Нарушая правила

Паша Семенов знал Фому всю свою сознательную жизнь. Как и Юлю. Еще со школы их троица доводила до «белого каления» педагогов. И не было для него людей роднее друга и жены. До недавнего времени. А с недавних пор постоянной спутницей Семенова стала ревность – жгучая, мучительная, безумная, дикая… Бывали периоды, когда это чувство так захлестывало бывшего опера, что дышать становилось тяжело. А смотреть на друга просто мучительно больно. Но он с упрямством мазохиста каждый день крепко жал ему в приветствии руку, стоял на страже жизни и продолжал вариться в кипящем котле собственных подозрений. … Без Юли было тяжело, но с ее возвращением стало еще хуже. Она продолжала жить по тем, зоновским законам, и никак не хотела меняться. Постоянно твердя о том, как хочет вернуться к прежней жизни, девушка каждый день делала что-то от чего у Семенова болела голова. Он уже устал договариваться, угрожать, просить, тем более это не имело никакого смысла – жена упрямо обвиняла его в своих бедах. А ведь она могла прийти к нему, к Фоме, в крайнем случае, и все рассказать. Нет! Пряча голову в песок и надеясь на авось, Юля дождалась результата и отправилась на зону. И там окончательно изменилась… Паша, опер с многолетним стажем, прекрасно понимал, что «места не столь отдаленные» меняют людей, ломают и редко, когда оттуда возвращаются прежними. И именно поэтому он делал все что в его силах, и даже более того, чтобы его жена не чувствовала тяготы тюремной жизни. Как оказалось, все напрасно… Как оказалось, во всем был виноват он, мало внимания, мало денег, мало… Ей всего было мало! Особенно остро Павел это чувствовал после каждого Юлиного «Займи денег у Лехи!» или «Фома не откажет» … Не откажет и займет, да что там говорить, Леха столько раз помогал, вот только эта помощь претила честному Семенову. Павла Андреевича раздражала в друге его жесткость, а местами и жестокость в некоторых вопросах, твердость убеждений; раздражали его принципы и то, как и с кем он ведет дела. Но Семенову удавалось обуздать мента в себе, и он даже, переборов себя, пошел работать к другу. И работу свою делал как всегда – качественно и надежно. Хотя временами тошнило от этого, хотелось не только проблеваться, но и смыть с себя дерьмо, чтоб даже запаха не осталось. Все чаще Паше казалось, что вместо неброского запаха мужского парфюма от него разит порохом и трупным запахом. Хотя какая разница, если его семье нужны деньги… Тем более, для «особых» поручений у Фомы был надежный человек. Именно сейчас, когда Павел смотрел на друга и его спутницу через зеркало заднего вида, на него накатило чувство стыда. Он, взрослый мужик, закатил Фоме настоящую сцену ревности, словно истеричка или сопливый щенок с первой любовью. Не стесняясь, обвинял друга в несуществующей связи с собственной женой. А теперь, остыв и осознав, просто презирал себя за глупость и слабость. Во всем, что касалось Юли он был слеп и покорно шел у нее на поводу. И за своей слепотой не замечал и не слышал очевидные вещи, а именно то, что это Юля постоянно бегала жаловаться Лехе на мужа и быт; выносила за пределы семьи их проблемы и неурядицы; осознанно или нет, но пыталась столкнуть между собой двух друзей. Именно благодаря ее стараниям их брак медленно умирал. Юля не желала слышать ничего, что шло бы вразрез с ее планами и мыслями. У него возникло чувство, что он наконец-то избавился от шор, которые носил еще с юности. К собственному удивлению, Павел Андреевич вдруг понял, что его Юля больше не центр вселенной, что вокруг есть много женщин, намного более умных, красивых и у которых нет столько комплексов и проблем. Это понимание накрыло Семенова девятым валом и что теперь с этим знанием делать он не знал. Было очевидно, что так жить больше нельзя, но и что делать он тоже не знал. Решения, подобные этому, не принимаются спонтанно, ведь у них с Юлей есть еще и Сашка, которого то коснется в первую очередь, и которые в силу возраста и жизненных коллизий воспримет все слишком серьезно. Паша снова посмотрел на друга и его девушку, именно так с этого момента он воспринимал Варвару – Алексей в собственническом жесте положил руку на спинку ее сидения, едва касаясь девушки, и держал в своей ее ладошку, Варя же смотрела в сторону на проносящиеся мимо огни ночного города. Для человека менее наблюдательного, чем бывший опер Семенов, эти двое выглядели спокойными и безмятежными людьми, но глубокое дыхание девушки и нервно сжимающаяся ручка в большой мужской руке выдавали определенную степень волнения. Варя полностью осознавала важность своего решения, также как и то, что Алексей Леонидович Фомин может внести ее в длинный список собственных побед. Она не спрашивала о конечном пункте назначения, да и зачем… Собираясь, Варвара Егоровна, заранее знала, с кем закончит этот вечер. «Варя, будь честна с собой, тебе хотелось именно так закончить этот вечер» - похоже, с собственной совестью договориться сложнее. Девушка не чувствовала ни вины, ни сожаления. Просто она боялась сама себе признаться в влечении к сидящему рядом мужчине. - Фома?.. – чуть грубоватый голос Семенова вернул Варвару к действительности. Она поймала в зеркале слишком понимающий взгляд начбеза и с трудом подавила желание спрятать лицо. - Отдыхайте, Паша. До завтра… - Фомин покинул авто, помог выбраться Варе и в сопровождении охраны вошел в парадную. Квартира Фомы, вопреки ожиданиям девушки, располагалась на двенадцатом этаже, во всяком случае на этаже с цифрой «12» они покинули лифт. Жилой комплекс безусловно относился к разряду элитной недвижимости, хотя и располагался в черте города. - Ты умеешь удивить, Леша. Я рассчитывала на пентхаус, - охрана доставила шефа к двери квартиры и ретировалась. Пока Фома закрывал дверь и возился с системой охраны, Варя сбросила туфли и прошла к французскому окну с шикарным видом на Финский залив. - Я боюсь высоты, - высокий ворс ковра скрадывал шаги. Леша не стеснялся признаться этой девушке в собственных страхах. Он остановился за ее спиной слишком близко, всего в нескольких миллиметрах. – А панорама просто завораживает, но не настолько, чтобы я осмелился приобрести квартиру выше. - Поразительно! – Варя выдохнула, поворачиваясь. Для Алексея осталось загадкой, что именно она имела ввиду, да и не собирался он заморачиваться этим вопросом. Не сейчас, когда девичьи руки обнимали его, а темноволосая голова опустилась на плечо. Молодой человек осторожно прижал к себе хрупкое тело, и провел пальцами вдоль спины. Жакет Вари лежал на подлокотнике кресла и только полупрозрачный шифон блузки был преградой между ее кожей и его пальцами. - Леш, а ты представлял, как это будет, когда ты и я… мы… - - Варвара пыталась подобрать слова, чтобы задать интересующий вопрос, но получалось так наивно, словно она превратилась в девчонку. - Да, - короткий, простой ответ. Четкий и понятный. – И не один раз. - Тогда, почему же мы стоим и разговариваем, вместо того, чтоб заниматься тем, о чем не раз думали? – в полумраке ее глаза сверкали, его же казались еще темнее. - Ты определенно положительно на меня влияешь, заставляя быть лучше, чем я есть на самом деле. Во всяком случае с тобой, - он засмеялся, низко, чуть хрипловато и коснулся ее губ своими. Это даже поцелуем назвать сложно, просто легкое мимолетное прикосновение. - Так не честно! – возмущенная Варвара вцепилась в лацкан его рубашки. – - Ты намеренно дразн…- закончить фразу она не успела, Алексей прервал на полуслове эмоциональное возмущение, накрыв ее губы своими, и превратив остаток фразы в протяжный стон, с которым девушка подалась вперед, прижавшись еще теснее… … В просторной двухуровневой квартире стояла тишина, не пугающая и зловещая, а какая-то уютная. Бледная предрассветная луна проглядывала через тучи, оставляя причудливые тени на стенах и мебели. Варя удобно устроилась на сгибе локтя, накрыв ладошкой свежий шрам на груди. Спать не хотелось, и она просто наблюдала как розовая полоса на горизонте становится шире. Ровное дыхание Леши ее не обмануло - молодой человек тоже бодрствовал. - К такому легко привыкнуть, - прошептала Варя, обдав теплым дыханием кожу мужчины. Их близость не была безумным, нетерпеливым сексом. Они занимались любовью, наслаждаясь каждым прикосновением, не только получая, но и щедро даря друг другу удовольствие. А теперь просто отдыхали, обманывая себя иллюзией спокойствия. - Привыкай. И переезжай ко мне, Варюша. Сегодня же… - Нет, Леша, - он кожей ощутил улыбку. Сложно было ожидать иной ответ, но и отказ вполне устраивал Фому. Зачем торопить события, если можно просто подождать. А где ночевать, ему не принципиально. - Спи, у тебя сегодня суматошный день, - он коснулся губами виска девушки, и она послушно закрыла глаза. Разделы светской хроники всех интернет-изданий не обошли вниманием выставку Люсиль Нуари, которая получив определенную долю едкой критики, в общем и целом знающими людьми признана интересной и рекомендована к посещению. Но только несколько человек в многомиллионном городе независимо друг от друга внимательно изучали снимки, на которых мелькал небезызвестный бизнесмен со спутницей. И у каждого из этих заинтересованных лиц были свои причины узнать подробности…