Пламя жизни

Весенний лес, как же он прекрасен! Вокруг всё цветёт и оживает. Земля покрывается зелёным одеялом, готовясь к приходу тёплого времени года. Всюду распускаются цветы и покрываются лиственной шапкой деревья, даря лесу необыкновенный блаженный и присущий лишь ему аромат. Отовсюду слышатся мелодичные переливы птичьих песен и жужжание всевозможных насекомых. Здесь очень тепло и уютно, словно дома в тихий и умиротворённый вечерок. Один лишь ветерок охлаждает пространство, нежно щекоча и лаская кожу. Как же я скучаю по всему этому: по этим звукам оживающих обитателей, по мягкой травке под ногами, по зелени окружающей всё вокруг, по тому месту, которое действительно люблю. Аккуратно ложусь на землю, сплошь усыпанную красивыми нежно-фиолетовыми цветами. Сделав глубокий вдох, наполняю лёгкие блаженным цветочным ароматом. Сейчас я действительно дома. Сквозь туман мыслей до меня долетают звуки прекраснейшей песни, которою поют совсем недалеко от меня. Эта песня бесподобна. Чувственный и такой мелодичный мужской голос одну за одной «выводит» безумно красивые ноты. Эти звуки столь прекрасны, столь нежны и необычайно душевны, что, кажется, я забываю дышать, боясь помешать этим мелодичным переливам. Ну, разве можно не восхищаться тобой? Ведь твоё сияние сродни зеркальному. Я заметил, что невзирая ни на что, Твоё отражение – в моём сердце. Если тебе когда-нибудь станет одиноко, И ты не сможешь разглядеть меня за слепящим блеском, Просто знай: я всегда Иду параллельно тебе с другой стороны. Ведь когда я держу тебя за руку, выражая все чувства своей души, Я знаю: для нас нет преград. Отмахнись от прошлого, Я здесь, чтобы помочь тебе преодолеть трудности, Тебе просто нужно оставаться сильной. Поднимаюсь с земли и, тихо переступая ногами по мягкой траве, направляюсь к мужчине. Двигаюсь на звук его прекрасного голоса, ведь он даже не думает прекращать своё пение, даря мне незабываемые минуты столь чудесного наслаждения его песней. Я не хочу терять тебя теперь, Я словно гляжу на свою вторую половинку. Моя самая большая сцена – в моём сердце, Там была пустота, но теперь оно принадлежит тебе. Покажи мне, как отстоять сладость мгновенья; Любимая, так легко Возвращаться к тебе, ведь я осознал, Что ты всегда была со мною рядом. Ты словно моё зеркало, Отражение, что смотрит на меня. И кто бы ни стоял рядом, Мне не стать значительней. И теперь ясно, как Божий день, Что два наших отражения Слились в одно. Ведь ты словно моё зеркало, Отражение, что смотрит на меня, что смотрит на меня. Ну, разве ты не совершенство? Хотя всё не так уж просто, Ничто не зависит от меня, но я смотрю на тебя, потому что Вижу истину в глубине твоих глаз. Я не могу даже переодеться без тебя, Ты отражаешь меня, и я люблю в тебе это, И будь моя воля, Я бы смотрел на нас, не отрываясь. Он замолкает, и от этого на сердце становится пусто. Видимо, почувствовав чьё-то присутствие, мужчина поворачивает голову в мою сторону, и я тут же узнаю его. Так душевно, пронзительно и проникнув всей душой в строки песни может петь лишь один человек. Мой отец. Он остался почти таким же, каким я его запомнила: добрые серые глаза, полные любви и нежности, черные, словно сажа, волосы и сильное тело, которое изрядно напрягалось на тяжёлых работах в шахтах. Но что-то в нём изменилась, вот только что? Мне кажется, или в нём появились черты другого человека, того, кого я знаю, но не могу вспомнить. - Китнисс, я рад, что ты пришла, - говорит он с улыбкой, подходя ко мне. На моём лице моментально выступают слёзы. - Мне тебя так не хватает, - голос дрожит от моих всхлипов. - Тише. Я здесь. Я всегда рядом с тобой. - Он обнимает меня. В голове сразу же всплывают воспоминания. Когда я была совсем маленькой, мне часто снились кошмары, с которыми бороться самостоятельно я была не в силах. В такие моменты меня спасал мой отец. Он присаживался на мою кровать, обнимал своими сильными руками и напевал различные колыбельные, потихоньку укачивая меня. Я поднимаю голову и смотрю в его глаза. Такое спокойствие и умиротворение отражается в них, невольно оно немного переходит и мне. Отец нежно улыбается мне присущей лишь ему улыбкой. Но прошло уже много времени, поэтому я стала забывать его мимику и жесты. Это пугает меня. Я не хочу забывать его, пока жива я, память о нём должна существовать. - Почему ты не с нами, - это звучит скорее не как вопрос, а как укор. Ответ разуму уже давно известен, но вот сердце упорно не хочет верить в его столь ранний уход из жизни. Знаю, он, конечно же, не мечтал умирать так рано, но от этого не легче. Его нет, это уже не изменить. - Китнисс, я знаю, что тебе тяжело, тебе больно, безумно больно, но это всего лишь твоя судьба. - он делает небольшую паузу, а затем вновь возвращается к своей речи: - Судьба не будет за тобой бегать, умолять что-то сделать в этой жизни, она сделает всё сама. Порой ты не можешь ей сопротивляться, не можешь пойти против её воли. Так должно было случиться рано или поздно, - он глубоко вздыхает, отводя взгляд, но потом возвращает его обратно и, пристально вглядываясь в мои глаза, продолжает: - Но судьба не всегда так беспощадна. Порой она позволяет тебе сделать выбор. Ты словно стоишь на развилке двух дорог. Пойдёшь направо – будешь счастлив. Налево – все грехи и несчастья соберёшь. А если захочешь никуда не сворачивать и идти прямо, то тут уж судьба решает, куда тебя эта дорожка приведёт. На таких перекрёстках судьбы выбор стоит лишь за тобой. Не мне тебе рассказывать, что бывает при ошибке, которая приведёт не на ту тропинку. Китнисс, прошу, сумей в будущем сделать правильный выбор. - Ты о чём? Ты что-то знаешь? – спросила я. Он должен мне рассказать, подсказать нужное решение. - Прости, милая, я не могу тебе рассказать. Это для твоего же блага. Просто знай – придёт момент, когда тебе придётся сделать выбор. Ты его уже отчасти сделала. Сейчас лишь твоё сердце знает правильный ответ, разум же пытается отложить время на решение в дальний ящик. Чем раньше ты найдёшь правильный путь, тем лучше, ведь очень скоро, ты даже не представляешь насколько скоро, может быть поздно… Теперь я окончательно ничего не понимаю. О чём он? Что я чувствую сердцем, а до разума не может дойти? Теперь как минимум на один вопрос в хитросплетении мыслей стало больше. - Китнисс, слушай своё сердце и береги то, что тебе дорого, - произносит отец, прежде чем вновь начать напевать свою мелодию. Ведь когда я держу тебя за руку, выражая все чувства своей души, Я знаю: для нас нет преград. Отмахнись от прошлого, Я здесь, чтобы помочь тебе преодолеть трудности, Тебе просто нужно оставаться сильной. Странно, я раньше не слышала эту песню. Текст совсем не похож на строки, которые обычно он пел. Да, он исполняет ее превосходно, пропуская слова через самое сердце, но теперь у меня такое чувство, что эту строки не совсем ему близки. Словно их сочинил кто-то другой, а отец, словно магнитофон просто воспроизводит их. Я не хочу терять тебя теперь, Я словно гляжу на свою вторую половинку. Моя самая большая сцена – в моём сердце, Там была пустота, но теперь оно принадлежит тебе. Покажи мне, как отстоять сладость мгновенья; Любимая, так легко Возвращаться к тебе, ведь я осознал, Что ты всегда была со мною рядом.* Последние строки он тихо напевает мне на ушко. А затем почти шёпотом произносит: - Сумей сохранить самое дорогое. - Хоть он и проговаривает это очень тихо, я могу уловить интонационный акцент на последнем слове. В одно мгновенье он начинает удаляться, «распадаясь» на миллионы необычайно красивых бабочек. Они быстро перебирают своими миниатюрными разноцветными крылышками, разлетаясь в разные стороны. Так странно, но ни одна бабочка не повторят путь своих собратьев. Они разлетаются в совершенно разные направления, словно ища уголок лишь для себя. Ища свой уголок в этом природном доме. В доме, в котором так любил бывать мой отец. Теперь в каждом уголке леса имеется хоть одна бабочка, которая хранит частичку его души. Знаю, что отец сейчас радуется, ведь он там, где ему действительно хорошо. Я буду наблюдать за этим зрелищем, пока последняя бабочка не скроется из виду. Наша встреча была очень странной. Его слова… Что он имел в веду? Мысли заполоняет его последнее наставление: «Сумей сохранить самое дорогое». Самое дорогое я уже потеряла. Прим. Её больше нет. Я уже не смогу её вернуть, не смогу услышать её задорный смех, не смогу увидеть ещё совсем детскую радость сестры, рассмотреть её сосредоточенное лицо, когда она помогает очередному больному, не смогу спеть ей колыбельную, когда к ней не приходят сладкие сновидения. От болезненных мыслей по щекам предательски текут слёзы. Довольно жестко сажусь на землю, от чего в районе копчика отдаёт болью. Но мне плевать на это. Я готова кричать от тяжёлых воспоминаний, но у меня не получается вымолвить ни звука. Из горла вырывается лишь почти звериный рык. Впиваюсь ногтями в землю, сжимаю кулаки и резко дёргаю руками так, что выдираю цветы и траву с корнями. Растения моментально начинают увядать на моих ладонях, становясь пепельно-серыми. Перед глазами всё начинает расплываться, и я просыпаюсь. Боюсь открыть глаза, из которых по щекам тонкими струйками скатываются слёзы. Сон не отпускает меня, заполняя все мысли. Что значили слова отца? Кого я могу ещё потерять, там, где никого и ничего дорогого уже не осталось? Но мои мысленные вопросы относительно сна моментально улетучиваются, как только я вспоминаю прошлую ночь. Мой порыв чувств. Что на меня нашло? Это было очень странно. Но даже сейчас я ощущаю теплые руки Пита, обнимающие мою талию, тёплое дыхание, щекочущее кожу, нежный поцелуй, который сейчас кажется почти нереальным. Может, я действительно к нему что-то чувствую? Нет, это было всего мимолётное влечение между больными и порой неадекватными людьми. Или всё же нет? Да, точно так это и было. Стоп! Почему сейчас мне так холодно? Моментально распахиваю глаза. Никого рядом нет, лишь ветер бьёт из распахнутой форточки. Странно, ночью окно было зашторено… Наверное, Пит его открыл, ведь дома он постоянно спит с распахнутыми створками. Поднимаюсь с постели, вытирая солёные капли с лица, и подхожу к оконной раме. Довольно прохладный ветер тут же бьёт в лицо, от чего по телу проходит волна мурашек. Да, природа за окном явно "не в духе". Небо, затянутое плотной пеленой тёмно-серых грозовых туч, того и гляди, «разродится» промозглым ливнем. По луговым полянам, колыхая и вздымая вверх пыль, бродят ветреные потоки. На уровне горизонта можно отчётливо разглядеть горы. Похоже, мы во Втором. В Дистрикте, который готовил машины, способные убить без зазрения совести. Там, где подарили жизнь Катону, Мирте и Бруту с Энобарией. Теперь здесь живёт Гейл. Надеюсь, тут ему лучше, чем в Двенадцатом. Странно, но только сейчас я замечаю, что поезд не двигается. Как я не заметила раньше? Видимо опять ушла в себя на время, не замечая ничего вокруг. Внезапно совсем недалеко слышится выстрел, а затем ещё один. Тут же барабанные перепонки разрывает душещипательный громкий крик женщины. Тело моментально приходит в мандраж. Страх. Безумный страх. Вот только не за себя… Стремглав вылетаю из купе, снося всё на своём пути. Боюсь увидеть, кому предназначались эти выстрелы. Далеко бежать не пришлось, ведь на выходе из поезда я вижу совсем знакомые очертания. Эффи плачет навзрыд, слоняясь над землёй. А Хеймитч тем временем пытается что-то объяснить своему собеседнику по телефону. Видно, что он очень взволнован. Боюсь подойти ближе к ним. Знаю, что ничего хорошего там не увижу, но поддаюсь порыву и спускаюсь на твёрдую земельную поверхность. Руки начинают машинально трястись, мурашки бегают по телу, в глазах застыл страх. Сердце пропускает удары, а в лёгких почти не осталось воздуха, когда я вижу его. - Пи-и-ит! – только и могу хрипло вымолвить я, склоняясь над совсем бледным телом парня. Вся его футболка стала ярко-алой. Его губы, которые ещё вчера ночью так нежно целовали мои, стали почти синими. -Нет, ты не умер! Ты не мог оставить меня! Не верю! Ты бы не посмел! – ору я, начиная истерично трясти мальчика с хлебом, ухватившись за края его одежды. - Китнисс, он не дышит, - пропитанным неимоверной болью голосом произносит Хеймитч, опускаясь на колени рядом со своим бывшим трибутом. Для меня его слова звучат словно приговор. Повернув голову в сторону ментора, я замечаю влажные дорожки на его будто моментально постаревшем лице. «Пит не мог меня оставить! Он не мог умереть, ведь я его люблю!» Голову разрывают бесконечные потоки мыслей, сердце начинает больно ныть, и я отключаюсь.