дверцу машины, она повернула голову и увидела, как из подъезда вылетел Никита в одной футболке. - Давайте быстрее, я на поезд опаздываю, - быстро проговорила она водителю, и тот, надавив на педаль газа, резко ускорился по пустой улице. Леся, обернувшись, видела, как бежит за машиной Никита, потом останавливается и, опустив руки, смотрит вслед. Она отвернулась и, наклонившись вперед, закрыла ладонями лицо. ******************* В первый момент после невозможных слов Андрея Левандовский решил, что он ослышался, потом подумал, что его собеседник что-то перепутал. Андрей же метался по кабинету и, скрежеща зубами, рычал проклятия, перемежаемые виртуозным отборнейшим матом. Причем мат произносился свистящим шепотом. Потом он притормозил и, отдуваясь, рухнул в кресло, утирая взмокший лоб внушительных размеров платком. - Алексей тогда вернулся в Москву практически раздавленный, рвал волосы на себе. Я ж всю жизнь его жалею, волоку буквально за волосы, прощаю всё, вытаскиваю из любых передряг. Он время от времени берет деньги и немалые, чтобы обновить памятник безвременно ушедшей жене. Отправляет содержание немолодым родителям Лены, которые на самом деле - что? - Хм… Отец Лены насколько я знаю, скончался лет пять назад. А Ираида Степановна вполне здорова и прекрасно себя чувствует: недавно замуж вышла. - Кла-асс! – воздел руки к небу Андрей. - Нет, как так можно врать?! Ну, всё лопнуло мое терпение. Он у меня дерьмо жрать ..., простите. Одно радует, - поднял он глаза на Евгения. - А вы можете в этой ситуации найти что-то радующее? – с горькой иронией поинтересовался Левандовский. - Лена жива, здорова и, – насколько я могу судить, - вполне счастлива. Значит так, Евгений, я всё сделаю для нее. Для вас, - поправился он. - И денег никаких не надо. Братец оплатит из своего выходного пособия. Хочу хотя бы так компенсировать все беды, что он принес семье Лены. Он поднялся с кресла, одернул пиджак и склонил голову: - Евгений Николаевич, я приношу вам свои глубочайшие извинения за этого…, эту паршивую овцу в нашем роду. Надеюсь, вы не откажетесь иметь дело с нашей фирмой. - Андрей, ну, что так официально-то? – серьезно заметил Евгений и, поднявшись, пожал протянутую руку. – Я рад, что у Лены есть и такие новые родственники. А то появление бывшего мужа, как вы понимаете, меня не очень-то радовало. Она как-то близко к сердцу восприняла его появление, ходила расстроенная несколько дней. А в ее положении это, сами понимаете, чревато… Да, кстати, у вас ведь есть еще и племянница. - У Алексея была дочь? – простонал Андрей. – Да что ж такое-то?! А можно хотя бы фотографию посмотреть? Левандовский полистал галерею в смартфоне и открыл снимок, на котором Леся стояла рядом с матерью и бабушкой и улыбалась в объектив. Это фото опять привело Андрея в состояние неописуемого раздражения. Он снова забегал по кабинету, бормоча слова проклятия под нос. Потом упал в кресло и прорычал: - Она ведь была здесь, а он… он заявил, что это – фотограф! Нет, ну за что мне это, а? - Андрей, всё разъяснилось. Что уж теперь? Вы не можете отвечать за поступки других людей, - попытался урезонить его Евгений. - Понимаете, если бы это был только один косяк, - со вздохом ответил Андрей. – Он же мне убытков принес едва ли не больше, чем от него было толку. Ладно, простите еще раз за этот эмоциональный взрыв. Просто это была, действительно, последняя капля. Так. Всё. Давайте решим наши дела. Сегодня я посовещаюсь со своими менеджерами, а завтра вам перезвоню. Мы вам с Леной такую свадьбу отгрохаем… Я помню-помню, - заторопился он, видя протестующий взгляд Евгения. – Всё будет достойно и без пафоса. Они обменялись рукопожатием, и Евгений, наконец, покинул кабинет, в котором только что пронеслась невиданных размеров буря. Только в сумерках добравшись до дома, он без сил рухнул в кресла в гостиной и устало проговорил: - ЕВА. Релакс. Из динамиков немедленно заструилась нежная легкая расслабляющая мелодия, защебетали птицы, послышался легкий шум волн, Евгений прикрыл глаза и не заметил, как уснул. Лена неслышно подошла к нему и положила прохладные ладони ему на лоб, и он потянул к себе ее за руку. Она уютно устроилась рядом и потерлась носом о его щеку. - Колется? - Немного. - Соскучилась? - Очень. Ты не звонишь. А я так привыкла быть рядом с тобой. Никогда больше не отпущу тебя, - и она сильнее прижалась к нему. Из-за угла гостиной показался приземистый лысоватый мужичок, как две капли похожий на его сегодняшнего собеседника Андрея Сайко. Он, пританцовывая, подошел к ним и погрозил пальцем: - Лена, ты что это, замуж собралась? А я как же? Мы ж с тобой про второго ребенка мечтали. Евгений почувствовал, как Лена отодвигается от него и, поднявшись, подходит к этому мужичку и начинает кружиться с ним в вальсе. А он не может даже пошевелить ни рукой, ни ногой, только следит беспомощно за ними глазами. Он резко открыл глаза: сердце колотилось как сумасшедшее: Лена! Он схватил телефон: на экране светились три пропущенных. Пригладив растрепанные волосы, Евгений вознамерился позвонить, но тут взгляд его упал на электронные часы на столике. На экране светилась цифра 2:00. Да, кажется, поздновато будет. Он поднялся с дивана и нехотя поплелся к лестнице на второй этаж. ***************** Лена позвонила, когда за окнами уже разгоралось мягким светом осеннее утро. - Жень, привет. Разбудила, наверное? - Леночка, - ответил он ей с улыбкой хриплым со сна голосом. – Если бы ты знала, как приятно, что меня не будильник будит, а ты. - Жень, ну куда ты потерялся? - протянула Лена. – Я тут одна, в голову лезет всякая чертовщина. Представляешь, даже бывший муж сегодня приснился. - Ну, прости, душа моя. Вчера, представляешь, присел на диван отдохнуть и не заметил, как заснул. А в два часа ночи не стал уже будить тебя. Да, а почему ты одна? А Олеся? - Ты подумай, она вчера сорвалась и уехала в Москву вечерним поездом. С Никитой объясниться. Ты, кстати, не виделся с ним? - Хм, ну…, - замялся Женя. - Тебя плохо слышно. Я не поняла… - Ну, видел я его, - нехотя проговорил он. - Просто не хотел тебе звонить, чтобы не расстраивать. Хотел приехать, и лично поговорить с тобой, решить, что будем делать. - Что, всё так плохо? – серьезно спросила Лена. - Так, Лен, ты погоди расстраиваться, - заторопился Женя, садясь в постели. – Просто… - Ну, что? - Просто я встретила его возле, хм… загса. - Возле загса? – растерянно переспросила Лена. – Он что…? - Ну да, пришел узнать, как разводиться, – со вздохом подтвердил Женя. - О, господи! Леська же к нему поехала! - Постой, Лен, - успокаивающе заговорил он. – Может быть, это и к лучшему. Выглядел Никита не как человек, который все обдумал и решил. Наоборот был огорчен, даже, кажется, похудел. Может, и хорошо, если они поговорят. Ну не всю же жизнь их проблемы решать тебе. Вспомни, когда он пропал прошлой весной, вы все с ума сходили, а решилось всё наилучшим образом. Я специально не стал на него давить. Так что, Леночка, ты тоже успокойся. - Жень, а ты когда приедешь? – голос Лены в трубке жалобно дрогнул, и Женя нежно проговорил: - Родная моя, еще одно небольшое дело осталось, и я - сразу к твоим ногам. - Плохое что-то? – уточнила Лена. - Да что же ты всё о плохом думаешь? – ласково упрекнул он её. – Наоборот, все хорошо. Теперь всё будет только хорошо, поверь мне. Попрощавшись, он отключил телефон. Об инциденте с ее мнимой смертью он решил ничего не говорить.