Мерант верит в чудеса

Впервые после затяжных дождей небо светлеет, и, выглянув в окно, Мерант видит у главного входа лужу. Это неимоверно глупо — улыбаться из-за лужи, но Мерант не может сдерживать улыбку. Сердце его безо всякой причины поёт, оно чувствует и знает то, что невдомёк остальным. Подняв брызги, по луже проезжает мотобайк и останавливается у входа. Рыжие волосы блестят в лучах солнца, и Луи, закрыв лицо руками, с радостным стоном отходит от окна. — Розита! Она здесь! Где Одетта? — Как обычно, на сцене. — Надо бы сказать остальным, чтобы не смели входить в зал. — Думаешь, они без тебя не догадаются?

***

Несмотря на приподнятое настроение, Мерант не скупится на резкие слова для Камиллы. Ни одной эмоции она не вкладывает в танец, словно ничего не чувствует вовсе. Розита смотрит на Камиллу с тоской. Она знает, что все чувства Камиллы глубоко и надёжно спрятаны, кроме одного — страха перед матерью. Но Мерант должен остаться строгим и нечутким, чтобы сыграть свою роль до конца. Вокорбей уже спрашивал, нельзя ли заменить Камиллу на Фелис. Готов рискнуть ради постановки «Щелкунчика», видя, как тоскливо танцует Камилла. — Ты как холодная котлета. Мадемуазель ле О, сегодня премьера, а в вас ни одной эмоции! — Но я делаю все движения, как вы сказали… — Недостаточно повторять движения. Найди в себе гнев, или боль, или любовь, ну найди хоть что-нибудь! В глубине зала Одетта говорит Фелис какие-то ободряющие слова. Идея оставить обеих девиц на сцене и подтолкнуть к танцевальной битве пришла в голову Луи и Одетте одновременно. Теперь Одетта всерьёз считала сцену местом силы для себя и Фелис, но Мерант лишь усмехался. Нет, не на сцене с Фелис творились чудеса. Она тренировала пять позиций на лестнице особняка ле О, на большой лестнице театра впервые встретилась с Одеттой. Место силы для Фелис — лестница. Там он и будет ждать итог танцевального поединка. — Спорим, она победит Камиллу не на сцене? — На что спорим? — На твою руку, — само срывается с губ Луи. Внезапное, чересчур прямое напоминание о его чувствах, которые Одетте не были нужны много лет. Но теперь она каждый день улыбается, от этого она ещё красивее, чем прежде, а в голосе всё чаще звучат шутливые нотки. Понимает ли она, что он шутит, предлагая такую ставку на несерьёзный спор? Или очередная дерзость вновь оттолкнёт их друг от друга? — Ты дурак, — устало вздыхает Одетта. — Когда ты уже оставишь свои притязания? Какое облегчение… Она понимает, она не боится. — Видимо, никогда. Мне не нужна другая. Во взгляде тёмно-серых глаз больше нет недоверия. Он предсказал самое желанное для неё волшебство, и предсказание сбылось. Теперь она готова слушать даже такие глупости. — Ты мастер ставить неравные условия. Слово «неравные» режет Меранту уши. Только не снова. — Если я выбрала какое-то одно место, ты должен выбрать своё. Угадаешь — выйду за тебя, угадаю я — навеки оставишь в покое. Если мы оба ошибёмся, проигравших не будет. Шутливый тон, бойкий взгляд. Луи смеётся. Они поняли друг друга и оба готовы говорить об отношениях и о совместном будущем. Это главное. А в серьёзность спора они оба едва верят. — Будь по-твоему. Я думаю, она победит на большой лестнице.

***

Всё должно начаться на сцене, потому что преимущество в споре, как и согласие на брак, остаётся за Одеттой. Но когда обе девицы появляются на лестнице, Мерант на секунду чувствует себя счастливым. Лишь на секунду, потому что Фелис падает. Теперь Луи и Одетта должны держать себя одинаково. Они оба нужны Фелис. И она поднимается. Гранд жете, воистину грандиозный, вызывает шквал аплодисментов. Слово остаётся за Мерантом. Никто не представляет себе, как сильно волнуется Луи, произнося заветные слова своего учителя. — Девушки, впечатляет. Но позвольте задать вам обеим важный вопрос. Для чего вы танцуете? Пожалуй, именно в этот момент он чувствует себя по-настоящему достойным преемником мадам Маури.

***

Камилла что-то поняла после этого разговора. Поэтому друг Фелис из сиротского приюта, Виктор, рассказывает, как она помогла ему спасти Фелис, как спорила с матерью, скорее всего, впервые в жизни. Сейчас это кажется неважным. Сейчас Фелис танцует, и на её ногах те самые красные пуанты, что Розита когда-то подарила Одетте. Сейчас Одетта плачет от счастья, и Луи целует её, вызывая взгляд, полный удивления, но не гнева. — Я выиграл наш спор, — тихо говорит Луи, но до конца спектакля она не отвечает, любуясь Фелис. А после, едва успокоив взволнованную и абсолютно счастливую девочку, постелив в комнате на чердаке место для Виктора и сделав ему и заодно Ранковскому строжайшее внушение, подходит к Луи, совсем не используя трость. — Мне что же, теперь искать свадебное платье? — Если ты действительно согласна. На такие вещи нельзя спорить. — А на будущее сиротки можно? — Можно, если не всерьёз. Ты думаешь, её бы не вернули после того, как все в театре полюбили её? Думаешь, оставили бы одну? Она чем-то похожа на тебя, но она не боится принимать помощь. Она верит людям, верит этому миру, и мир верит в неё. И всё-таки Луи боится, что сейчас Одетта набросится на него с криками и кулаками за жестокий розыгрыш. Но она обнимает его и тихо плачет. И если бы Луи Мерант не привык верить в чудеса, он бы решил, что и эта дерзость будет стоить ему счастья всей жизни. Но люди меняются.

***

Свадьбу приходится отложить. Утром взволнованная Розита сообщает, что Реджина ле О погибла. Когда Виктор унёс Фелис на механических крыльях, Реджина осталась висеть, запутавшись в верёвках. Но леса медленно рушились, и никто не следил за тем, что творится возле статуи. Реджину заметили слишком поздно и не успели освободить. Кто ответственен за гибель человека, выясняют долго. Гюстав Эйфель не сваливает вину ни на Виктора, ни на какого-то помощника, работавшего в бюро в тот вечер. С трудом устанавливают, что Реджина виновата в своей гибели сама. Но Камилла считает иначе. Она не говорит на похоронах ни слова, хотя находит в себе силы улыбнуться Фелис, когда та подходит и берёт её за руку. Она больше не появляется в классе кордебалета и, говорят, даже не выходит из дома. Нельзя оставлять Камиллу одну. — Зачем вы пришли? — тихим дрожащим голосом спрашивает Камилла, открыв дверь. — Можно мне поговорить с тобой? — Конечно. Камилла не хочет подниматься по лестнице и садится на нижнюю ступеньку. — Почему вы пришли? Я же знаю, что никто не желал моей победы. Все любят Фелис, это её, а не моё… — Соревнования устраивают не для того, чтобы восхвалить победителя и унизить побеждённых. Они для того, чтобы каждый работал на пределе своих возможностей. Никто не прогонял тебя из театра, ты по-прежнему часть нашего мира. — Но вы сами слышали мой ответ. Это мама хотела… — Когда-то давно мой учитель задал мне вопрос: «Для чего ты танцуешь?» Я не знала, как правильно ответить. Мне хотелось танцевать и получать удовольствие от танца, но когда тётя Этель потеряла возможность выступать на сцене, все ждали, что её роль возьму на себя я. Это давило на меня, я не знала, чего во мне больше — долга или собственного желания. Я долго не отвечала, но когда ответила, то почувствовала, что хочу идти дальше, и шла своим путём. Розита ласково смотрит в глаза Камиллы, полные слёз. — Несколько раз я чувствовала усталость и тогда брала отдых, чтобы потом вернуться к занятиям. Это не сделало меня худшей танцовщицей, чем остальные. Ты долгое время работала на износ и заслужила хороший отдых. Но мне бы очень не хотелось, чтобы ты уходила из балета. — Почему? Я ведь никогда не стану такой, как Фелис! Даже если я когда-нибудь научусь делать гранд жете, у меня не хватит смелости прыгнуть с верхней ступени на нижнюю. Я всегда буду помнить то утро и… Камилла затихает, смахивая слёзы. — Я тоже трусиха. Я тоже не прыгнула. — Вы соревновались так же, как мы с Фелис? — изумлённо всхлипывает Камилла. — В моей жизни тоже были танцевальные поединки, но речь не о них. Когда танцоры учатся, они словно поднимаются по ступеням всё выше и выше, пока не дойдут до самой вершины. Там они выступают, пока тело не подводит их. Некоторые уходят раньше, и когда одни просто покидают театр, другие совершают прыжок, чтобы оказаться у подножия лестницы снова. Там их помощи ждут начинающие танцоры. Это не делает прыгнувших лучше тех, кто просто ушёл, но это позволяет им вновь приобщиться к волшебству балета и быть счастливыми. Луи Мерант совершил прыжок, взяв класс хореографии. То же сделала Одетта, когда начала тренировать Фелис. А я осталась на вершине, беспомощно глядя на них и понимая, что мне никогда не стать таким же замечательным учителем, как они и как моя тётя. Но если ты согласишься остаться в театре, с твоей помощью мне будет не так страшно прыгнуть. Слёзы ручьём текут по лицу Камиллы. — Я прошу тебя о помощи, Камилла, — Розита не скрывает дрожь в голосе. — Я не стану преподавать так, как преподавала моя тётя. У неё есть преемники, её опыт не пропадёт. Я хочу найти свой путь, и для меня будет честью, если ты мне в этом поможешь. Тебе надо дать время подумать, верно? Но Камилла внезапно обнимает Розиту и заходится рыданиями. И оставить девочку Розита не может. Она сидит рядом, обняв Камиллу, и ждёт, пока та успокоится, и тихонько плачет сама. — Я… правда не хотела… чтобы моим наставником был Мерант… Он замечательный, но я боюсь его… боюсь, потому что не знаю, чего от него ждать… Мама предупреждала, что мужчины злы и коварны, потому что мой папа… никогда не желал меня видеть… я просто не хотела доверять Меранту свою боль, и любовь, и что он там требовал… это глупый страх, верно?.. но я не могу от него избавиться в одночасье… — Никто не просит тебя об этом. Да, я прекрасно понимаю, о чём ты говоришь. У тебя не было того, кто смог бы играть роль отца в твоей жизни, и ты не умеешь доверять мужчинам. Это объяснимо, тебя за это никто не винит. Луи на самом деле многим не подходит как педагог. Не всем подходила моя тётя. Может, и я не подхожу тебе. Но я хотела бы попробовать. — Спасибо. Камилла вытирает слёзы и, держа Розиту за руку, поднимается вместе с ней по лестнице всё выше и выше. Розита знает, что зал для занятий на последнем этаже, и если девочке комфортнее заниматься дома, в одиночестве, она будет навещать её дома, пока Камилла не будет готова. Ведь именно так совершаются чудеса, в которые верит Луи Мерант, а следом за ним — все остальные.