***
Из-за приближения осени утро выдалось прохладным и даже слегка морозным, и началось оно с уже традиционных угроз в сторону кендера. В самозабвенном исполнении Дрогбара, конечно же. На сей раз причиной представления стал гномий талисман, который у этого самого гнома стащили, пока он спал. И это, пожалуй, было единственным, что Дрогбар мог почувствовать даже во сне. Само собой, у него не возникло ни единого сомнения по поводу того, где и, самое главное, у кого стоит искать. Кто-то посторонний испугался бы или хотя бы удивился, но энийцы совершенно спокойно наблюдали лучезарную улыбку кендера, за коим гонялся огромный гном с молотом наперевес. Дрогбар плевался, ругался, размахивал незабвенным оружием, и опуститься до многоэтажных выражений ему не позволило лишь присутствие девушки: какие-то правила он всё же чтил и даже соблюдал. Хотя загадка, как гном сумел сдержаться, так и осталась загадкой. — Воришка ты чешуйчатый! Я до тебя доберусь, и тогда не жалуйся: уши вырву и в трубку закручу! — Зато ты проснулся и взбодрился, — радостно сообщил Гилтиас, попутно опытными движениями уворачиваясь от то и дело пролетающих мимо предметов. — Видишь, как я здорово придумал. Что ты на это скажешь? — Только попадись, и всё узнаешь. Не бойся. Стой, паразит крылатый. В своеобразный утренний ритуал более никто не вмешивался. Какое-то время. — Эй, ребята, не хочу вас отвлекать, но нам уже пора, — позвал Дезмонд друзей, которые явно увлеклись. — Подожди, Величество, сейчас только ноги кендеру выдерну, и сразу пойдём. Неизвестно, сколько бы продолжалась погоня, но в один момент Дрогбар не рассчитал манёвр и довольно смачно улетел в ближайшую речку, что очень кстати оказалась рядом. По закону жанра, веселящийся кендер в эйфории не заметил, что подбежал слишком близко к краю, за что так же поплатился внеплановым купанием: уже с бескорыстной помощью злого, как тысяча Деймосов, Дрогбара. Единственное, что оставалось Дезмонду: проверить, не утопил ли разъярённый гном «идиотскую ящерицу». Вскоре оба выбрались пусть насквозь мокрые, но вполне целые и невредимые.***
После ещё одного часа дороги компания достигла рубежа, где собиралась разделиться. Дезмонд настоял на том, чтобы заночевать всем вместе в предложенных для гостей Совета покоях: так ему было проще следить за каждым и просто спокойнее на душе. Вопросов не возникло, и путники разошлись каждый в своём направлении. Дезмонд с Дрогбаром направились к месту проведения Совета. Ещё находясь на приличном расстоянии, они увидели возвышающиеся над густой растительностью остроконечные шпили великолепного дворца, к которому и лежал их путь. Полуэльф оценил такой замечательный ход: построить подобное сооружение не в душном, пыльном городе, а чуть поодаль. Вблизи величественное строение поражало ещё больше: искусная, хоть и не слишком мудрёная каменная кладка, резные ставни, пышные сады вокруг напоминали эльфийские, только немного проще. Однако выглядело всё довольно впечатляюще. Ко входу в само помещение вела аккуратная каменная дорога, по обеим сторонам от которой росли невысокие дубы, явно посаженные не так уж давно. Дрогбар всё время озирался, рассматривая окружающие его виды и снующих туда-сюда людей: судя по одежде и спешке, это были слуги, которые заканчивали подготовку к приёму. Разумеется, не забывал гном при этом и ворчать, на что Дезмонд уже приличное время назад попросту перестал реагировать. Он так же окидывал взглядом местность и изучал её, но сохранять спокойствие полуэльфу удавалось гораздо лучше, чем Дрогбару: Дезмонд, конечно же, был начеку, но не старался увидеть угрозу в каждом встречном. Это было сложно, но он искренне старался и учился. Вскоре они подошли достаточно близко к центральному проходу во дворец. К довольно массивным деревянным дверям вела простая каменная лестница, обрамлённая перилами на незатейливых фигурных подпорках. Дезмонд уже намеревался позвать гнома и пройти в приготовленные для гостей покои, дабы ещё раз привести себя в порядок перед предстоящим мероприятием, но вдруг до его слуха донёсся знакомый басовитый голос, который мог принадлежать лишь одной расе из всех известных чародею. Загвоздка заключалась в том, что-то был не Дрогбар. Не успев внутренне подготовиться к моральным приключениям, Дезмонд с величайшим трудом подавил страдальческий стон, когда услышал уже точно голос их гнома: — Ты только посмотри: и эти проходимцы уже тут. — Дрогбар, — практически сквозь зубы позвал он. — Позволь тебе напомнить, что это общая встреча, а таргинцы не обязаны спрашивать у тебя разрешения. — Да вы просто не понимаете всей серьёзности ситуации… — Гном! — не желая попусту растрачивать драгоценное терпение, полуэльф предпринял попытку пресечь зарождающуюся бурю. — Что? — недовольно осведомился Дрогбар, возмущённо воззрившись на полуэльфа. — Ты обещал, помнишь? — Дезмонд вернул собеседнику взгляд. Гном на это негодующе насупился и шумно засопел, безмолвно выражая всю степень своего удручения. — Помню, к сожалению, — процедил он и грузной походкой направился в сторону своих покоев. Дезмонд на это только остановил новый тяжёлый вздох, что уже готовился вырваться наружу. И ещё задумался о том, что гном слишком легко согласился и отступился от спора.***
Внушительных размеров площадь, покрытую серой с рыжим отливом каменной брусчаткой, заполнила разномастная толпа, которая создавала непрекращающийся ни на мгновение шум. Здесь можно было встретить кого угодно: от больших семей до местных пьяниц, от купцов-людей до шныряющих между ними кендеров и гномов, что скептическими взглядами скользили по продаваемому оружию. Данное мероприятие являлось чем-то вроде гигантской ярмарки, соединённой с выставкой лучших лошадей и охотничьих собак. Гилтиас в образе кендера крутился во все стороны, с искрящимися интересом глазами рассматривая всё и вся вокруг. Он изо всех сил пытался выглядеть спокойнее, но получалось далеко не всегда: после долгого заточения на острове в роли Стража, было невероятно любопытно и интригующе выбраться за пределы родного мира и Энии. Он то и дело окликивал Аранэль, с энтузиазмом показывая ей разные интересности, попутно что-то рассказывая. За непринуждённой болтовнёй товарища и окружающей эльфийку суматохой она смогла расслабиться и отвлечься от собственных мыслей, понемногу окунаясь в атмосферу праздника. Уши, правда, Аранэль всё же спрятала. — Смотри, Нэлли, там выставляют лошадей, — внезапно сказал Гилтиас и указал куда-то в толпу. Присмотревшись в нужном направлении, Аранэль смогла разглядеть импровизированный ринг, по которому как раз и проводили вышеупомянутых животных. — Подойдём поближе? — тут же предложила эльфийка. — Идём, — улыбаясь во все тридцать два, согласился кендер, тут же направляясь в сторону зрелища. Слегка приподняв уголки губ, Аранэль пошла следом. — А сейчас вашему вниманию представляются лучшие представители рысаков, — вещал с деревянной трибуны ведущий. На круг вышли красавцы-жеребцы: лёгкие, но довольно приземистые, серые в яблоках, огненно-гнедые и рыжие. Позднее Аранэль насколько было возможно тихо отметила, что именно для «рысаков» они слишком коренастые, но идеально подходят для интенсивной и временами тяжёлой работы. Кроме того, она слышала, что для Ренеграрта эти лошади были настоящей гордостью. Друзья обошли всю «конную» территорию, выставку охотничьих собак и даже ярмарку со всевозможными вкусностями и безделушками, куда Гилтиас метил с самого начала. Наступил вечер и сгустились сумерки, когда взгляд Аранэль случайно скользнул в сторону небольшой левады, скрытой тенями. Эльфийке показалось, что сердце пропустило удар и сжалось, отдаваясь в груди ноющей болью. Забыв обо всём на свете, Нэлли рванула к заграждению. Гилтиас, обернувшийся было к подруге, увидел, что остался один. Он быстро обнаружил пропажу, но замер на месте, с непониманием в глазах наблюдая за разворачивающейся перед ним картиной. Аранэль, буквально подлетев к наскоро сколоченной из досок ограде, словно застыла, глядя в сторону — ох, Великие Боги — ужасно худой лошади. Животное безучастно стояло, прислонившись вороным боком к импровизированному забору. Взгляд был направлен в пустоту. Когда-то эта шерсть была чернее смоли и лоснилась на солнце. Теперь же она утратила всякий лоск, кое-где её словно выдрали клочьями. На несчастное создание было больно смотреть. — Не может быть, — надломленно прошептала Аранэль. Она выдержала недолгую паузу, словно собираясь с мыслями. Гилтиас молча наблюдал за происходящим. — Пират? — негромкий, неуверенный голос эльфийки дрогнул. Судорожно вздохнув, она позвала громче: — Пират. Несколько долгих секунд ничего не происходило. Но затем лошадь вдруг повела ушами, слегка приподняла и повернула голову, устремив взгляд потускневших глаз на Аранэль. — Пират! — практически выкрикнула эльфийка, и голос её уже явно дрожал. Конь медленно отстранился от забора и сделал один нетвёрдый шаг в сторону Аранэль, после ещё один и ещё, постепенно ускоряясь, насколько позволяли чудом оставшиеся в измождённом теле силы. Нэлли в этот момент словно отмерла, сорвалась с места и, проскользнув в небольшое пространство под ограждением, подбежала к животному. Она потянулась к нему и, остановившись слегка сбоку, обхватила руками точёную морду. На лбу коня красовалась светлая отметина в форме месяца. Аранэль стала нежно поглаживать тусклую шерсть животного, оглядывая его с ног до головы. — Неужели?.. Даже в наступивших сумерках было видно, как по щекам эльфийки стремительно побежали слёзы. Её взгляд метнулся к передней левой ноге животного, на которой, словно единственный кусочек света — молния на мрачном, штормовом небе — тянулась тонкая светлая отметина. Она огибала сустав и заканчивалась на передней стенке копыта подобием стрелы. Улыбнувшись трясущимися губами, эльфийка вновь заглянула в глаза чёрному, как самая тёмная ночь, животному. — Это ты… Это, правда, ты. Она шагнула к коню и прижалась к нему всем телом, крепко обнимая за шею и цепляясь за редкую гриву, словно утопающий за спасительную верёвку. — Ты жив. Боги, это ты, — повторяла Аранэль как мантру, держась за животное так, словно не намеревалась больше никогда не отпускать. — Какой же ты худой. Мальчик мой, что с тобой сделали? Гилтиас не до конца понимал, что происходит. Но точно знал, чувствовал: это конь Нэлли. Пусть и неизвестно, где он был всё это время. Пират, в свою очередь, будто решил подтвердить мысли кендера: он неожиданно опустил голову, отвёл морду немного назад и, кажется, приобнял Аранэль в ответ, что-то неясно то ли фыркнув, то ли пробурчав. Единственное, что Гилтиас осознал чётко и ясно: без коня Нэлли не уйдёт.