Пламя жизни

В этот раз, как я и ожидала, я спала спокойно. Сны, конечно, были, но они не задержались в моей памяти. Помню лишь, что мне было тепло, уютно и очень хорошо. Теперь я чувствую себя гораздо лучше, чем после последнего моего пробуждения. Голова не болит, тело не ноет, да и вялости не чувствую. Ах да, ещё этого противного звука, исходящего от прибора стоящего рядом со мной, не слышно. Сейчас, когда мои глаза ещё закрыты, я чувствую себя аккумулятором, находящимся на подзарядке. У меня есть источник питания – Пит, с его теплом и заботой, и моя ладошка – соединяющий нас провод, которая крепко сжимает его ладонь, передавая телу сотни электрических зарядов. Это просто потрясающее ощущение, я могу чувствовать его любовь и тепло, не видя, не слыша его. Это сложно, даже почти нереально представить, но я думаю, мой мальчик с хлебом возвращается. Да, он не будет тем же шестнадцатилетним подростком, боявшимся подойти ко мне до Жатвы, но уже и не тот озлобленный переродок, напавший на меня в Тринадцатом. Сейчас это смесь старого и нового Пита. Я очень хочу вернуть прежнего пекаря. Но что нужно сделать? Что должно случиться, чтобы он вернулся? Я не знаю. Слышу шаги совсем недалеко. С каждой секундой этот звук становится всё громче и громче. Скрипнула дверь, и кто-то вошёл. По-исходящему от него шуму, вошедший направляется в мою сторону. Человек подошёл довольно близко, так что я смогла уловить запах исходящий от него. Пахнет, даже, скорее, воняет ни чем иным, как алкоголем. «Ну, привет, Хеймитч! Видимо, ты так и не завязал, а, скорее, развязал узелок, отделяющий тебя и мир дурманящего пойла», - твердит внутренний голос. -Привет, парень! Она всё ещё спит? - Хоть от него и пахнет лошадиной дозой спиртного, но язык пока не заплетается. Это хороший знак. -Да. Врач дал ей довольно сильное лекарство, но его действие уже очень скоро закончится, - спокойным тоном произнёс Пит. - Ты сам скажешь Китнисс, или мне это сделать? – В интонации Хеймитча слышится одновременно и боль и твёрдость. Теперь я обязана узнать, о чем они знают, а я нет. Конечно, подслушивать не хорошо, но в данной ситуации у меня нет выбора. - Может, пока это отложить? Ты же сам видишь, в каком она состоянии, ей нельзя напрягаться и волноваться. Поговори с Плутархом. Убеди его хотя бы чуть-чуть ещё подождать! - В голосе мальчика с хлебом столько мольбы, что моё сердце сжимается. «Стоп! Плутарх! Это уже попахивает проблемами. Что в этот раз он решил учудить?!» - Внутренний голос находится в полном недоумении. Я надеюсь, это не то, о чём я подумала. - Плутарха, может, если очень постараться, можно и переубедить, но ты же не будешь спорить с Пейлор. Это её идея. Видимо, не зря Гейла отправили обратно на службу. В стране что-то творится, и это нужно прекратить. Сейчас стабильность нужна как воздух. Да что я тебе рассказываю, ты и сам прекрасно знаешь, - после этих слов слышится, как кто-то что-то выпивает. Наверняка Хеймитч решил сделать «дозаправку». - Знаю, - произносит Пит с напряжением и грустью в голосе. - Парень, я тоже не горю желанием выполнять это поручение. Но мы всего лишь пешки на разрушенной игровой доске. Шах и мат королю мы уже поставили, но остальные фигуры-то остались на доске. Но правда в том, что мы играем не просто в шахматы, мы играем в жизнь. Здесь правила немного иные... - произносит Хеймитч. - Она нужна им, и это не зависит от нас. Так ты сам ей скажешь? - Я не смогу, я не смогу её снова ранить, я не смогу видеть её глаза, полные слёз, - Пит говорит это с грустью в голосе, за которой явно что-то скрывается. Вот только я не могу разобрать что. - Хорошо, я потом к ней зайду, пусть чуть-чуть отойдёт. Ах да, парень, чуть не забыл, передай ей вот это, - произносит Хеймитч, при этом слегка шелестя бумагой, - пусть прочтёт, а я пока пойду узнаю, куда эти засранцы-проводники дели мою выпивку. Слышатся его тяжёлые шаги, а затем скрип закрывающейся двери. Теперь в палате остались лишь я и Пит. Открыть сейчас глаза - значит навести на себя подозрение в подслушивании, но так лежать бесконечно я тоже не могу. Поэтому решаю выждать ещё минут 5-10, а уже потом «проснуться». Это время длится целую вечность. За эти минуты моё сознание то и дело атакуют грустные и неприятные мысли. О том, что на этот раз задумали Плутарх и Пейлор, о словах Хеймитча и о послании для меня. В конечном итоге я прихожу к воспоминаниям о своём утёнке. Нет, я не буду плакать, не сейчас. Не буду, нет… Чёрт, как же сложно сдержать эмоции, когда слёзы вот-вот готовы ручьями политься из глаз. Это служит своеобразным толчком для моего «пробуждения». - Привет, - Пит тут же замечает мои открытые глаза. - Привет, - голос звучит совсем не радостно и весело, отчасти из-за ещё подступающих слёз. - Как спалось? - C осторожностью спрашивает Мелларк. - Ни одного кошмара, - меньше слов – меньше эмоций. Слова сейчас всё равно не нужны. Ночь без кошмаров уже счастье, и он об этом знает. - Который сейчас час? - Около 8 вечера, - произносит Пит. Только сейчас я замечаю круги под его глазами. Они довольно большие, что свидетельствует о долгом отсутствии сна. - Почему ты не спал? - Вот так в лоб выдаю я волнующий меня вопрос. - Китнисс, я спал, - он явно старается меня убедить, но не в этот раз – я ему не верю. - Сегодня к тебе заходил Хеймитч, но его неотложные дела по осушению любого алкоголя в поезде не давали ему покоя, так что ему пришлось уйти, - его явное старание уйти от темы меня настораживает, но сейчас я на него не буду давить, всё равно я узнаю правду, не от него, так от Хеймичта. Тот молчать, точно не будет. - Как долго я здесь нахожусь? - Мой вопрос звучит как упрёк. - Почти пять дней. - От его слов у меня пробегают мурашки. Пять дней! Я уже торчу в этой больнице столько времени, нужно выбираться отсюда, и причём, срочно! Поднимаюсь с кровати и уже направляюсь к двери, но сильная рука хватает меня за запястье. - Стой, Китнисс, - я оборачиваюсь к нему. Он держит в руках конверт, на котором написано моё имя. - Я точно не знаю, что здесь, но тебе нужно это прочесть. - Хорошо, - я нахожусь в довольно странном состоянии. Интерес к этому письму овладевает мною, но я чувствую, что ничего хорошего строки в нём не принесут. Двоякость моих чувств сильно настораживает, но я поддаюсь берущему вверх интересу и распечатываю конверт. Внутри был неаккуратно сложенный вдвое листок бумаги с неровными и пляшущими в разные стороны буквами. Но я не обращаю на это внимание, ведь весь мой взор направлен на прочтение этих строк. Дорогая Китнисс, Я знаю, что только приехал, но больше я здесь находиться не могу. Пейлор в срочном порядке вызывает всех на службу. Во Втором вновь вспыхнула волна недовольств. В этот раз, видимо, что-то серьёзное. Прости, но большего я тебе рассказать не могу. Теперь я нужен там. Я нужен своей семье и стране, в которой что-то вновь творится. Но это не главная причина моего отъезда… Ты просто Я так не могу Я не могу видеть, как моё присутствие мучает тебя. Видясь, мы доставляем друг другу боль, боль мыслей, боль воспоминаний, боль, которую перебороть сейчас не в состоянии. Китнисс, я тебя люблю, люблю не как друга, и даже не как сестру… Но я не могу доставлять тебе мучения своим чувством. Раньше я был слеп, думал, что ты любишь меня, и мы будем в месте, но эти игры… Они показали твои истинные чувства, чувства, которые тебе приходилось всю жизнь прятать в себе, не давая окружающим хоть чуть-чуть приоткрыть дверь к самому сокровенному. Прошу, не отталкивай тех, кто хочет тебе помочь. Не отталкивай Хеймитча, он хоть и пьяница, но ты для него уже не девушка-трибут, ты для него дочь, которую подарила ему судьба за все страдания. Не отталкивай Сей. Она всегда готова тебе помочь, но ты своими действиями ранишь её. Не делай больно своей матери! Она переживает за тебя. Я знаю, как было раньше холодно в ваших отношениях, но пришло время это поменять! Китнисс, она твоя мать, и у неё нет никого роднее тебя! Помни, что она часть твоей семьи, хочешь ты того или нет! Конечно, я не мог не упомянуть Пита. Ему ты доставляешь просто невыносимую боль и терзания. Он целыми сутками не отходит от тебя, боясь, что тебе станет хуже. Ты его единственный по-настоящему родной человек. Не отталкивай его! Я ведь знаю, ты его любишь. Пусть ты не можешь признаться себе, но это так. Ещё год назад я думал, что ты выберешь того, кто поможет тебе выжить. Я был просто глупцом! Это было всё так сложно, так запутано. Посмотрев Игры и увидев тебя на них, после я уже слабо разбирал истинные чувства, всё слилось в одну большую и непонятную смесь эмоций. Подари мне душевный покой, не оттолкнув его! Это единственное, о чём я тебя прошу. Я тебя люблю и хочу, чтобы хоть не со мной, но ты обрела счастье. Любовь – это гонка, и в этой гонке я проиграл… Пройдёт время, и, возможно, мы сможем общаться, но не сейчас. Сейчас слишком сложно, слишком тяжело. Я уверен, ты понимаешь меня. Прости за всё, если сможешь. Ещё раз прости, твой, надеюсь, всё ещё друг, Гейл. Пару минут я нахожусь в полном отрешении из-за прочитанного. Что я сейчас почувствовала - сложно сказать. Гейл отпустил меня, но стало ли мне от этого легче? Не знаю. Любовь – сложная вещь, а для меня особенно. Порой чувства стирают грани между важными вещами, и ты уже не можешь отличить, что есть дружба, а что любовь. Самая сложная задача в любви – понять себя. Ведь нужно распутать клубок мыслей и чувств, чтобы найти своих истинных любимых. - Китнисс, - тихий голос Пита долетает до моего сознания, - Китнисс, что бы там не было написано, всё образуется! - Он обнимает меня и легонько гладит по голове. Резкий звук ударившейся об стену открывшейся двери заставляет нас вздрогнуть. Это ментор, собственной персоной! Да, хорошо же он «пообщался» с бутылкой сегодня. Теперь запах перегара чувствуется с дальнего расстояния. - Солнышко, ты проснулась! – Произносит Хеймитч, икая после последнего слова. - А ты, похоже, давно встал! Как там бутылки поживают, я вижу, ты уже сегодня успел проверить! - Язвлю я. - Свой план по выпивке я сегодня слабо выполнил! Как думаешь, почему? Аааа, не знаешь?! А я тебе скажу! Сегодня Хеймитч снова решал ваши, между прочим, проблемы, детки! Ты ей сказал? - Хеймичт кивает Питу. Тот отрицательно мотает головой. - Ой, как чудесно! Солнышко, готова к «замечательнейшей» новости? – Слова Хеймичта меня напрягают. - Не томи! - Самое противное во времени – ожидание. Для меня это просто мука. - Солнышко, вы едете в Капитолий!