Гарри Поттер и Мальчик-Который-Выжил-Из-Ума

В небольшой аудитории, куда их отправили, уже находились Людо Бэгмен, Флер Делакур и — сердце Гарри екнуло — Виктор Крам и Рита Скитер. И тот, и другая заставили его напрячься и подобраться, но по совершенно разным причинам. А вот с Невиллом все было ясно. Как и тогда, в Хогсмиде, на его лицо набежало мрачное выражение. Бэгмен что-то лопотал, но Скитер уже подбиралась к ним с хищным выражением. — Не приближайтесь ко мне, — произнес Невилл без выражения. Гарри с удивлением на него оглянулся. Снова этот лед в глазах. Что-то было неправильно. Дело даже не в том, что Гарри привык к мысли: Невиллу постоянно нужна защита, он не может постоять за себя сам. Просто когда он становился таким... он словно не был самим собой. — Ты так и не передумал? — вскинула брови Рита Скитер. Если она и была разочарована, то неплохо это скрывала. — У этой школы раньше сменится директор, чем я дам интервью кому-то вроде вас. Выражение холодной брезгливости не шло круглому лицу Невилла. Рассеянность, недоверие, уныние, робкие улыбки — вот что принадлежало ему. Это... Так быть не должно. Гарри украдкой покосился на других: что думают они? Бэгмен с застывшей улыбкой переводил взгляд с Невилла на Скитер — ему явно сделалось слегка неуютно, и он не мог решить, что делать. Флер была поглощена расчесыванием копны своих великолепных серебристых волос под восхищенным взглядом фотографа. А вот в глазах Крама Гарри почудилось понимание. Ну да, он-то должен знать, какими назойливыми бывают журналисты. Рита Скитер пожала плечами. — Ну хорошо. А ты, Гарри? Гарри растерянно хлопнул глазами. — Что? Острые коготки Риты Скитер сжались на его плече. — Думаю, ты не откажешься со мной побеседовать. Разинув рот, Гарри позволил увлечь себя в небольшой чуланчик. Он?! С какой стати Рите Скитер брать интервью у него? Он объективно самый скучный участник Турнира. Не игрок в квиддич с мировым именем, не красавица, похожая на вейлу, не Мальчик-Который-Выжил. Даже если бы Гарри не впал в ступор от удивления, он не нашел бы в себе силы отказаться — слишком велико было любопытство. Рита Скитер уже вооружилась своим жутким зеленым пером. В детстве Сириус рассказывал Гарри страшилку про злого мага, который упал в котел с ядовитым зельем и вылез оттуда белокожим и зеленоволосым. Должно быть, птицу, из хвоста которой было выдернуто это перо, постигла та же печальная участь. — Что же, Гарри, — Рита улыбнулась ему. — Я была бы рада, ответь ты мне на несколько вопросов. Гарри посмотрел на нее с любопытством. — И каждое мое слово будет использовано против меня? Рита Скитер хмыкнула. — Знаешь, часто говорят, что слизеринец чует другого слизеринца за версту. Вот из-за таких людей про Слизерин и ходит дурная молва. Ну, был, конечно, еще Волдеморт, но это немного другой уровень. Не дождавшись ответа, Рита Скитер подалась вперед. — Я провела несколько интересных бесед с другими учениками Хогвартса. И, как выяснилось, про Мальчика-Который-Выжил ходят довольно любопытные слухи. Вы ведь однокурсники, верно? Что ты можешь о нем сказать? Гарри нахмурился. Собирает байки из вторых рук? Так себе материал. — Мы друзья, — ответил он коротко. — В самом деле? — взгляд Риты Скитер остановился на зеленой оторочке его мантии. — Интересно. Мне рассказали про двух девочек, которые за ним таскаются, но никто не говорил, что у него есть друзья-ровесники. Таскаются? Гарри подумал о бойкой, острой на язык Джинни. Это кто еще за кем таскается. — Мы друзья, — повторил он спокойно. Рита Скитер прищурилась. — Но теперь еще и соперники в Турнире, верно? Гарри пожал плечами. — Разве это что-то меняет? — Ну-у, — ему не понравилась эта хитрая улыбочка. — Если спросишь меня — довольно многое. Раз уж ты пошел против школьных правил, чтобы оказаться участником, ты, наверное, очень хочешь выиграть. Ха. Если бы. Гарри пожал плечами. Рита Скитер наклонилась к нему и заговорщически понизила голос. — Знаешь, из тебя тоже может выйти неплохая история. Ты, похоже, и сам любопытный персонаж. Юный чемпион, бунтарь, хитростью проникший на Турнир... Первый слизеринец в своей семье за много поколений... Амбиции, мечта об известности... Скажи, это связано с тем, что твои родители, герои войны, всеми забытые заперты в Мунго? Гарри похолодел. Он вытаращился на Скитер, не в силах до конца поверить, что она на самом деле сказала то, что сказала. Люди не могут быть настолько бестактными, настолько не щадить чувства других. Даже журналисты. Это... Это же просто не по-человечески. Рита Скитер, видимо, истолковала его молчание как знак продолжать. Ее голос опустился до игривого шепота. — Все что мне нужно — немного откровенности с твоей стороны. Ты ведь можешь рассказать мне что-нибудь интересное про Мальчика-Который-Выжил? Про него говорят разное. Говорят, он слишком часто витает в облаках, иногда разговаривает сам с собой... Кто-то даже говорит, он безумен. Чуланчик окутала густая тишина. Гарри выдохнул. И рывком поднялся с пустой коробки, куда его усадили в начале интервью. Он очень старался держать себя в руках, потому что знал — отпустит себя хоть чуть-чуть, и точно сделает что-то, о чем потом пожалеет. Внутри все кипело, но он смог достаточно ровно произнести: — Знаете, я передумал. Никаких интервью без разрешения моего опекуна. Я для этого слишком юный. Рита Скитер разочарованно скривила губы. — Ты уверен? Если передумаешь... Гарри выскочил из душной каморки... и чуть не врезался в улыбающегося профессора Дамблдора. — Здравствуй, Гарри, — поприветствовал его директор, поблескивая очками-половинками. — Вижу, ты уже успел насладиться обществом нашей печально известной представительницы прессы. Гарри не стал отвечать — скорее всего, выражение его лица было достаточно красноречивым. Всю Церемонию проверки волшебных палочек он провел как на иголках — одновременно нервный и рассеянный. Даже комментарии мистера Олливандера — вообще-то, очень интересного старичка, — он слушал как-то вполуха. Совсем не то, что в первый раз: в одиннадцать лет Гарри стоял затаив дыхание, пока старый мастер волшебных палочек объяснял ему, каких хозяев обычно выбирают сосна и перо феникса. Теперь же... Гарри думал о Рите Скитер, и в его сердце все глубже внедрялось нехорошее предчувствие. Разумеется, оно оправдалось.