Гарри Поттер и Мальчик-Который-Выжил-Из-Ума

Физическое присутствие за обеденным столом обосновавшегося в новом теле Темного Лорда не требовалось, чтобы сделать атмосферу любой трапезы тревожно-натянутой. Десятка бывших заключенных Азкабана вполне хватало. Конечно, большинство были если не приятелями, то товарищами Люциуса. Конечно, одна из бывших заключенных приходилась ей родной сестрой. Это мало что меняло. Нарцисса никогда не отличалась склонностью к полноте, а теперь, когда ей который месяц кусок в горло не лез, начала приобретать ужасающее сходство с Беллой, истощенной четырнадцатью годами, проведенными в самом страшном месте на земле. Это не мешало ей держать каменно-радушную маску — как и полагалось хорошей хозяйке. Люциус, в свою очередь, вел себя с гостями безукоризненно вежливо, не забывая, впрочем, время от времени напоминать, чьим гостеприимством они пользуются — как и полагается хорошему хозяину. Оба понятия не имели, сколько это продлится. Сколько еще их дом пробудет главным штабом Пожирателей Смерти. Сколько еще атмосфера в особняке будет такой тревожной, что они предпочитали оставить Драко в Хогвартсе на зимние каникулы. — Ему бы стоило приехать, — не уставала попрекать Белла. — Можно подумать, ты не хочешь знакомить его с друзьями семьи! Если рядом кто-то был, Нарцисса только пожимала плечами и переводила разговор на другую тему. Если они были одни — брезгливо поджимала губы и спрашивала: — Если бы у тебя были дети, ты бы хотела, чтобы они проводили время в компании отбросов вроде Хвоста? — Я бы хотела, чтобы они находились как можно ближе к своему повелителю, — горячо шептала Белла в ответ. — С молодых лет находиться возле величайшего волшебника из когда-либо живущих — разве что-то может сравниться с такой честью? "Да", — думала Нарцисса. "Спокойная жизнь в мирное время." Эти споры никуда не вели — бесполезно взывать к здравому смыслу Беллы. Она и раньше слишком... увлекалась, и уж конечно, заключение в Азкабане не пошло на пользу ее рассудку. Иногда Нарцисса пыталась вспомнить, когда же в сестре произошел перелом, превративший ее из безумно влюбленной в просто безумную, но у нее ничего не получалось. Может, это безумие всегда было внутри них. Может, и в ней оно лишь ждало своего часа. Неизбежное наследие благороднейшего и древнейшего дома Блэков. Но нет, она не такая. Она не сойдет с ума. По крайней мере, пока у нее есть муж и сын. Вбитые в детстве представления, какой должна быть правильная дочь чистокровного семейства, давно померкли. Только одно имело значение — семья. Ее новая семья. К сожалению, для Беллы фамилия Блэк всегда значила больше, чем ее новая. — Ты же знаешь, что он воспитывает мальчишку Поттеров? — спросила Белла одним вечером, когда они пили чай в гостиной — хвала Мерлину, вдвоем. За окном бушевала гроза, гремя громом и шебурша ливнем, но глаза Беллы были темнее любой косматой тучи. — Сириус? — за хаотичными прыжками мыслей сестры бывало непросто уследить. — Знаю, конечно. Кто бы еще воспитывал сына Джеймса Поттера, если не его лучший друг? А что? Нутром она чуяла, что ни к чему хорошему разговор не идет. — Но разве это не удивительно? — на лице Беллы прорезалась ухмылка. — Я вообще не думала, что наш дорогой кузен еще жив. Я думала, он спился или разбился на своей глупой маггловской тарахтелке. А он не только здравствует, но еще и возится с поттеровским щенком. И Гойл сказал, он на Слизерине, вместе с его сыном и Драко. Некоторым людям следовало побольше думать и поменьше болтать. Как много растрепал Белле Гойл? Надо думать, все. — Да, они дружили с Драко. Губы Беллы вытянулись в приторно-притворную "О". — Как же вышло, что вы с Люциусом не научили Драко выбирать друзей? "Так, что до последнего года казалось, будто все в прошлом." Нарцисса безразлично пожала плечами. — Сейчас они не особенно общаются. Ну а раньше... Поттер слизеринец, из древнего рода, любимчик Северуса, а в прошлом году еще и не отлипал от твоего старого друга Барти. Говорят, даже помог ему добыть что-то для Темного Лорда. А в этом году, похоже, еще и порвал все связи с Сириусом. Как знать, может, еще и окажется на нашей стороне. Белла фыркнула. — Сын Джеймса Поттера от какой-то грязнокровки, да еще и воспитанный Сириусом? Сама-то можешь поверить? — Запросто. Сириус ведь больше всех был похож на тетю Вальбургу. Это очень в ее духе — гнуть всех вокруг, пока они или не сломаются, или не убегут, а потом рыдать о своем разбитом сердце. — Да ты, я погляжу, восхитительно высокого мнения о нашем дорогом кузене. — Мне всегда больше нравился Регулус. За прошедшие годы Нарцисса несколько раз пыталась выйти с Сириусом на контакт — все-таки, он был ее кузеном, а Блэков осталось не так-то много. Он не ответил ни на одно письмо. Нарцисса не удивилась — Сириус полжизни положил, чтобы откреститься от семьи. И все равно — он не заслужил того, что выпало на его долю: лишившийся разума лучший друг, пропавший без вести брат... — Этот мямля? — удивилась Белла. — У тебя всегда был странный вкус, Цисси. Нарцисса предпочла не отвечать. — Так говоришь, Поттер может оказаться нашим? — не унималась Белла. — Может, стоит с ним чуть-чуть поболтать, чтобы выяснить наверняка? Разве не прекрасный выйдет рождественский подарок? А. Так вот в чем дело. Белла измаялась бездельничать и жаждала поиграть. — Нам было велено не поднимать лишнего шума, забыла? Темный Лорд в восторг от твоей затеи точно не придет. — Я уверена, он не стал бы возражать. "Но спрашивать у него напрямую ты, конечно, не будешь." Нарцисса выдохнула, ища предлог заставить Беллу угомониться. В детстве ее тоже вечно бросало от одной сумасшедшей идеи к другой, а Нарциссе приходилось следить, чтобы та не откусила больше, чем может прожевать. — В чем дело? — от Беллы не укрылось ее замешательство. — Неужели волнуешься за судьбу предателя рода или сына этой грязнокровки? Да я же и не собираюсь его убивать — так, развлекусь чутка. Только не говори, что Драко все еще с ним дружит. — Нет, насколько мне известно, — в голос просочился сердитый холод. Нарцисса не могла разлюбить сестру, но когда та притягивала Драко туда, куда не следовало, ее коробило. Теперь она чувствовала себя загнанной в угол. — И что же ты собралась делать? Сквозь защиту Хогвартса никому не пробиться. — Так ведь каникулы на носу. На Слизерине, мне сказали, мальчишку сейчас не жалуют. Наверняка будет искать, куда приткнуться за пределами замка. — Что ж, удачного свидания с хрустальным шаром. Белла закатила глаза. — Просто спроси Драко, наверняка он знает. — Откуда? Я только что сказала, что... — Да брось, они живут в одной спальне. Пусть просто... — Ладно, — прервала ее Нарцисса. Разговор высосал из нее все соки. — Я спрошу у него, но когда окажется, что Поттер остается в Хогвартсе, или Драко понятия не имеет, куда он едет, ты успокоишься, хорошо? На девять десятых Нарцисса была уверена, что ничего из этой затеи не выйдет. На одну — сердце сжалось, когда она вспомнила взъерошенного мальчишку с изумрудными глазами, которого видела на чемпионате мира рядом с Драко. Он тоже был чьим-то сыном, даже если его мать — спасибо Белле, — никогда не выйдет из Мунго. Но что еще важнее — он был другом Драко. До того, как все пошло наперекосяк, ей нравилась эта дружба. Может, из молчаливого сынишки Нотта и вышел бы союзник получше, но они с Драко никогда не были на одной волне, даже в детстве. И ни о ком другом Драко так не говорил. Перед отцом он сдерживался, но наедине с матерью нет-нет да срывался на сбивчивый восторг, описывая их приключения. Один раз показал ей колдографию со школьного матча по квиддичу — какими же веселыми и увлеченными были снующие в воздухе дети... И — даже спустя столько лет Нарцисса узнала спортивную форму Регулуса. Дядя Орион целый вечер рассказывал, каким количеством защитных чар снабдил эту мантию, а Нарцисса была слишком вежливой, чтобы сбежать из-за стола, как Белла. Мальчик, воспитанный Сириусом и носивший мантию Регулуса, дружил с ее сыном — как будто разлетевшаяся семья снова стала целой. Старые сентиментальные мысли из старого сентиментального мира. Нарцисса достала перо и пергамент. Белла крутилась за плечом — ничего-то от нее не спрячешь. Нарцисса начала с приветствия. Написала еще несколько ничего не значащих фраз: "Зимние розы почему-то зацвели красным вместо синего — твой отец железно уверен, что поставщик его надул, но устраивать скандал не намерен, просто найдет кого-то, кто больше ценит постоянных клиентов." — Думаешь, ему интересно читать про твои розы? — фыркнула Белла. — Нет, — Нарцисса улыбнулась. — Но он достаточно любит маму, чтобы сделать вид, что ему интересно то, что интересно мне. Белла скривилась. — Переходи уже к делу. Но Нарцисса добавила еще пару пустых абзацев: "Надеюсь, тебе не будет скучно в Хогвартсе на Рождество, тем более, раз Крэбб и Гойл остаются с тобой. Нотт, я слышала, едет к отцу, а что остальные? Забини? Поттер? Твои подруги? Все ли у вас готовы к экзаменам? Северус давно к нам не заходил, но мы с отцом надеемся, что ты продолжаешь учиться хорошо. Жду твоего ответа. С любовью, мама." Белла нетерпеливо ждала, пока она запечатает письмо. И, конечно, ничего не заметила. Тайный шифр по цветам и металлам — основа основ, но разве Белла слушала, чему их учил дядя Орион? Конечно, Нарцисса разработала свою версию — нельзя использовать ту, ключ от которой известен кому-то еще. Люциусу она понравилась — куда детальнее и изощреннее, чем та, которой пользовался он сам. Впрочем, даже понимая всю пользу, он порой подтрунивал над тем, как рьяно она вбивала этот шифр в голову Драко с раннего детства. Но чем дольше Нарцисса жила, тем больше убеждалась: что бы ни говорили про дядю Ориона, он не был параноиком. Он был самым здравомыслящим человеком в их семье. Переход с синего на красный — угроза, но не семье. Красный и железо в одном предложении — она пишет это письмо у кого-то на глазах. Синий и железо в одном предложении — ответ тоже увидит кто-то чужой. Драко придется поломать голову — в этом проблема шифров: сигнальные слова не передают смысл так же точно, как нормальная речь. Приходится строить догадки и на их основе делать выводы, но Нарцисса не сомневалась в сыне. Он поймет. А дальше... Все, что она могла сделать для Драко, — дать ему выбор. Провожая взглядом улетающего филина, Белла широко улыбнулась: — Прямо как в старые-добрые времена. Ты, я и веселье, от которого тебе ни за что меня не удержать.