То, что скрыто

Как и ожидалось, друг немца выслал нам ту самую справку — доказательство заболевания матери Чан Ука. Сам он благополучно с нехилой денежной суммой разместился в Нидерландах, в милом городишке — Роттердам, обретя, наконец, спокойную жизнь. Мы же не долго думая, направили документы в суд. Сегодня было назначено первое слушание. Здание суда. Все документы у нас на руках. Присяжные заседатели одобрили наши обвинения. Мы ещё не видели мать Ника. Узнав о судебном разбирательстве, она, наверное, была в ярости. Есть и хорошие новости, на днях ходила к бывшему шефу в гости, мы обмывали его повышение. После того как мы в последний раз приходили к нему с просьбой найти досье на мать Ника, он тоже заинтересовался этим делом. А именно компанией, которая проплачивала её лечение. Он стал интенсивно наблюдать за деятельностью этой фирмы, подключил разведку и специальных агентов. И буквально через неделю выстроилась картина нелегальной деятельности этой компании. И одним прекрасным днём они нейтрализовали нелегальный сбыт оружия в огромном количестве. При операции задержали руководителей этой фирмы и её деятельность была ликвидирована. Таким образом, мать Ника осталась без её «опасной поддержки». Всё складывалось как никогда лучше. Все «карты» были в наших руках. Суд проходил за закрытыми дверями, дабы не привлекать общественность. — Ник, думаю, сегодня всё решится, — проговорила я, следуя вместе с ним в зал суда, — у нас ведь есть все доказательства! Остановившись Ник одобрительно кивнул, но был очень молчалив и сосредоточен. Мы медленно вошли в зал. Внутри было немного народу. Прокурор, два адвоката. Один судья и шесть присяжных заседателей. И также разрешено было присутствие трёх человек с каждой стороны. В компании Ника, была я, Ами и 4-й тоже сопровождал нас. Он за всё время работы показал себя как самый ответственный охранник. Алекс остался дома, мотивируя это тем, что лицо матери вызывает у него отвращение, слишком тяжело ему смотреть ей в глаза. Мать Ника уже присутствовала там, лицо озаряла «чёрная гримаса». Она зло проводила нас испепеляющим взглядом. С ней было двое каких то мужчин, думаю, это остатки её защиты. Но позже выяснилось, что это были врачи. Судебное разбирательство началось. То и дело сменялись речи прокурора и адвоката. Поднимались всевозможные документы, было тщательно изучено завещание отца Чан Ука. Затем началась кульминация, слушание в плотную подошло к пункту наследования бизнесом и болезни матери Чан Ука. К слову, матери Ника пришлось пройти психиатрическую экспертизу, и, судя по её лицу, правда была не на её стороне. После двух часов разбирательств, судья удалился для принятия судом решения. Мы требовали лишения права наследства, без последующего перерассмотрения дела, и принудительного лечения её в психиатрической клинике. Наконец, судья вернулся в зал. — Прошу всех встать, судья сейчас вынесет приговор, — проговорил секретарь заседания. Судья начал с шаблонного перечисления всех данных рассмотренных ранее в суде и досье на самого виновника суда. И наконец, он подошёл к основной части вынесения приговора. — …Согласно всем перечисленным данным и положительной психиатрической экспертизы, подсудимая, признаётся виновной по статье 237 УК «Сокрытие информации об обстоятельствах, создающих опасность для жизни или здоровья людей» по общим подпунктам данной статьи, так как в процессе разбирательства не было выявлено жертв. Таким образом, подсудимая лишается права наследования фирмой и должна с завтрашнего дня проходить лечение в психиатрической клинике, которая может быть выбрана по желанию.Также по решению психиатрической экспертизы подсудимая должна находиться на лечении не меньше 6 лет, исходя из специфики заболевания, и дальнейшего решения врача. Приговор вынесен и обжалованию не подлежит. Под эту фразу, судья резко закрыл папку с документами. — Есть, — тихо протянула Ами, — наконец, наша «мамочка» отправится на лечение. Сегодня мать Чан Ука как обычно была одета очень строго, на голове была её излюбленная широкополая шляпа, слегка закрывающая глаза. Но даже, не видя её глаз, можно было видеть её сжатые губы, которые более чем ясно выражали её состояние сейчас. Она была в гневе. В зале всё это время присутствовали врачи психиатрической больницы, те двое мужчин, что были с ней, готовые в любой момент предотвратить рецидив со стороны невменяемого человека. Я посмотрела на Чан Ука, он весь судебный процесс был рядом, выслушивая всё, что говорил судья с сосредоточенным выражением лица. Сейчас он спокойно глядел в пол, я непроизвольно схватила его за руку и поддерживающе сжала. Вздрогнув, он доброжелательно посмотрел на меня, положив при этом ладонь сверху моей. Постепенно зал суда стал пустеть. В зале осталась только мать Ника в окружении врачей. Секретарь суда, собирающий бумаги со столов. И мы. — Уважаемый секретарь суда, можно ли мне в последний разочек пообщаться с моими детками, я ведь так долго их не увижу, они ведь вряд-ли будут навещать меня!? Пофигистического вида секретарь недолго думал над ответом. — Не вижу в этом ничего плохого. Она, обойдя стулья, плавно подошла к нам в сопровождении врачей. Ами, увидев её яростный взгляд, тут же поспешила удалиться. — Не горю желанием общаться с этой женщиной, которая продолжает считать нас своей матерью. Тошно... Ник понимающе посмотрел на Ами. — 4-й иди с ней. — Хорошо, Ник! — беспрекословно выполнил 4-й. Когда Саша и 4-й выходили из зала, мать Чан Ука пристально провожала их взглядом, словно не ожидая, что дочь так спешно покинет помещение. — Останусь с тобой, — прошептала я Нику, пока его мать была на предельном расстоянии. — Я и не сомневался! — Ука-а, за что ты так со мной поступил? — спокойно начала она, бросив в его сторону жалостливый взгляд, противно назвав при этом настоящим именем. Врачи стояли в полуметре от неё, недовольные тем, что им ещё приходится торчать здесь. — За то, что 20 лет растила вас, как родных!? — продолжала она. — - Ты больна, тебе необходимо лечение! — настойчиво проговорил Ник. — Так ведь можно было всё решить без суда, пришёл бы ко мне, сказал «Мама ты больна, тебе нужен уход», а ты что сделал…так непристойно выставил меня сумасшедшей…разве так поступают дети с родителями? Ука-а?! Врач сзади её закашлял. Мать Ника тут же обернулась на него. — Джентльмены, не могли бы вы отойти немного дальше, — обратилась она к врачам, — я может в последний раз вот так общаюсь с сыном, будьте любезны войдите в моё положение! Врачи покорно отошли ближе к выходу, и, усевшись на стулья к нам спиной, схватились за телефоны. — Сынок, — жалобно промолвила его мать, — ведь мы бы могли вместе управлять этой фирмой, стоило тебе просто предложить, не было бы конфликта и всего этого. Я могла бы увидеть, как Алекс поступает в магистратуру. Как Ами хорошеет день ото дня. И как ты, мой дорогой, связываешь себя узами брака со своей любимой! Она пристально посмотрела на меня, слегка вздёрнув уголки губ. Я хладнокровно отвела взгляд. — А ты всё испортил! — А ты разве не помнишь, как строила покушения на меня, как в прошлом мучила отца, Ами и Алекса? Как подвергала их жизни опасности? Мог бы я мирно существовать с тобой? Думаю, нет! Да что я говорю, ты никогда не любила и не ценила нас! Ты больна и теперь тебя вылечат! Она вздохнула и слегка рассмеялась в голос. — Я любила Вас, просто по-своему…. Развернувшись, она посмотрела на врачей, которые преспокойно, сидели к нам спиной. — Ты хочешь сказать, что я 6 лет буду гнить в психушке!? Её взгляд сменился, он сейчас выражал уверенность и власть. Ник почувствовал себя некомфортно, видно было что его что-то тревожит. — Нет мой дорогой, ты будешь гнить со мной…только я здесь …А ТЫ ТАМ…. — яростно продолжила мать Чан Ука. Она, резко опустив руку в сумку, достаёт маленький дамский пистолет, молниеносно возведя курок, звучат три выстрела. Как она пронесла его!?В зал суда? В ушах стоит звон, который медленно начинает утихать. Мать Ника падает на колени, её начинают бить судороги, неужели рецидив!? Разрываясь в истеричном смехе, она бросает пистолет на пол, к ней тут же подлетают ошарашенные врачи, схватив её крепко за руки, пытаются успокоить. В зал суда влетает охрана. — Я готовила их для них, зачем ты влезла, сука, я знала, что ты будешь мешать мне, — вопила женщина в конвульсиях на полу. Я смутно понимаю, что происходит. На секунду темнеет в глазах, теряю чувство времени. Вспышка в глазах. Я лежу на руках у Чан Ука, на полу. — Да Хи, зачем ты, зачем снова сделала это…— почему его голос так трагичен, у него взволнованный взгляд. Я не могу говорить. Мне не хватает воздуха. В груди будто разливается лава. Затем резкая боль, болезненно сглатываю слюну, во рту живой привкус крови. Боль с новой силой нарастает в теле. Хочется кричать. Боль такая, словно сотни ножей вонзают в тело. Отчётливо чувствую как что-то инородное находится во мне. — Чан Ук, почему мне так больно!!??? — истошно протягиваю я. Тело начинает окутывать тяжесть, руки не слушаются, парализует. Я опускаю глаза на грудь, моя одежда залита кровью, таким количеством, что мне становиться страшно. — Это моя кровь? Я умираю? Ник бережно гладит меня по волосам, крепко схватив за руку, его лицо бледное как мрамор. Он то и дело стискивает зубы, будто сдерживая, какой то порыв. — Ты молчишь, значит всё ещё хуже, чем можно ожидать! — хрипло произношу я. Кашляю. Боль понемногу утихает. В глазах плавает. Дыхание становится прерывистым, да мне и не хочется больше дышать. Значит всё так и должно быть. Я столько раз избегала опасности, честно вам сказать, мой ангел-хранитель выполнил слишком большую работу, пора бы и ему отдохнуть. Слишком часто заставляла его работать. Веки становятся тяжёлыми, закрываю глаза. Не чувствую ни рук, ни ног, проще говоря сейчас я прощаюсь с телом. Жаль умирать вот так. Тёплая пелена опускается на моё тело. — Да Хи нет, открой глаза…дыши, очнись, зачем …Да Хи…— его последние слова, которые я слышу прерывисто. — Прости, Ник. Надо было сказать тебе раньше, ведь я тоже тебя ЛЮБЛЮ! Я хорошо выполнила работу телохранителя!? Думаю, я сдержала слово! Темно. Ничего нет. Пустота. Ничего не слышу. Не дышу.