Зверополис, Центральный Район
27 ноября 2016 года
6:30
Миг-другой, и окутавшие тело жар и беспокойство окончательно лишили остатков и без того незадавшегося сна. Дыхание участилось, а отдающийся буквально по всем клеточкам бешеный, отдающий в уши ритм колотящегося сердца окончательно заставил подняться. — Чёрт! — пропитанные отчаяньем слова невольно всколыхнули воздух, оставив тем самым за собой чуть заметный след лёгкого головокружения. Кошмары, по сей день преследующие лиса, стали своего рода привычкой, а взвалившаяся на плечи вместе с грузом на сердце ноша уже давно обратилась для Уайлда верным спутником. Просторная кровать пустовала, а с приходом очередного, циклично повторяющегося дня тусклый свет запрятанного свинцовыми тучами солнца всё с большей силой озарял комнату, вместе с тем вновь позволяя тяжким отголоскам утраты впиться лису в память… «Николас, — меж тем слышалось со стороны. — Николас, прошу, успокойтесь, — снующие в мозгу искорки горестных воспоминаний, так или иначе, резко запрокинули в тот злополучный закоулок, всё чётче вырисовывающий усеянные белым светом больничные коридоры. — Нет, прошу, — к тому времени затуманивший горе рассудок уже в полной мере дал о себе знать, а пронзившая тело неестественная слабость невольно чередовалась с катившимися по щекам слезами. — Прошу, скажите, что она жива, умоляю! — Я сожалею, Уайлд, — всё так же хладно продолжала работник, после, опустившись обок на колени, продолжила: — Поверьте, мы сделали всё, что могли… — мысль не была закончена, а разлетевшийся по периметру громогласный ответ не заставил себя ждать: — Вы сделали?! — секунда, и обе руки Уайлда, заставив ту вздрогнуть, мёртвой хваткой лежали на плечах. — Нет, не поступайте так со мной, это ведь ваша работа, чёрт возьми! — Уберите от меня руки! — повышая тон, тараторила медсестра. — Уайлд, сейчас же прекратите! — увы, очередная попытка высвободиться не смогла увенчаться никаким успехом, когда как непрерывная, доносящаяся в уши череда слов со стороны офицера по-прежнему не прекращалась: — Не надо, мисс, прошу вас! — Нет, перестаньте, отпустите меня!!! — между тем лисица, не в силах более держаться, закричала, а на глазах её проступили не менее горькие слёзы. — Господи, кто-нибудь, помогите, уберите его от меня! Часы и минуты бежали прочь. Витавшие в воздухе отчаянье и страх окончательно сгустили окружение, когда как отдающиеся звонким эхом мольбы о помощи наконец-таки принесли свои плоды. — Эй, рыжик, легче! — не прошло и полминуты, как по окончании реплики подошедший откуда-то со стороны зверь — широкоплечий волк — живым манером, схватив лиса за шиворот, с силой отволок того назад. — Мэм, всё в порядке? Он тронул вас? — глаза вмешавшегося пылали огнём, однако тот поначалу всё же помог ей подняться. — Порядок… всё хорошо, — утирая слёзы, промямлила врач. — А теперь, пожалуйста, отставьте нас. — Что? — миг, и желание помочь, переменившись недоумением, резко сошло на нет. — Я сказала, уйдите, пожалуйста, — тембр её голоса моментально сделался твёрдым, тем самым окончательно стерев остатки некогда бушующей в голосе тревоги. — Чёртовы врачи, — чуть промедлив, хмыкнул тот, после, толкнув Николаса в плёчо, удалился. — Не вы один кого-то потеряли, мистер Уайлд, — чрез время продолжила та, подойдя ближе. — Поверьте, я понимаю ваши чувства и не меньше вашего знаю, каково это! Каждый из нас трудится на пределе возможностей, но даже тогда происходит то, что изменить невозможно! — Она… была для меня всем, — вполголоса проговорил лис, отводя глаза в сторону. — Такова наша жизнь, — тяжело вздохнув, молвила доктор. — Отдохните. Это луч-шее, что вы можете сделать…»7:15
— Итак, как всем нам известно, всплеск преступности в городе снизился более чем на семьдесят пять процентов, когда как представители высших слоёв и новый мэр в скором времени уверенно заявили о резком скачке в области экономического роста, что, в свою очередь, гарантирует быстрое процветание Зверополиса, — журчание воды и звон уже использованной посуды — обычные, ставшие нормой вещи — мелочи, давно ставшие Уайлду не в радость, когда как привинченный чуть поодаль, тараторящий ради фона моноблок всё же привлёк его внимание: — Инцидент исчерпан, а старания Департамента Полиции живо увенчались резонным успехом, однако даже здесь, увы, не удалось избежать потерь: Хоппс, офицер и яркая амбициозная личность, трагически погибла двенадцатого октября две тысячи шестнадцатого года, а её коллега-напарник — Николас Уайлд — наотрез отказался давать какие-либо комментарии после случившегося, — миг, и вслед за потухшим экраном в воздухе тут же нависла неприятная и давящая тишина. Время шло, новый день, пускающий в окна невзрачные, изредка пробивающиеся лучи, набирал обороты, наряду всё сильнее озаряя пустующую, более неуютную квартиру, озорной смех и радость в которой более не прозвучат никогда.***
Неделя была в самом её разгаре. Город, не уступая места радостям, закипал подобно улью: ворошившиеся везде и всюду горожане, перемешавшиеся голоса, стук и шарканье шагов с каждой секундой невольно перекликались с общим, сопровождающимся периодическим воем сирен фоновым шумом. Время шло, и исход ноября месяца уже полностью заявил о себе, вместе с тем уверенно сохраняя устоявшуюся серую, близкую к переменам пейзажную палитру, серебристые капли которой неторопливо стучали по ту сторону кабинета. Привитая подобранность с течением поры понемногу иссякала, и воцарившийся на рабочем месте лёгкий беспорядок стал вполне приемлемым, а кучка разбросанных по столу бумажных стопок неумолимо говорила о начале обыденной рабочей смены, тишину которой перервал входящий вызов телефакса: — Офицер Уайлд на линии, говорите, — прислонив трубку к уху, ровно произнёс лис. — Уайлд, есть минутка? — прозвучавший в ответ голос капитана как всегда сохранял нотку спокойствия. — Капитан? — удивившись, видимо не ожидая, взговорил полисмен. — Что-то случилось? — Зайди ко мне в кабинет. Есть разговор, — всё так же ровно ответил буйвол, после, погодя, добавил: — Нам давно стоит это обсудить. — Хорошо, сейчас буду, — не прошло и секунды, как по ту сторону сети отчётливо слышались прерывистые гудки. Открытость и удачливость Уайлда живым манером взяли своё, потому за месяцы службы любая, проскакивающая с третьей стороны неприятная мелочь решалась только лишь крепким словом. — Здравствуйте, капитан, — разнёсшийся по периметру ненавязчивый скрип воленс-ноленс оборвал рабочую тишину. — Можно войти? — Проходи, — благосклонно отозвался тот, подняв в голову. — Закрой двери, — просьба по окончании реплики была тотчас исполнена, а уже в следующую минуту коллега, заняв место напротив, полностью обратился в слух. — Прошу, выслушай меня, Николас, — выдержав долгую паузу, со вздохом начал говорить старший. — Время показало, что ты — хороший работник. Ты стараешься и, несмотря ни на что, выполняешь все предписанные обязанности. Но всё же нам — тебе — пора встать перед выбором, — миг, и в ответ на вышесказанное Уайлд лишь устало хмыкнул. — С момента её смерти прошло уже немало времени, Ник, — в тот момент лицо собеседника мгновенно посуровело. — Всё здесь тебе напоминает о ней, не так ли? Тишина нависла вновь, и всё та же горечь острыми иглами живо, с новой силой впилась лису в сознание, в ушах звенело, а на глазах сей же час навернулись слёзы. — Да, — с трудом сглотнув, всхлипнув, промямлил Николас. — О Боже, Морковка, прости… меня, — эмоции всё же оказались сильнее, и уже в следующий миг тот, склонив голову на стол, тихонько заплакал. — Уайлд, — молвил капитан скрепя сердце. — Я и мой коллектив уже приняли решение. Так больше не может продолжаться. И не будет, — меж делом офицер, взяв кое-как себя в руки, притих. — Ты уволен. Собирай вещи и уходи, — твёрдо, членораздельно проговорил буйвол и, потянувшись к телефаксу, добавил: — Когтяузер, занеси дело Уайлда в протокол. И поживее! — Конечно, сэр, — тут же донеслось в ответ, когда как шеф, переведя дух, продолжил: — Мне жаль это говорить, но здесь для тебя всё кончено. Я не могу и не буду смотреть, как ты мучаешься. — Сэр, я лишь… — хотел было сказать Ник, однако вмиг был обрублен на полуслове: — Нет! Сейчас это — единственный выход для нас обоих. Для тебя, — мгновение, и лицо собеседователя загорелось пониманием. — Начни с чистого листа, найди семью и, в конце концов, живи счастливо. — Сэр… Спасибо, — как ни странно, но фраза, соскользнувшая с уст, возымела последствия, и на место недавним слезам пришло некое (хоть и малозаметное) облегчение. — Спасибо. За всё. — Береги себя, — бросил напоследок тот, после, встав из-за стола, пожав лису руку, добавил: — Удачи во всём, — пара секунд, и стук уже закрытой двери окончательно закончил диалог.***
— Ник! Ник, постой! — погода изменилась, и по истечении времени в общую серую, пропитанную влагой панораму «удачно» вписался холодный, пронизывающий едва ли не до костей осенний ветер, шум и вой которого невольно оборвал знакомый, донёсшийся из-за спины голос. — Постой, погоди! — небрежно хлюпая по лужам, прикрытый зонтом Когтяузер, приблизившись, отдышался, после, с минуту переводя дух, наконец-то проговорил: — Ты… как вообще? — несмотря на своеобразную защиту, неуклюжесть, так или иначе, сыграла против, наряду с тем живо намочив и испачкав тому брюки. — Я не знаю, старина. Не знаю, — с явной неохотой отозвался Уайлд, переводя взгляд куда-то в сторону. — Слушай, прости насчёт всего этого, — выдержав непредумышленную паузу, сдвинувшись на пару шагов, пролепетал тот. — Он бы не сделал это, не будь это так для тебя необходимо, — меж делом собравшиеся под козырьком у входа коллеги с пониманием наблюдали за всем происходящим. — Всё в порядке, друг, не волнуйся, — едва заметно улыбнувшись, уловив задний фон, отозвался лис. — Возможно, он прав, и мне тут больше ничего не светит, — приметив вышеупомянутую усмешку, глаза собеседника мигом засверкали, а на лице проступила не меньшая радость. — Ты славный малый, Уайлд, — так же спокойно продолжил Бен. — Но иногда всё же приходится начать всё сначала, — окончание реплики, и рука его крепко опустилась на плечо товарища, тем самым вызвав малую долю всё той же тёплой улыбки. — Спасибо вам за всё, ребята, — миг, и подошедший к концу диалог увенчался искренними прощальными объятьями. — Берегите себя! — Не забывай нас. Удачи! — минута, и две фигуры, разминувшись, оказались во власти серых, пронизанных свежестью красок.