Эпизоды из сериала "Султан моего сердца"

- Повелитель, учительница просит принять, - оповестил падишаха, вошедший Захир. - Пусть войдёт, - кивнул Повелитель. Захир откланялся и жестом показал Анне, что она может войти. Голубка уверенно вошла в покои, сделал книксен. - Я слушаю, в чем дело? – поинтересовался султан. - Повелитель, - Анна стала приближаться к столу в центре комнаты, - это правда, что говорят? Вы не едете вместе с нами? Казалось, она не верила, что он так станет рисковать своей жизнью. "Опять станет мне перечить" – подумал Махмуд. Вздохнул, и подтвердил слухи. Анна тут же направилась к нему с возражениями. В её глазах читалось беспокойство. - Не забывай, с кем ты разговариваешь, Анна, - одернул её падишах. У него совсем не было времени на словесные перепалки с ней. - Простите, я, правда, считаю, что Вам нельзя оставаться во дворце, - Анна без тени страха смотрела Повелителю прямо в глаза. - Будет так, как я сказал, - отчеканил султан. В данной ситуации разборки были неуместны. Некогда ему было спорить с упрямой учительницей. Он отвернулся, - Разговор окончен, - подытожил Махмуд. В глубине души ему было приятно, что она волнуется за него, но он не смел этого показать. Однако Анна не собиралась сдавать. Сбивчивым голосом стала утверждать, что никуда не поедет, останется во дворце, да и вообще будет сидеть тихо как мышка прямо в его покоях. Султан начинал не на шутку сердиться. Нашла когда с ним спорить! Сейчас не до её выходок. Анна в ответ парировала, что совсем не собирается его отвлекать. Даже сказанное им «Нельзя» на повышенных тонах, не остановило Голубку. Более того, она сама начала повышать голос, забывая, кто перед ней. Махмуд одновременно и восторгался её смелостью, граничащей с дерзостью, и сердился на неповиновение его приказам. Он ударил рукой по столу, показывая, что его терпению пришел конец, и направился к учительнице, сидевшей в кресле. Она нисколько его не боялась, хоть и в глазах уже виднелись подступающие слезы. Сколько бы раз он не повторял «Нельзя», она продолжала настаивать. Её глаза умоляли о том, чтобы он позволил ей остаться с ним. Это обезоруживала Махмуда, но он не мог поддаться соблазну и дать на это разрешение. Он взял её за руку, уверенно повторяя всё ранее сказанное им, но повышать голос не стал, а то ещё расплачется, и тогда он точно сдастся. Упрямица потупила взгляд. В этот самый момент Махмуд стал разжимать руку, державшую её запястье. Его пальцы как бы нехотя расставались с этой мягкой ладошкой, гладя её. Заметив этот жест, Анна сомкнула пальчики, пытаясь задержать его. Ах, Голубка моя, возьми ты меня так за руку при других обстоятельствах, я бы ни за что не стал противиться этой невинной ласке! Но был вынужден убрать руку и принять надлежащий данной ситуации суровый вид. Даже взгляд отвёл, потому что больше не мог сопротивляться, глядя в её голубые как озёра глаза. Анне больше нечего было сказать. Не находила нужных слов. Она молча развернулась и направилась к выходу, даже не поклонившись ему. Махмуд удивился. Нет, не тому, что она не соблюла правила, а тому, что, наконец, послушалась его. Он провожал её долгим взглядом, будто не веря, что она отступила. Когда за ней закрылась дверь, он облегчённо выдохнул. Душа разрывалась на части, потребовалось недюжее самообладание и выдержка как на поле боя. Сердце кричало: «Верни её», а разум: «Пусть идёт». - - - Падишах стоял на балконе, но мыслями был далеко. Он принял решение отправиться к янычарам на площадь, прекрасно осознавая, что может с ним произойти. Смерти он не боялся, думал лишь о благе государства, понимая, что несёт ответственность за свои реформы. Он задумался настолько, что не заметил присутствие ещё одного человека за своей спиной. - Повелитель, - услышал он тихий женский голос и тут же обернулся. Махмуд не поверил своим глазам: Анна! Учительница виновато смотрела на него, понимая, что сейчас он начнет её отчитывать. Но этого было не важно. Пусть сердится, главное, что она может остаться рядом с ним. - Ты что тут делаешь? - Повелитель, я не смогла уехать. Не смогла Вас оставить, - стала извиняться Анна. Махмуд растерялся. О, Аллах, за что ты мне послал такую упрямую женщину? Он развёл руками: - Отчего ты никогда не слушаешься? Говорю «приезжай» – нет, говорю «уходи» – тоже нет. Ты что, смерти не боишься? - Не боюсь. Я с Вами вообще ничего не боюсь, - стало ему ответом. Эта женщина не перестаёт его удивлять: то бегает от него, то сама к нему идёт, ослушиваясь приказов. А это косвенное признание.… Как можно устоять перед этим милым ангелом? С одной стороны, поступок Анны был ему приятен. В голове проносилось: «Я ей не безразличен», отчего душа была готова ликовать. С другой стороны, она в который раз нарушала все правила, чем выводила его из себя. Как она смеет перечить падишаху? - Анна, что же мне с тобой делать? Странная ты всё-таки девушка: стоит мне на тебя голос повысить – и уже глаза на мокром месте. А тут готова на смерть со мной идти? - Повелитель, потерять любимых для меня страшнее смерти, - забыв обо всех своих принципах и обещаниях держаться от него подальше, произнесла Голубка. Эти слова были для Махмуда как бальзам на душу. На минуту он забыл, что является главой огромной империи, забыл о надвигающейся на него опасности. Сейчас существовали только он и Анна. Не зная, как ответить ей, он опустил глаза. Из раздумий его вывел её же голос: - Только не рано ли мы о смерти заговорили? – быстро нашлась Голубка, прерывая повисшую тишину. - Я уверена, что Вы найдёте какое-нибудь решение. - Уже нашёл, - кивнул Повелитель. - Не переживай. Оба долго смотрели друг на друга, мысленно благодаря Всевышнего за то, что судьба свела их. - - - Только что установившийся между ними мир и понимание были нарушены пришедшим Мусой-агой. Он оповестил Повелителя, что они готовы приступить к выполнению намеченного плана. Муса откланялся, и падишах уверенно двинулся с балкона в покои, как вдруг маленькая ручка коснулась его груди: - Повелитель, куда Вы? – в её глазах снова показались страх и беспокойство. - На площадь Этмейдан, - с расстановкой произнес султан. - Я сам поеду к янычарам. Только он развернулся, как Голубка остановила его, моля не уходить: - Это же идти на верную смерть. Я Вас не пущу, Повелитель. Махмуд снова было развернулся, как Голубка и в этот раз помешала ему: - Не надо. Они же убьют Вас. Махмуда начала затапливать волна нежности. Её горящий взгляд просто кричал о любви. О, Аллах, дай насмотреться на неё. Из глаз Анны брызнули слёзы. В который раз за сегодняшний день она служила причиной его душевных терзаний. Он разрывался между собственным желанием быть с ней и обязанностью падишаха урегулировать вопрос с поднявшимся восстанием. Махмуд нежно провёл по её щеке, смахивая слёзы. Как ему не хотелось оставлять её в таком состоянии! Он мягко, но уверенно стал объяснять ей, что должен идти, что не может сидеть во дворце словно трус, что обязан потушить пожар. Анна его не слышала, она смотрела в любимые глаза и думала только о том, что больше никогда его не увидит. - Я знаю, что делаю, - поставил точку в разговоре султан. Анна лишь беспомощно лепетала: «Повелитель, Повелитель», устремляясь за ним, как вдруг раздался гром и пошёл проливной дождь… Не веря своим ушам и глазам, оба обернулись. Анна несказанно обрадовалась, облегченно выдохнула, понимая, что падишах никуда теперь не поедет, и залилась весёлым смехом, подставляя руки дождю со словами: «Это чудо, настоящее чудо», перемежая от переполнявших её эмоций русскую и турецкую речь. Махмуд не мог прийти в себя от быстро разворачивающихся событий, в голове мелькали обрывки мыслей: «Янычары. Пожар. Анна. Смерть. Дождь». В эту же самую минуту Голубка бросилась к нему с объятьями. Лучезарная улыбка появилась на хмуром до этого момента лице Повелителя, его сердце едва не пело от счастья. Анна в его объятьях. Лучшая награда. Наконец, Анна потихоньку начала осознавать, что сделала. Она переместила руки от его шеи на плечи и хотела отдалиться, но кольцо его рук на её талии не позволяли этого сделать. Они были так близко друг к другу. Скользящий по её лицу взгляд падишаха смутил Анну. Она замешкалась, и чтобы более не смущать учительницу, Махмуд выпустил её из своих объятий. Щёки Анны покраснели, она стала извиняться за своё поведение, мол, совсем забылась от радости. Махмуд думал о том, какая же она милая с таким румянцем, появившимся на её щеках, однако вслух произнёс, что к её странностям уже привык и легко прощает ей этот жест. Они оба рассмеялись, и ощущение неловкости между ними вмиг улетучилось.