Отрезанная ветвь

      Чан Мину не спалось. Непрошенные мысли лезли в его голову, не давая отключить мозги и наконец-то вырубиться. Волнение и радость причудливо переплетались в нем в эту ночь, заставляя принца бодрствовать, вместо того, чтобы отдыхать перед днем, к которому он шел очень долго. Завтра Тай Ли станет его женой.       Само по себе это не было чем-то удивительным. С того момента, как он осознал свои чувства, а Урса начала заниматься подготовкой их будущего союза, Чан Мин знал, что именно этим все и закончится. А то, что Тай Ли примчалась к нему с другого края мира, только узнав о случившемся с ним несчастье, еще больше убедило его в правильности своего решения. Но мандраж перед свадьбой все никак не хотел его отпускать.       Он сидел на крыше построенного недалеко от Хира’а поместья и смотрел в небо, выискивая на нем знакомые созвездия и отдельные звезды. Агни, сколько же раз он смотрел так на звезды, пытаясь уложить в свою голову лихорадочно мечущиеся в голове мысли, что не давали ему заснуть. Он с детства любил смотреть на закат и на ночное небо, полное звезд. Когда-то давно, одной из причин, толкнувшей его исследовать королевский дворец и выискивать тайные ходы, стала эта непонятная тяга к небесам. Будучи ребенком, он выбирался на крышу дворца и смотрел в небо и на луну, вдыхая стылый ночной воздух. Здесь, в Хира’а, воздух был теплее, несмотря на то, что само владение располагалось в горах, и сидеть на крыше было гораздо приятнее.       Будучи погруженным в государственные дела, он, тем не менее, смог выкроить время и заняться постройкой небольшого поместья для себя и своей гипотетической семьи. Большой каменный дом в два этажа, с обширным парком, тренировочной площадкой и садом камней стал его первым по-настоящему своим домом. Дворец, пускай он и провел там все детство, Чан Мин таковым не считал. Дом в Ба Синг Се, несмотря на любовь к этому городу, для него не был родным. О сотнях ночлежек и съемных жилищах лучше не вспоминать.       Строители и мастера-садоводы, воодушевленные щедрым вознаграждением за скорость и угрозами в случае срыва сроков, совершили чудо, и за месяц до второго изгнания принца поместье было готово принять своих жильцов. Конечно, сад должен был еще вырасти и увидеть это великолепие он и его будущая жена смогут лишь через десять-пятнадцать лет, но Великий Ван был доволен. Когда, после изгнания, он на несколько дней остановился здесь, в мозгу всплыло пришедшее из другого мира выражение «мой дом — моя крепость». И действительно, впервые за долгие годы Чан Мин чувствовал себя полноправным хозяином на своей собственной территории. Месте, где он сможет отдохнуть и куда будет возвращаться раз за разом после долгих странствий и утомительных визитов в столицу.       С гор подул холодный ветер, и принц Чан Мин поежился. Он смотрел на небеса и постепенно успокаивал себя. Мысли о Тай Ли, удивительной девушке, в которую ему повезло влюбиться, раз за разом вызывали у него глупую улыбку. С того момента, как он проснулся после боя с Похитителем Лиц, прошло полгода. За это время он восстановился и окончательно переехал в свой новый дом.       Около месяца он восстанавливался от последствий того боя и мог с уверенностью сказать, что провел его словно в раю. Не надо было куда-то спешить, идти, трясти информаторов, заставлять работать созданную им махину. Он просто лежал в постели, выходил на прогулку с тростью, сделанной одним из плотников, читал, болтал с сестрою, матерью и навещавшими его друзьями. И, главное, все это время Тай Ли была рядом с ним. Она читала для него вслух, сопровождала во время прогулок, рассказывала местные сплетни и мило краснела, когда он брал ее за руку и обнимал на людях. Она очень трогательно смущалась от проявлений чувств на людях, вызывая умиление у Урсы и подколки со стороны Азулы. Наедине Тай Ли не смущаясь могла забраться к нему на колени или прижаться к его плечу, обхватив руку, и положить на него голову, о поцелуях и говорить не надо, но если в комнате или где-то еще кто-то присутствовал, то все, Тай Ли больше никто не смог бы заставить быть смелее. Иногда он задавался вопросом, как в девушке, прошедшей столько приключений и препятствий, с четырнадцати лет живущей отдельно от семьи, может сохраниться столько робости и смущения?       После переезда, их общение с Тай Ли не прекратилось. Наоборот, ему приходилось бороться с навязчивым желанием вернутся в поместье матери, чтобы быть рядом с ней, поскольку Тай Ли решила более не возвращаться на Остров Киоши и остаться здесь, в Хира’а. Единственное, что она сделала, это совершила последнюю поездку на остров и официально покинула ряды Воинов Киоши. Для этого пришлось привлечь брата и просить одну из скоростных королевских яхт. Не просить же Аватара, в самом деле?       После ее возвращения, на замену прогулкам пришли совместные тренировки. В первое время вместе с ними занималась и Азула, но сестра очень быстро нашла себе небольшую полянку неподалеку от их места тренировок и уходила туда, чтобы не мешать им. Именно в такие моменты Чан Мин понимал, насколько действительно сильна его невеста. Способности Тай Ли во владении ци поражали. Наблюдая за ней, за ее скоростью и реакцией, принц думал, что, при желании, она могла справиться даже с тренированными покорителями королевской гвардии, не говоря уж о рядовых покорителях и обычных солдатах. Но при этом у Тай Ли в арсенале почти не было грязных трюков, несмотря на тренировки и большой опыт реальных боев. Она сражалась очень умело, но была словно на спортивных соревнованиях, в то время как стиль боя Чан Мина был заточен именно на бой с превосходящим противником и использовал огромное количество подобных уловок. Во время совместных спаррингов именно это, а так же физическое превосходство, спасало Чан Мина от позорного поражения и сводило к ничьей их личный счет «побед и поражений». Там, где Тай Ли била его скоростью и ловкостью, Чан Мин отбивался с помощью большей выносливости и грязными приемами. Мастер Пиандао, у которого он брал уроки, называл их «грязные приёмчики, которые спасут тебе жизнь»*.       Впрочем, в теоретических познаниях и навыках целительства Чан Мин ушел далеко вперед. Иногда тренировки сводились к обучению Тай Ли навыкам целителя и рассказам о чакрах, ведь эту сторону своего дара она почти не развивала, что было совершенно не удивительно. Литературы по этим предметам было крайне мало, и единственное, на что опиралась Тай Ли — скудные объяснения гуру Патика, полученные еще в детстве.       Завершив реабилитацию, принц снова занялся делами и с удовольствием отметил, что за время своего вынужденного неучастия в делах, ничего не развалилось. Наоборот, Чу, который будучи главой СБ Железного Дракона, постоянно отчитывался лично ему, писал о серьезном увеличении прибылей объединения. Железный Дракон, с позволения царя, негласно контролировал одну десятую часть Ба Синг Се и старался перехватывать перспективных мастеров, что не всегда, но очень часто удавалось. Кроме того, когда-то с трудом основанное училище стало обеспечивать разросшийся бизнес квалифицированными, не коррумпированными и, главное, преданными кадрами. Шпионы, работающие независимо от Чу, и следящие уже за ним, докладывали, что учащимся, как и планировал Чан, промывают мозги на тему преданности лично ему, как человеку, кому они должны быть благодарны за шанс добиться в жизни чего-то большего, чем прозябание в нищете.       Да Лю, в свою очередь, докладывал, что в гражданскую войну, теперь уже окончательно, вступили племена пустыни Ши Вонг, оттягивая на себя значительные силы Царской Армии. Теперь конфликт, если не случится что-либо неординарное, можно будет закончить тогда, когда им будет удобно. Кстати, о неординарном… Аватар Аанг. Головная боль и геморрой в одном флаконе.       Во время его прилета в Хира’а, во избежание, пришлось прятать Азулу у одной из ее подруг. Хоть сестра и изменилась за два года, но узнать ее было можно. А показывать ее таким людям, как Аанг, было еще рано. Агентура следила за активностью Команды Аватара и, судя по имеющейся информации, пока еще Аанг не докопался до его организации. Но сомнения у Аватара имелись. Помощь пострадавшим, посредничество между военачальниками и задачи по борьбе с расплодившимся криминалом, заботливо подсовываемыми через агентуру, отвлекали и Аанга, и его друзей от них, давая дяде Айро время на формирование новой структуры, которая отвлекла бы на себя усилия Аанга. И, судя по всему, еще очень долго никто не узнает о проведенной им «Большой игре». А когда узнает, Дракона Запада, скорее всего, на этом свете уже не будет.       Вздохнув, принц встал со своего места и, в последний раз бросив взгляд на звездное небо, стал спускаться по лестнице вниз. Нужно было набраться сил перед завтрашним днем, когда его жизнь вновь сделает крутой поворот.

***

      По улицам Хира’а шла процессия. В самом ее начале шагал степенный старец в одежде Мудреца Огня и с частотой один удар в две секунды бил в небольшой ритуальный медный гонг. За ним так же степенно следовали несколько человек в богатых одеждах, которые кричали о грядущей свадьбе и созывали горожан на церемонию. За ними пешком шли статный мужчина с серыми глазами и высокая женщина с каштановыми волосами, сопровождаемые шестью одинаковыми с виду девушками, одетыми в разноцветные платья, и двумя молодыми парнями. За ними катилась повозка, запряженная лосельвом, украшенным цветами лилий и хризантем. В ней, с любопытством наблюдая за собравшимися, сидела молодая девушка с каштановыми волосами и серыми глазами, одетая в красно-розовые одеяния невесты*. Она смотрела на приветствующих ее жителей Хира’а и старалась улыбаться им, хотя руки ее дрожали. От волнения ей было трудно дышать и лишь то, что в других повозках за ней ехали Мэй с Зуко и Азула, придавало ей сил.       Три месяца назад отгремела свадьба Мэй и Зуко. Пышное, ни с чем несравнимое торжество превосходило даже свадьбу Озая и Урсы. Сам Чан Мин, несмотря на относительно недавнюю демонстративную ссору с братом, так же явился на свадьбу вместе с матерью и сестрой. Перед самой церемонией, на глазах у придворных два брата официально помирились. Все было обставлено так, как будто на радостях от предстоящего торжества, Зуко прощает Чан Мина при посредничестве матери. Ведь ничто не должно было говорить о сговоре братьев.       Сама свадьба прошла весело и шумно. Чан Мин, как старший мужчина в семье, согласно традиции, уже во время пира вызвал на бой любого, кто против свадьбы своего брата с Мэй. Предсказуемо, никто не откликнулся, и дальше все шло по накатанной колее. И лишь появление принцессы Азулы стало поводом для пересудов среди придворных. Молодая, красивая и гордая принцесса вплыла в большой зал королевского дворца сразу после того, как произошло примирение братьев и заняла место рядом с матерью, словно и не было никакой ссоры между ней и Зуко. Она демонстративно общалась только с членами королевской семьи и с Мэй. Танцевала с братьями и не обращала внимания на других людей, вызывая сплетни среди дворян, пытающихся понять, как так получилась, что вроде бы «больная» принцесса оказалась допущена к свадьбе брата, которого прилюдно клялась убить.       Вечером того же дня гостям было объявлено, что и старший брат решил связать себя узами брака, вызывая новую волну пересудов в высшем свете столицы. При этом не было сказано о личности невесты, что, в случае Чан Мина, было позволительно. Как никак он не был наследником и имел право на подобную вольность. Насколько регламентированной была жизнь у Хозяина Огня, настолько она была свободной у других членов королевской семьи. Нет, определенные ограничения имелись всегда и везде, но в вопросе брака и Чан Мин, и Азула имели гораздо больше свободы, нежели Зуко. Кроме всего прочего, дворянство, пусть и в виде слухов, знало о том, что на Урсу было совершено покушение, а принц пострадал в столкновении с нападавшими, так что подобная скрытность пускай и была неприятна, но оставалась понятной.       Некоторые могли сказать, что свадьба была проведена в спешке, но сама Тай Ли, да и Урса, так не считали. Ведь ухаживания часто затягиваются из-за того, что молодым людям надо привыкнуть и изучить друг друга, при этом живя отдельно. Они же с Чан Мином месяц прожили вместе. Затем почти каждый день, с утра до вечера, они проводили в совместных тренировках, прогулках и болтовне, изучая друг друга и узнавая с нуля. Да и знакомы они были считай с детства, так что знали друг о друге такое, чего не знали все остальные.       Она жила вместе с Азулой и Урсой, проводила время со своим женихом и наводила порядок в их будущем доме. Чан дал ей полную свободу действий в обустройстве их семейного гнездышка, и Тай Ли неожиданно увлеклась. Новые вазы, расписанные лучшими столичными мастерами, шелковые ширмы с изумительной вышивкой и мебель из самых дорогих пород дерева. Впервые она почувствовала себя хозяйкой дома, и это чувство было просто непередаваемым. Пользуясь моментом, она отрывалась во всю, ведь до этого ничего сугубо своего у Тай Ли не было. Не считать же комнаты в доме на острове Киоши или в королевском дворце таковыми?       На почве обустройства поместья она даже сблизилась со своей матерью, с которой, по правде говоря, имела весьма натянутые отношения. Нет, своих родителей старшая дочь из выводка в семь одинаковых девочек любила. Но самой Тай Ли их любви банально не хватило, что вылилось в ее излишнюю самостоятельность в раннем подростковом возрасте. Ведь кроме того, что у нее было шесть сестер, позже появились еще и два брата, на воспитание которых и переключился отец. А мать не особо выделяла ее из всей стайки девиц, проживавших в их доме. Она вообще была очень строга со всеми ими, и сейчас Тай Ли понимала, что по другому воспитать целую свору девиц, у каждой из которых был свой талант и свое единственно-верное мнение, у матери бы не вышло. Но это сейчас, а тогда маленькая Тай Ли была счастлива, когда именно ее отправили в королевский дворец как гарантию верности ее отца, весьма амбициозного землевладельца. Она восприняла это как дар Агни и, в каком-то смысле, не прогадала.       Теперь же, переписываясь с матерью по поводу обустройства поместья, она ловила себя на мысли, что ей приятна подобная переписка. Мать писала ей и только ей, стараясь без надобности не упоминать об остальных членах семьи, словно понимала, что дочери сейчас это не нужно.       За два дня до свадьбы вся ее семья, отец, мать, шестеро сестер и два брата приехали в Хира’а. И теперь шли впереди повозки, украшенной красивейшими цветами города Хира’а и соседних областей, которые были доставлены специальными курьерами. Она растирала дрожащие от волнения руки под широкими рукавами розово-красного платья, расшитого цветами и птицами. Замысловатое золотое украшение и прическа, сделанная Урсой и Азулой, которые она сама одобрила после долгих примерок, казались ей громоздкими и неудобными. Толпа, которой она улыбалась, стараясь сохранить лицо, казалась слишком шумной, а от осознания предстоящего события мутило. И лишь то, что прямо за ней ехали самые близкие ее подруги, а в храме ждал человек, которого она любила чуть ли не с первого взгляда, придавало ей сил не разреветься от навалившихся сомнений.       Но вот, повозка остановилась, и она увидела распахнутые ворота храма Агни. Ее отец, статный мужчина средних лет с серыми глазами, которые давно стали фамильной чертой их рода, подал ей руку и помог выйти из повозки.

***

      Жители Хира’а собрались у прихрамовой площади, ожидая, когда из храма выйдут молодожены. Только что юная невеста принца из рода Ли вошла в храм, и его массивные двери закрылись. Семью молодой госпожи, внучки Аватара Року, в этом городе любили. К этому, в последнее время, добавилась еще и гордость по поводу того, что именно их долину и горы выбрал для своего места жительства старший принц, так же потомок Аватара Року. Кое-кто принимал участье в строительстве поместья и сегодня щеголял в новых одеждах, купленных за щедрую зарплату, которой обеспечил их принц за скорость выполненных работ.        Ритуальный зал храма Агни, ограниченный внешними стенами и окруженный большим садом, представлял собой навес, местами отгороженный шторками из бамбука. Сделано было это, чтобы отгородить участников церемонии от праздной толпы, которая обычно собиралась у храма в такие дни. Под навесом собрались лишь семьи молодоженов. Урса, Азула, Зуко и Мэй со стороны жениха и клан Ли в полном составе со стороны невесты. В саду вокруг ритуального зала собрались ближайшие к королевской семье сановники Страны Огня. За церемонией из-за бамбуковых штор наблюдали генерал Шичен и десяток офицеров из Теней принца, во главе с заместителем начальника гарнизона столицы Чжун Лю, которые присутствовали здесь в качестве личного эскорта Его величества, стоя рядом с капитаном Лиангом и его бойцами.       Кроме этого, как представитель столичного дворянства, присутствовала и Хуа Буджинг, вместе с матерью. Подобный жест со стороны Хозяина Огня и Великого Вана, согласно донесениям шпионов, со стороны дворянства расценили как жест доброй воли и кредит доверия замаранным в мятеже дворянам и военным. Правда, мало кто обольщался на этот счет. Все прекрасно помнили репрессии, обрушившиеся на них после разоблачения заговора. И уже через третьи источники знали, что и как надо сделать, дабы вернуть расположение монарха.       Сама Хуа, пускай и присутствовала здесь вместе с матерью, но нет-нет, да кидала взгляды на молодого капитана, обласканного Хозяином Огня. Форма из дорогих материалов, форменная офицерская шляпа, в купе с капитанскими знаками различья и молодым возрастом делали его, несмотря на захудалое происхождение, неплохой партией. Особенно, в свете их незавидного положения. Впрочем, сама Хуа, что, сама того не ведая, стала ниткой, связующей старое, землевладельческое, и новое, служилое, дворянство, была не против брака. Ведь стоящий в небольшом отдалении молодой капитан уже несколько месяцев как тайно посещал ее по ночам и сейчас, судя по поджатым губам матери и ее настороженному взгляду, шли неофициальные смотрины ее будущего жениха.       Тем временем Мудрец Огня, по совместительству настоятель этого храма, закончил прочтение молитвы Агни и всем остальным богам. Затем он испросил здоровья у Агни и долголетия у луны, после чего его сын поднес жениху и невесте бокалы с крепким вином. Выпив по половине бокала, они обменялись сосудами и допили вино уже из них. Затем, сам Хозяин Огня поднес молодоженам золотые брачные браслеты. Взяв их, они надели браслеты друг другу, произнося слова клятвы. —Клянусь оберегать тебя, — сказал он, надевая ей на руку браслет. —Клянусь любить тебя, — сказала она, надевая ему на руку браслет. —Покуда огонь наш не погаснет, — завершили они вместе и услышали звон большого медного колокола.