Анфиса

*** Он вышел за тяжелую глухую дверь, и долго пытался прикурить - смешанная злость, обида и страх за чужую судьбу бушевали внутри, сосредотачиваясь в кончиках пальцев, ломающих спички. Наконец Костенецкий сам открыл дверь и крикнул: - Бобриков, быстро! - не пуская в кабинет, четко, вполголоса, - езжай за ней, скажешь - по распоряжению полковника Савченко, за помощь в поимке врага народа. Ясно? Возникнут вопросы - отсылай ко мне. Бегом! *** Спустив на глаза кепку, он рассматривал желтого барбоса, перекатывающегося в теплой пыли. Скрипнула дверь, и он услышал: "Заходите!" Он обернулся, поднял козырек, и поднялся по ступеням. Молодой лейтенант указал на дверь кабинета - Бобриков вошел в прохладный полумрак. - Посидите, распоряжение уже отдали, сейчас ее приведут. *** Бобриков едва сдерживал радость от того, что смог так удачно оказаться у Костенецкого, что тот почему-то решил рассказать об Анфисе, что получилось получить приказ об ее освобождении. Он представил, как облегченно улыбнется Анфиса, когда его увидит, как, не веря до конца, выйдет за ним на яркое солнце... Дверь кабинета скрипнула, Бобриков обернулся, и у него не мгновение перехватило дыхание от того, что он увидел. Лейтенантик поддерживал под руку Анфису, которую бы Бобриков теперь ни за что не узнал - скрытые спутанными волосами глаза, потемневшее лицо, страшные кровавые пятна на светлой кофте... Бобриков выругался и сжал кулаки, быстро взглянув на лейтенанта - тот едва заметно пожал плечами, мол, обычный допрос, так со всеми... Бобриков прошел к ней и сквозь зубы прошипел ему: - Выйди. Лейтенантик вроде бы засомневался, но, видимо, разглядев что-то опасное в сосредоточенном злом лице Бобрикова, все-таки вышел. Анфису трясло, и, хотя ее глаза были широко распахнуты, она словно не видела ничего перед собой. - Анфиса Михайловна? - Бобриков убрал волосы с ее мокрого лба, - вы меня слышите? Она непонимающе перевела на него взгляд, и уставилась в его лицо, не узнавая. Бобриков почувствовал, как у него дрогнули губы - он испытывал одновременно жгучую ненависть к тем, кто, защищая справедливость, могли делать такое с тоненькой хрупкой девушкой, и необыкновенную нежность спасителя к спасенной - ему хотелось прижать к себе ее заплаканное разбитое лицо. Внезапно он услышал: - Капитан Бобриков?.. - Вы меня помните? - Бобриков взял Анфису за плечи и радостно заглянул в глаза. Анфиса с трудом шевелила разбитыми губами: - Конечно, помню. Не в силась спросить у него, что ему нужно, она просто устало смотрела на него. - Мы уходим отсюда. Вы свободны, я отведу вас домой. Пойдемте. Анфиса, как и предполагал сначала Бобриков, не поверила его словам - она распахнула глаза и всматривалась в его лицо, стараясь найти подтверждение его новостям. Бобриков снял пиджак, накинул на ее плечи, одновременно разворачивая и подталкивая к выходу. - Всё, всё, мы уходим... Анфиса, как в тумане, все еще молча шла за ним по коридору, шарахаясь и вздрагивая при виде людей в форме. Только на улице, видимо, до конца осознав, что свободна, она безмолвно заплакала. *** - Не смотрите на меня. Мне стыдно... - Анфиса отвернула разбитое лицо. - Может, воды? - Ничего не надо, - она поморщилась, тронув разбитые губы, - можно, я пойду? Все хорошо, спасибо... Мне трудно говорить, но знайте, - она, все еще не глядя ему в лицо, сжала холодными пальцами его руку, - вы сделали для меня такое... из этого ада... от этих... людей... Она закрыла лицо руками. Не плакала, а просто молчала. Бобриков обвил руками эту неподвижную статую, этот памятник боли, и долго-долго что-то сбивчиво, шепотом говорил, сам не понимая, что. Сам не понимая, что тут можно сказать... *** - Я пойду. Спасибо. - Анфиса Михайловна. Давайте я вас провожу... - Не надо. Я умоляю. - Вы знаете... - Бобриков внезапно, осознавая, что сейчас она уйдет, и больше он может никогда ее не увидеть, горячо и убедительно заговорил, глядя ей в глаза, - возьмите этот ключ. Анфиса! Послушайте! Вам там жизни все равно больше не будет, вам нужно уехать куда-то, совсем в другое место. Рано или поздно вас опять возьмут, если не зарежут сейчас же дружки ваши, потому что вас отпустили, а их товарищи остались - с чего бы это? Это ключ от моей квартиры, возьмите - я уезжаю, надолго, вы можете пока пожить там, а потом мы что-нибудь придумаем... - Не надо. Она повернулась и сделала несколько шагов. - Анфиса! Она остановилась и обернулась, глядя мимо пустыми глазами: - Знаете, Бобриков, я все равно повешусь теперь. Все равно. Анфиса перевела взгляд на Бобриков и улыбнулась спокойно жуткой улыбкой: - Вы же не хотите, чтобы у вас? *** Потом Бобриков долго вспоминал эти слова. Вспоминал, как сидел напротив Анфисиного окна всю ночь до своего отъезда, вслушиваясь в тишину. Как сунул, уходя, под дверь ключ, завернутый в записку. Как долго после, находясь далеко, изнывал от неопределенности, представлял снова и снова тот момент, когда Костенецкий, глядя в сторону, скажет ему, что "Терехова-то... соседи нашли ее...". Как изнывал от незнания, и даже не надеялся, что Анфиса приняла его предложение - и, вместе с тем, часто думал о том, как наладить ее жизнь, дать ей второй шанс вдали от урок и грязи притонной жизни... Как ясно помнил, словно видел сейчас перед собой, ее печальные глаза и упрямые широкие губы, ее тихий низкий голос... И как счастливо и облегченно улыбнулся, когда, возвращаясь с задания, увидел в своем окне белую шаль и темную голову, склоненную над книгой... ***