Ведомые

Здание агентства возвышалось над остальными постройками, словно ангельское копьё пронзившее землю насквозь, а солнечные лучи, отражающиеся от широких окон, напоминали собой божественный свет. Норико всегда отталкивал этот напускной пафос и помпезность исходившая от её места работы. Да, у них собраны самые талантливые люди и создана одна из самых успешных пиар-машин во всей Японии. Но к чему вся эта наигранность? Этого девушка не понимала совсем. В неуютных серых стенах она ощущала себя ярким пятном, которое должны были в скором времени безжалостно вытереть, дабы не портить прекрасную картину монолитности и величия. Не сегодня ли настал этот судьбоносный день? За ресепшеном, как и обычно, виднелось привычное улыбчивое лицо. Судоу Ринко каждое утро встречала посетителей свежим личиком с лёгким макияжем и сладким запахом дорогих духов. Она бы напоминала Норико нежную фею, не смотря даже на рост в целых сто восемьдесят один сантиметр, если не острый язычок и меркантильная душонка в поистине прекрасном теле. — Доброе утро, Судоу. Меня ожидает начальство. Девушка лишь на секунду подняла глаза от компьютерного монитора, смерив композиторшу взглядом полного пренебрежения, а после парой легких движений набрала несколько цифр на стоящем рядом телефоне и продолжила что-то печатать, зажав трубку между ухом и плечом. — Господин Отори, Накагава Норико только что подошла. Да. Да. Хорошо. Можешь подниматься. Ринко откладывает телефон и жестом просит Рико подождать ещё немного. Она с легким шелестом открывает один из множества ящичков, чтобы достать тоненькую папку и положить её перед заинтригованной девушкой. — Отдай это господину Отори. — Там что-то интересное? — Не твоё дело. Судоу продолжала вежливо улыбаться, но голос был настолько холодным, что её собеседница еле сдерживала подступающую дрожь во всём теле. Норико неуверенно взяла документы, скрытые от её любопытных глаз, и, развернувшись на носочках, поспешила скрыться за тяжелыми дверьми лифта. Только внутри железной коробки она наконец смогла спокойно выдохнуть. Большинство сотрудников, которые занимались бумажной работой и формированием графиков с таблицами, относились к ним, музыкантам, с ощутимой прохладой, если не сказать, что с пренебрежением. Сыграло ли в этом свою роль отношение самих артистов к белым воротничкам или же такова судьба людей, занимающихся абсолютно отличным друг от друга вещами, не понимать друг друга. Накагава пыталась найти общий язык со всеми, но, когда тебя каждый раз больно отталкивают, руки сами собой опускаются и тебе остается лишь стыдливо опускать взгляд. Раньше всё было намного проще. Кабинка поднималась мучительно медленно. На специальном табло только-только появилась цифра тринадцать, а Рико уже успела поправить выбившиеся из косы светлые пряди и одернуть вниз подсобравшиеся кюлоты. На ковёр к господину Отори она приглашалась всего три раза: когда проходила собеседование, при сдаче своей первой композиции и когда случилась очень громкая ссора между ней и менеджером одной из сольных певиц. Все эти разы были настолько волнительные, что Норико помнит их лишь отрывками и тёмными пятнами между её оправданиями и громким голосом самого Яростного*. Что же могло случиться в этот раз? Она снова наступила кому-то на кровавую мозоль? Или всплыли задержки по срокам сдачи? Девушка нервно съёжилась, стараясь не поддаваться панике и не накручивать себе лишнего. Если её хотели уволить, то давно бы сделали это. Ведь так? Из судорожных мыслей девушку вывел звон, сообщающий, что она достигла последнего этажа здания. На самом верху располагался лишь один единственный кабинет президента Рэйджинг Интертеймент, похожий на огромную стеклянную коробку. И если сначала это всё вызывает лишь смешок, то через какое-то время ты понимаешь насколько данное решение было гениальным. Стоит только покинуть лифт и твоя персона, как на ладони, перед цепким взглядом господина Отори. Лишний раз и бровью повести нельзя. И в этот раз, Рико выпрямилась по команде смирно и на негнущихся ногах двинулась к месту своей казни. Отори Рэйджинг походил на суровую хищную птицу, что ищет кого-бы утащить себе на растерзание в логово. Сегодня на завтрак была свежая тушка нервной композиторши в дурацких штанах и поношенной джинсовке. Накагава Норико, даже несмотря на все свои старания быть незаметной, слишком сильно мозолила глаза. Начиная от своего прихода в агентство, она в задумчивости врезалась в стеклянную дверь, и заканчивая скандалом о отсутствии её имени при релизе сольного альбома Аоки Манами. Слишком несуразная. Даже в среде таких же одержимых музыкой, как и она. Идеальный вариант, как не посмотри. — Господин Отори, здравствуйте. Девушка совершает быстрый поклон и резво оказывается в кресле, что располагается прямо перед огромным дубовым столом начальства. Она неловко ёрзает на месте, стараясь поудобнее уместиться в слишком большом для неё предмете интерьера. — У тебя есть предположение для чего я тебя пригласил сегодня? От елейного голоса мужчины всё внутри Норико сжалось в плотный комок ужаса. Нет ничего хуже, чем спокойно разговаривающий Яростный Отори Рэйджинг. «Господи, лучше бы он на меня кричал, » — Накагава опустила глаза к полу и почти шепчет. — Уволить меня? — У меня есть для этого причины? Рико поднимает голову и видит насмешливый взгляд, который не скрывают даже тёмные стёкла очков. Прогадала. В мозгу шестерёнки закрутились с бешеной скоростью, а из ушей чуть ли не валил пар от напряжения и томительного ожидания. Если её не отправляют на выход из агентства, тогда дело в чём-то другом. Умела она не много, так что даже пальцем в небо не надо было тыкать. — Я должна написать композицию. Очки Отори зловеще блеснули, и девушка неосознанно отодвинулась назад, вжавшись спиной в мягкую обивку кресла. Тем временем мужчина удивительно плавно встал, обошёл рабочее место и грозной фигурой навис над трясущейся Норико. — Ты никогда не думала, что можешь достичь больше, чем написание музыки для второсортных проектов, Норико? Работать, как истинный профессионал, открывать новые вершины своего творчества. — Простите, но я не понимаю к чему вы клоните. Чтобы совладать с дрожью, девушка сильнее сжимает порученные ей документы, совсем не заботясь, что они могут помяться. — Тебе выпал один шанс из тысячи, Норико. Ты получишь полную творческую свободу и возможность работы с людьми совершенно другого уровня. Наш главный проект оставался без самого важного — композитора. До этого дня. От услышанного всё перед глазами начинает плыть, и девушка подрывается, отказываясь совсем вплотную с господином Отори. Ей приходится запрокинуть голову вверх, чтобы создать зрительный контакт, а с разницей в их росте это было очень тяжело. Ещё секунду назад Рико готова была выпалить всё своё негодование по поводу такого просто ужасного решения начальства, но рядом с возвышающимся над ней мужчиной все слова застряли где-то в горле. Пришлось откашляться и совсем неуверенно пролепетать себе под нос. — Я благодарна вам за такую возможность, но вынуждена отказаться. Я не смогу, я не справлюсь. У них же есть композитор — Нанами Харука. Она талантливая и успешная, а я… а я… а я нет. Песни о любви не мой профиль, да и в агентстве много других достойных людей. Возьмите. Девушка неловко вручает папку, которую до этого яростно сжимала пальцами, чтобы не впиться ногтями в ладонь. Работа с Хэвенс была честью для неё, но Рико смотрела на свои возможности объективно — она не пишет попсовые мелодии. Были попытки, только всё по итогу уходило в балладные мотивы или дичайший фанк. Поэтому и «заказов» у неё не так много, как у других коллег. Что вообще можно требовать от такой, как она? Может её уровень действительно проходная шелуха для заполнения радиоэфиров. — Такие предложения просто так не отбрасывают. От ответа зависит твоё будущее в агентстве. Подумай хорошенько, прежде чем снова сказать нет. Рэйджинг отступает назад и кладёт документы на стол, всё так же выжидающе наблюдая за Накагава, чьё лицо за пару секунд из красно-пунцового превратилось в белое, словно чистый лист бумаги. Она судорожно хватала воздух ртом и силилась сказать хоть что-то в свою защиту. Наивная девочка, что считает возможным оспаривать решения, что приняты людьми сверху. Мысли о личном композиторе Хэвенс начали появляться с того самого момента, как они только приступили к работе над совместным проектом с мальчишками из Стариш. Было очевидно, что Нанами не смогла раскрыть их потенциал. Ведь как можно было проиграть бесталанным и вторичным айдолам из Сияющего агентства? Рыба гниёт с головы, а в их случаи, с неправильным композитором никакого успеха им не достичь. Осталось найти лишь многопрофильного музыканта, который хорошо работает в разных стилях и обладает неплохой продуктивностью, а также, руководствуясь опытом своего соперника, проследить, чтобы у этого человека было симпатичное личико и покладистый характер. Среди целого вороха имен и фамилий, Накагава казалась единственным приемлемым вариантом. Один конфликт за все два года работы. Отличный показатель для коллектива, где каждую неделю случались скандалы, и вся эта желчь перетекала в кабинет президента в виде жалоб и драматичных заявлений об уходе. Мирно уживается в змеином клубке, значит способна вынести непростой характер каждого из участников Хэвенс. А из легкого звучания её композиций можно было вылепить что-то совершенно новое, подстроить под необузданный темперамент группы. — Я могу подумать над вашим предложением? — Твои документы для перевода в другой штат сотрудников уже у меня. Девушка с ужасом отводит взгляд от лица мужчины к злополучной серой папке. Она самолично затянула себе верёвку на шее. Рико ненавидела ответственность и бежала от неё со всех ног. Именно поэтому ею был покинут родительский дом, а вместе с этим подтверждён и отказ от части наследства в пользу старших братьев. Ей нравилось помогать родителям в работе и иногда заменять отца при выездах на посевные площади, чтобы оценить состояние растений и в принципе, как протекает деятельность работников. Но вот заниматься этим, как руководитель. Нет уж, спасибо большое. Стоило только убежать от одной проблемы, как вторая не заставила себя долго ждать. А что вообще можно сделать в такой ситуации? На ней часть платы за квартиру и покупка продуктов в этом месяце, а ещё надо было начать откладывать на новую куртку, так как старая проиграла бой злобной соседской собаке. — Я могу идти? — Через неделю жду на своём столе готовую пробную композицию. И даже не думай схалтурить. Ничем хорошим для тебя это не кончится. — Я вас поняла. До свиданья, господин Отори. Поклон и девушка быстрым шагом направляется к лифту, стараясь не поддаться желанию схватиться за голову и громко закричать. Рико покинула здание в полуобморочном состоянии, умудряясь стоять на ногах только на диком желании скорее поехать домой и окончательно забыться. Жить в криминальном районе города опасно, но очень дёшево. И хорошо, если напротив вашей двери живёт слегка буйный алкоголик или проститутка, что снимает квартиру лишь для короткого ночлега и принятия ванной перед работой. Им же повезло чуть меньше. Через стенку существовала, а по другому такой образ жизни нельзя назвать, женщина, давно потерявшая всякую связь с реальностью, что стучала кулаками по стене каждый вечер и кричала о силуэте за своей спиной. А сосед из сто восьмой наркоманил по-чёрному и имел в сожителях агрессивную псину с явной дистрофией и ужасной экземой по всему телу. Несмотря на свою очевидную опасность для социума, своим присутствием мешали они редко. Главное возвращаться домой не позже семи часов. Рико иногда представляла, а какова была бы реакция родителей, увидь в каких условиях живёт их средняя дочь? Удивлены, расстроены или ожидали, что так всё и будет? В любом случае, они не были бы довольны. Норико покинула родные пенаты в шестнадцать и, повинуясь своей душе, поступила в узкопрофильный музыкальный колледж, так как идти в старшую школу для неё не было смысла. А там два года карусели, что состояла из пар, практики и подработки, чтобы не умереть голодной смертью в общежитии. Там же Накагава встретила свою лучшую подругу — Кикучи Мое, которая незатейливо бренчит на укулеле и, в совсем уж мрачные дни, аккомпанирует на тромбоне шуму улиц и соседским завываниям. С ней же девушка нашла первую работу и устроилась в Рэйджинг Интертеймент после окончания учёбы. Девочки срослись друг с другом, как сиамские близнецы. Пусть и разница между ними была колоссальная. Мое представляла собой черноволосую пигалицу, кое-как выросшую до своих гордых метр сорок девять, с круглыми голубыми глазками и милыми ямочками на щеках. Но за медовым личиком не скрыть ни сурового нрава, ни тяжелого миниатюрного кулачка, который только ждал подходящего момента, чтобы прилететь кому-нибудь в лицо. Рико же была далеко не такой. Все проблемы можно решить разговором, а если это не возымело эффекта, то и не стоит тратить время на этого человека. Себе дороже. Рядом с боевой Кикучи она ощущала себя, как за мощной стеной. Не очень высокой, но всё же стеной. Ей даже не приходилось выходить и решать жилищные вопросы или небольшие конфликты, так как подруга уже была в эпицентре всего действия и очень громко доносила свою точку зрения до всех непонятливых. Норико очень повезло, и она это очень хорошо понимала. — Я пришла. В квартире было темно и тихо, а на разложенном диване дремала укутанная в одеяло фигура. В дневном сне Мое себе никогда не отказывала, даже при том факте, что ложилась она очень рано и вставала непозволительно поздно для взрослого человека. — Кику, три часа дня, вставай давай! На прозвучавшую просьбу девушка лишь что-то недовольно пробурчала и перевернулась на другой бок, накрываясь одеялом с головой, чтобы окончательно изолировать себя от надоедливой соседки. Не зная куда себя деть, Рико присела на край «кровати», а после улеглась рядом, прикрыв уставшие глаза. Может тоже стоило вздремнуть часок другой? Хороший сон и сытная еда всегда помогала снять накопившийся стресс, а сегодня его было в годовом объёме. — Эй, не думай спать, тебя ещё ждёт ужин. Рико опомниться не успела, как была скинута с дивана прямо на пол, а Мое теперь лежала ровно поперёк, всё так же правдоподобно изображая глубокую дрёму. Разделение работы по дому было честным и основывалось на возможностях каждой из них. Кику поддерживала чистоту и порядок, так как часто занималась этим живя у родителей, а Накагава, имея огромный опыт готовки на дюжину человек, отлично справлялась на кухне и умела неплохо экономить на продуктах. — Давай сегодня купим где-нибудь готовой еды, Кику. — У тебя появились лишние деньги? — Нет, но… — Тогда иди готовь. Рико устало захныкала и уткнулась щекой в щиколотку подруги, словно верная животинка у ног хозяина. На другом конце послышалось что-то похожее на неразборчивые ругательства, и Мое очень вяло поднялась на руках, а после приняла сидячее положение. От бессознательного мотания головой по подушке волосы торчали в разные стороны и на лице было видно очевидный отпечаток сгибов наволочки, проходивший от подбородка до самого виска. — Тебя кто-то обидел? Они встречаются глазами и Накагава собирает всю свою волю в кулак, чтобы не разорвать зрительный контакт, а после расплывается в самой широкой улыбке, на какую вообще была способна в своём состоянии. — Нет, всё хорошо. Сегодня был тяжелый день, не более, и так не охота стоять в душной кухне и гнуть спину над плитой. Девушка беззастенчиво канючит, ложа голову на острые коленки подруги. Сейчас она не будет жаловаться. Им двоим одинаково тяжело. Кику второй месяц безуспешно пыталась протолкнуть свой амбициозный фолк-проект, но в эпоху айдолов такие своеобразные мотивы имели все шансы остаться незамеченными. И Мое ничего не оставалось, как медленно корпеть с группой над первым мини-альбомом, не забывая обивать пороги кабинета президента. Они должны поддерживать друг друга. Ведь у них ничего нет, кроме крепкой дружбы и общей мечты. — Думаю, мы не обеднеем от небольшого ужина из китайского ресторанчика. Чужая рука покровительственно легла на светлую макушку, и Накагава восторженно захлопала в ладоши. Если бы кто-то сказала Кикучи, что её соседка является золотистым ретривером, что заперт в человеческом теле, она поверила без всяких доказательств и аргументов. Рико даже как-то совершенно по-собачьи вертела головой, стоило только позвать по имени или очень громко хлопнуть дверцей холодильника. И сейчас, когда эмоции лились через край, Мое почти видела несуществующий пушистый хвост, виляющий из стороны в сторону, за спиной подруги. — Тогда я схожу примерно через часик. Чтобы ты хотела поесть? Я хочу пельмени или кисло-сладкую свинину. Блин, у них недавно в меню появилось ма по. Так охота попробовать. — Возьми несколько разных. Поменяемся, если что. — Кику, ты такая добрая. Работать над новым проектом в здании компании Рико не решалась. Там её легко могли снова вызвать на ковёр, а этого ей хотелось меньше всего. Холодный чай приятно остужал в невыносимую летнюю жару, особенно, когда окна квартиры выходили на солнечную сторону и тем самым создавали нечеловеческие условия для работы и жизни. Рико делает последний глоток и разжёвывает остатки льда со дна, блаженно прикрыв глаза. До дедлайна оставалось ровно три дня, а нотный стан оставался девственно пуст. Не намечалось даже кривенького ключа в самом начале. — Кику, послушай. Пальцы быстрыми движениями проходятся по клавишам синтезатора, заставляя комнату наполниться ростками будущей мелодии. Не очень уверенной и со слегка нарушенной гармонией, но всё равно энергичной. Мое подняла взгляд от телефона и недовольно нахмурилась. — Сухо. Чего-то не хватает. Ты не думала добавить ещё партий? Или ты боишься не справиться с партитурой? — Нет, дело не в этом. Я не совсем понимаю, что от меня требуется. Ну знаешь, мне даже не дали поговорить с участниками группы. Я послушала их прошлые песни и могу сказать лишь одно — это не мой стиль. А вдруг им совсем не понравится конечный результат? Вылечу пробкой от шампанского из агентства. — Ты так и не сказала для кого она. Всё это время Рико успешно обходила любые вопросы касаемые нового проекта. Получалось переводить разговор на другие темы или делать вид, что не расслышала, но дальше тянуть было сложно. Кику будет ругаться. Сначала на самодурство начальства, а после на мягкотелость своей подруги. Разве не очевидно, что её крутят, как тряпичную куклу в руках. Накагава стыдливо вжимает голову в плечи, цедя каждую букву, — Для Хэвенс. — Тогда тебе действительно стоит постараться. Она практически подпрыгивает, не стараясь скрыть своё изумление от услышанных только что слов. И это всё? Никаких нравоучений и напоминаний, что надо быть более жёсткой? Стараясь успокоиться, Рико неосознанно сцепляет пальцы между собой в замок и снова усаживается на шаткий стул. — Что ты на меня так смотришь? Это хороший шанс выбить себе место повыше, а также обзавестись хорошими связями. Я бы тебя не простила, скажи, что отказалась от такой возможности. Но, если хочешь, я могу тебя поругать. Милое личико ядовитой чертой пересекает кривая улыбка, больше похожая на злобную усмешку, и Норико испуганно поднимает руки вверх, призывая оставить все обидные фразы при себе. Она поступила правильно. Может, через какой-то промежуток времени, всё это ей аукнется и придётся рвать седые волосы на голове, проклиная тот день, когда её нога ступила на порог колледжа. Слишком драматично для жизни простой девчонки, как Рико, но одновременно слишком реально, если сложить в единую картинку события последних лет. Сюжет второсортной дорамы, не иначе. — Добавь что-нибудь духовое. Чтобы сделать интересный акцент и можно даже небольшое соло добавить. — И какие предложения? Горн? Они переглянулись и громко засмеялись, словно прозвучало что-то действительно очень смешное. Но их смех оборвался так же неожиданно, как и прозвучал, заставляя тишину в комнате стать невыносимо звонкой. Норико закрыла лицо руками и уперлась локтями в собственные колени. — Меня тут же уволят. — Ага. Запись прошла удивительно успешно. Не имея никаких приказов сверху очень сложно собрать людей, которые готовы потратить свой день на работу над чужим проектом, но суетливая Мое сама вызвалась сыграть партию на тромбоне и с собой прихватила ещё несколько человек, что были только рады протянуть руку помощи за оплату обеда. Оставалось дело за малым — получить одобрение от президента. В томительном ожидании прошла вся ночь и большая часть утра. Выспаться у Рико не получилось. Хотя она упорно считала овец и выпила большую кружку тёплого молока с мёдом, но в мозгу что-то неприятно зудело, не давая сомкнуть глаза даже на пару часов. Ближе к шести утра она аккуратно выползла из-под одеяла и устроила на кухне, надеясь привести сознание в порядок и унять дрожь в пальцах. До встречи на самом последнем этаже Рэйджинг Интертеймент осталось семь часов. Достаточно времени для принятия душа и легкого завтрака. Ровно в двенадцать Накагава покидает квартиру, не забывая проверить плотность закрытой входной двери и нет ли в округе соседа-собачника. Двадцать долгих минут в общественном транспорте и вот она снова перед величественной высоткой, которая начинает вызывать лишь приступ тошноты от количества потерянных здесь нервных клеток. — Привет, Судоу. Ринко лишь недовольно хмыкает, не отрываясь от своих ежедневных дел и волнительного разговора по штатному телефону. Рико обиженно закусывает губу, решая не отвлекать девушку. Было неприятно, могла и поздороваться. В кабине лифта она нетерпеливо перекатывается с пятки на носок и старается откашляться, чтобы голос её не дрожал в самый ответственный момент. Но стоило металлическим дверям бесшумно разъехаться в разные стороны, и вся собранная уверенность исчезла в одночасье. За стеклянными стенами кабинета сидело восемь человек. И, если господин Отори находился на своём рабочем месте, то Хэвенс в полном составе не должно было быть. — Твою же мать…