Мара

Алина пришла домой из школы на час раньше, чем должна была. С разбитым носом, воротник оторван наполовину, под глазом наливается фингал, а щеки мокрые от слез. Домовой, выскочивший встретить свою девочку, от злости аж зарычал, стиснув кулаки так, что ногти впились в ладони. КТО ПОСМЕЛ ОБИДЕТЬ ЕГО ЛЮБИМИЦУ?! Однако Домовой поспешил взять себя в руки. Алине нужна помощь прямо сейчас. Так что злиться он будет потом. Дух осторожно поднял девочку на руки и понес на кухню. Та послушно затихла, прижмурившись и перестав хлюпать носом. Невидимка почувствовал острый прилив нежности, от которого затрепетало все внутри. За такую семью, за такое доверие и умереть не страшно. Через пару минут к уже слегка опухшей переносице был прижат небольшой кулек со льдом, а фингал обработан мазью от синяков. Сама девочка, совершенно расслабившись, поедала разогретый наспех суп, а Домовой наигрывал на своей шарманке, шепча: «Тебе очень спокойно, неприятности закончились, ты можешь отдохнуть…». Кузя сидел рядом и басовито мурлыкал, прижавшись боком к ногам школьницы. Через пару минут в дом ворвалась Вика. — Алина! — Девочка тут же оказалась заключена в объятья. — Мне позвонили из школы, я отпросилась с работы! Что случилось?! Спасибо, Вась, — мимоходом поблагодарила женщина духа и тот ответил: — Да не за что. Вика этого, конечно, не услышала, обнимая и гладя дочь по голове. — Все хорошо, мам! Правда, все нормально, Вася мне и синяк намазал, и льда дал, и вот, суп. — Что бы я без этого домового делала? — Вздохнула Виктория и, ненадолго отпустив дочку, положила в блюдечко черничного варенья с верхом, поставила на край стола. — Прими, хозяин, не побрезгуй. Почему-то Домовой, прекрасно обращающийся с продуктами (если Вика не успевала с вечера подумать о завтраке, кашу для Алины приходилось готовить духу), сам ничего без ведома хозяев съесть не мог — только если угощали, причем со словесной формулировкой. Дух протянул ладонь к блюдцу, впитывая энергию своего любимого лакомства. Конечно, всякий раз вспоминалось, как эта же Вика отравила его шампунем… Но теперь дух безбоязненно угощался предложенным, отлично зная, что никто не попытается ему навредить. — Что случилось? — Наконец, спросила Вика у девочки, убедившись, что с той почти все в порядке. Алина смущенно принялась рассматривать кончики сандаликов. Кузя запрыгнул ей на колени и боднул лбом в щеку. — Уйди, рыжий! — Шикнул на него Домовой, но кот только фыркнул: — Дурак ты, лохматый! Коты — самые лучшие в мире утешатели! — Мам… Ну понимаешь, мамочка… Я… Ну то есть… Ну… — Так, Алинка, я тебя очень люблю и, честное слово, не буду сердиться, — вздохнув, сказала женщина. — Честно-честно, не будешь? — Виновато шмыгнула носом девочка. — Честно-честно! — Пообещала Вика. Алина вздохнула и начала излагать: — Ну, я просто рассказывала Ире и Лиле, что сегодня буду играть в новую настольную игру, которую ты купила, а тут мимо проходил Сережа, и он сказал, что со мной никто играть не будет, потому что я чокнутая, а я сказала, что будет мой домовой… Вика вздохнула — ей уже пришлось пообщаться с социальным работником на тему неуемной фантазии дочери. Работника пришлось приглашать домой к семейству Симоновых. Сбежал этот самый работник через пять минут после начала инспекции. Сразу после того, как на него рухнула полка, кто-то невидимый подставил ему подножку, а сам инспектор умудрился повалить дорогущую вазу. Ему ещё повезло — домовой уже готовился немного подпалить ему брюки. Вике пришлось пригрозить «неловкому» гостю, что она сейчас может подать в суд за разбитую вазу. Примерно так Алины с ее фантазиями, посвященными русской нечисти, и отвязались. Официально это звучало как: «Склонность к фантазиям». Взрослые отвязались — но не одноклассники. Кто-то, конечно, жутко завидовал такому соседству, но остальные дразнили Алинку психованной или ненормальной.  — Ну, а он начал меня звать чокнутой. — Продолжала между тем Алина. — Я хотела уйти, но он схватил меня за воротник и начал кричать, что если у меня есть свой собственный барабашка — то пусть он меня спасет прямо сейчас. Я кричала, что домовой — он домовой, он не уходит из дома, но все смеялись. Сережка тряс меня, я вырывалась, а тут — хрусть! И оторвался воротник! Иголка, летающая у нее над ухом и умело пришивающая оторванный кусок ткани на место, слегка дрогнула. Алина поежилась от щекотки и виновато улыбнулась. — И ты его треснула? — спросил девочку Домовой, не ожидая ответа. Но Алина словно услышала вопрос Васьки и сказала: — Я так разозлилась… Не люблю, когда мои вещи рвут… Ну, я ему и дала в глаз! А потом он мне, а я его укусила, а он… — Я тобой горжусь! — Почти серьезно сказал домовой. Кузька фыркнул и ласково замурлыкал: — Алина умница, Алина красавица, Алина молодец! Алина за себя постоять может… Так и надо с этими грубиянами, Алина! — Ох, Алинка… — Вздохнула Вика, не слышавшая ремарок от невидимых и шерстяных. — Чудо ты мое… Давай, ты просто не будешь больше про Васю никому рассказывать, договорились? — Ну мам… — Не надо, Алина. — Ну хорошо, — скуксилась Алина. И в этот момент в дверь позвонили.