Новая история Арды

      Финдекано проснулся от нестройного хора лягушек. Несколько мгновений полежал с открытыми глазами, вспоминая, где он. За окнами мерно колыхалась дымка тумана, и нельзя было точно сказать, ещё ночь или наступил серый, по-осеннему промозглый рассвет.       Когда Фингон заставил себя встать с постели и, одевшись, заглянуть на кухню, Ломион уже сидел за столом, а в очаге теплились угли.       — Доброе утро, Ломьо!       — Здравствуйте, лорд… дядя Финдекано, — Маэглин торопливо собрал со стола разложенные рисунки, не дав гостю даже краем глаза взглянуть на них. — Пообедаем и поедем?       — Пообедаем? — удивлённо переспросил Астальдо и нахмурился. — Может покажешь, что ты там рисовал?       — Д-да, ерунда, — Маэглин, побледнев, передал ему листки. — Б-баловство одно.       — Зря ты так, очень красивые рисунки, — Финдекано узнал очертания Миндон Эльдалиэва, тирионские гавани и мраморные фигуры валар, окружающие фонтан на центральной площади перед королевским дворцом. — Вот приедем в Валмар, там порисуешь с натуры.       — А можно?       — Конечно! Почему ты думаешь, что тебе кто-то может это запретить? — искренне удивился гость.       — Я боюсь, меня и близко к городу не подпустят, — Фингон пристальней взглянул на сгорбившуюся фигуру племянника, поняв, что тот ответил осанвэ.       — Не выдумывай чепухи, Ломьо, — Астальдо покровительственно приобнял Маэглина за плечи. — Надо было тебе сразу уехать из Ондолиндэ к нам, в Барад Эйтель.       — Зачем? Мне кажется, это бы ничего не изменило… Сирот нигде не любят, — продолжил осанвэ сын чародея. — Дядя.       — Ошибок прошлого не исправить, Ломьо, но все мы после возрождения стали старше и мудрее.       — Не уверен, — Финдекано поймал брошенный ему Маэглином образ танцующей Ириссэ, которая ничуть не изменилась с первых эпох.       — Это отдельная песня, — Астальдо широко улыбнулся и отдал племяннику его рисунки. — Давай обедать!       — Хорошо, дядя, — Ломион унёс их к себе в комнату, а когда вернулся, обнаружил, что гость успел сам похозяйничать на кухне: разлил по чашам медовый взвар и нарезал тонкими ломтиками кусок копченной оленины. Быстро перекусив, эльфы разделились: Финдекано вышел на берег озера, а Маэглин остался в доме готовиться к отъезду. Прогуливаясь у кромки воды и пытаясь хоть что-то разглядеть в зыбкой завесе тумана, Астальдо в который раз позвал сестру осанвэ, и опять неудачно. Внезапно он вспомнил про палантиры Первого Дома. Можно было посмотреть через шар, куда исчезла Арельдэ! Жаль, но этого устройства у Фингона не было, поэтому лорд неторопливо направился к конюшне, откуда племянник уже выводил ему навстречу оседланных лошадей.

***

      Когда белое марево исчезло и проступили очертания леса, кони сами прибавили ходу, перейдя на размашистую рысь, а Финдекано удивился, заметив, что племянник не стал зачаровывать тропу, чтобы сделать путь к Валмару короче, однако вслух об этом говорить не стал. Всадники не торопились, проезжая сквозь застывшие в ярком осеннем убранстве дубравы, пересекая мрачные ельники, и только пару раз остановились, чтобы напоить лошадей из родников, весело журчавших среди поросших мхом серых скал.       Заночевав в лесу, едва рассвело, продолжили свой путь, и к концу второго дня заметили в синей дали полыхавшие рдяным золотом заката башни Валмара.       Ладья Ариэн успела скрыться за громадой чертогов Мандоса, когда эльфы наконец-то приблизились к городу, и Маэглину не пришлось болезненно щуриться, чтобы выдержать ослепительное сияние высоких зданий и ажурных мостов. Он с замиранием сердца всмотрелся в открывшийся взору пейзаж и не смог удержаться от восторженного возгласа.       — Сейчас уже поздно, а завтра с утра покажу тебе Круг Судеб, — Финдекано не стал подгонять племянника, дав тому время, чтобы вдоволь полюбоваться словно парящим над землёй городом.       — А здесь намного теплее и совсем не чувствуется, что наступила осень… — не переставал озираться по сторонам Ломион, когда они оказались в предместье, среди цветущих и одновременно плодоносящих садов, на дороге к величественной арке городских врат. Ещё издалека чуткий слух эльфов уловил дивный перезвон многочисленных колоколов, колокольчиков фурин и бубенцов, превратившийся в прекрасную мелодию, когда они уже в сумерках добрались до золотых ворот.       — Здесь живут Тулкас с Нэссой, и Валмар остаётся неизменным с самого сотворения Валинора, — пояснил племяннику Фингон. — Это самый древний город во всей Арде! Посмотри, как он был прекрасен при свете Древ!       Астальдо отправил племяннику осанвэ с чудесной картиной сиявших над городом Лаурэлином и Тельперионом, чуть задержавшись на времени, когда наступал час смешения света. Ломион с почтительным благоговением внимал этим завораживающим видениям, и вдруг понял, что из груди рвётся радостная песнь. Ему захотелось спрыгнуть с коня, раскинуть руки в стороны и птицей пролететь над бескрайними цветущими садами к ажурным аркам златоглавого Валмара.       Эльф затаил дыхание, и только голос лорда Фингона заставил племянника очнуться от грёз, судорожно вдохнув полной грудью воздух, напоенный ароматом диковинных, никогда ранее не виданных цветов.       — Поехали. Не бойся, — Финдекано постарался улыбкой приободрить племянника и дружески похлопал по плечу. — Мне кажется, при свете Анара город стал ещё краше!       — Он и сейчас великолепен… — Ломион сглотнул. — Я не достоин войти…       — За мной! — дядя выслал коня вперёд, и Маэглину пришлось последовать за ним. Крепко зажмурившись, он въехал под гулкие своды Врат и открыл глаза только тогда, когда услышал, как Финдекано громко приветствует стражу. Но нет, это была не охрана, а конюшие, заботливо принявшие у путников их усталых коней.       Спешившись, лорд Фингон величественной походкой стал подниматься по широкой белокаменной лестнице, в изобилии украшенной по краям вазонами с цветами, которые светились изнутри, освещая дорогу, и Ломион неимоверным усилием воли заставил двигаться отчего-то одеревеневшие ноги, нагнав дядю лишь где-то на середине пути.       — Устал? Скоро отдохнём, — Астальдо обернулся к нему и вновь улыбнулся. — Тут совсем близко.       Ломион молча кивнул в ответ, хотя больше всего на свете ему сейчас хотелось развернуться и со всех ног броситься обратно, в спасительный сумрак...

***

      После ужина, закончившегося далеко за полночь, Финдекано остался сидеть на просторной террасе, с кубком в руках ведя светскую беседу с многочисленными валмарскими родичами, а сославшийся на усталость Ломион был препровождён прислугой в богато украшенные позолоченной лепниной покои, где после купания в огромном открытом бассейне, улёгся на поистине царское ложе, раздумывая над тем, кто из гостей мог ранее отдыхать в этой комнате. Благозвучные голоса ваниарской родни и дяди Фингона, доносившиеся через настежь открытые окна с террасы, упорно не желали превращаться в мелодию колыбельной, поэтому Маэглин так и не смог сомкнуть глаз, разглядывая мерцавший словно звёздное небо потолок. Выскользнув из-под жаркого бархатного покрывала, в изобилии украшенного золотой вышивкой, быстро оделся и вышел на увитую ветвями бугенвиллии веранду, откуда ему открылся великолепный вид на спящий город, освещенный лишь светом Тилиона, который в последнее время отчего-то стал непривычно ярким. Не удержавшись от соблазна увидеть вблизи величественные фонтаны, эльф пробежался по идеально ровным дорожкам парка, раскинувшегося вокруг дворца Ингвэрона и, выскользнув за кованную ограду, с затаённым дыханием приблизился к первому из них, чьи струи таинственно мерцали во тьме. Это сияние было настолько похоже на чары Эола, когда отец ковал по ночам, что Ломион погрузил руки в воду, с наслаждением умывшись из серебряной чаши фонтана. Улыбнулся, невольно залюбовавшись причудливыми узорами, проступившими на мокрых ладонях.       — Здравствуй, — вдруг раздалось у него за спиной. Эльф застыл на месте, разом перестав слышать и звук низвергавшейся с высоты воды, и перезвон колокольчиков, и стрекот цикад.