***
После знакомства с «новым» хозяином, жизнь Ивами завертелась с сумасшедшей скоростью. За неугомонным Эбису постоянно приходилось приглядывать: отвести на Коллоквиум, познакомить с другими шинки, дать почитать учебники истории и синтоизма, вовремя вывести погулять и уложить спать… И при этом обязательно следить за прилежностью внешнего вида, ведь его постоянно что-то нарушало: то незастегнутый жилет, то плохо затянутый пояс на халате и, конечно, развязанные шнурки — головная боль всего клана «Ми». Иногда Ивами чувствовал себя запрограммированным роботом, способным с завязанными глазами выполнить все действия, касающиеся юного господина. Это так сильно ему въелось, что вошло в привычку. Порой мужчина оглядывал даже самого себя или других шинки, проверяя, в порядке ли их пальто и поглажены ли рубашки — просто потому, что привык. — Ну глупости это! — воскликнул Эбису, стягивая со своих ног ролики. — Ну не умею я на них ездить, ну и не надо. Ивами лишь прикрыл глаза и устало выдохнул. Они пытаются научиться ездить на роликах всего лишь час, а Бог уже сдается. Ничего удивительного. По крайней мере, для наставника Бога. — Господин, вам не стоит сдаваться так легко, — поднявшись с лавочки, Ивами присел на колени перед мальчиком. — Давайте попробуем еще раз. Я помогу вам. — Ивами, ну хватит уже! Надоело мне это! — фыркнул Эби. — Почему ты с таким остервенением пытаешься меня этому научить? Мужчина слегка дернулся от повышенного тона, но не почувствовал ни обиды, ни возмущения. Он знал, что в минуты отчаяния его хозяин может закричать. — Я просто хочу, чтобы вы понимали… — Ивами взглянул в изумрудные глаза мальчика. — Радость от того, что ты смог сделать что-то, чего не умел раньше… Эта радость дороже всех денег на свете. Так говорило даже ваше предыдущее воплощение. — Правда? — Бог торговли шмыгнул носом и внимательно осмотрел старика. — Разумеется. Повисла минутная тишина. — Ну… Ну хорошо. Но только один раз! И потом мы пойдем домой! — Как пожелаете. В библиотеке слышался настойчивый шелест бумажных страниц. Этот период жизни своего господина Ивами тоже хорошо знал. В любом перевоплощении у Эбису наступал момент невероятной тяги к знаниям, причем не только о себе, но и об окружающем мире. Тогда он запирался в библиотеке и никого к себе не подпускал, забаррикадировавшись стопками толстых книг. Проводя время за чтением, зеленоглазый Бог словно отключался от внешнего мира. И только Ивами осмеливался его оттуда вытаскивать. — Юный господин… Бишамон-тен пригласила нас на чай к семи часам вечера. Если не поторопиться, мы опоздаем, — проговорил мужчина, пробираясь к хозяину через «башни знаний» и вырванных листов бумаги. Однако на замечание никакого ответа не последовало. «Неужели господин куда-то ушел?» — удивился наставник. Но нет, система не была нарушена: Эби по-прежнему сидел за столом и читал дневник своего предыдущего воплощения. «Все-таки, вы добрались до этой книжки…» Ивами сразу помрачнел. Он не любил вспоминать все подробности прошлых жизней своего господина. Мужчина словно помнил наизусть каждого из них: они все представали перед его глазами в строгих деловых костюмах, с незавязанными шнурками и мечтательным взглядом. А мечты ведь были у каждого разные: кто-то хотел усилить ВВП Японии и сделать его выше швейцарского, у кого-то была идея внеси новую, революционную марку автомобиля и перевернуть им рынок, третий замышлял обзавести свое государство самым большим количеством нефтяных вышек… Ивами превосходно помнил об этих стремлениях. Они не казались ему какими-то плохими или странными. Но именно он их раздавливал и топтал, направляя каждое воплощение на изучение и подчинение аякаши. Сколько личностей Эбису погибло, продолжая дело предыдущего «себя» — вот этого мужчина уже не считал. Слишком больно было вспоминать всех и каждого, хоть это и не составляло ему особого труда. — Ивами, подойди сюда, пожалуйста, — попросил мальчик. Шинки подошел к своему хозяину. — Послушай, а в этом дневнике столько имен… Что записывала сюда моя прошлая реинкарнация? — подняв тетрадку в толстом переплете, мальчик показал ее наставнику. Нагнувшись, Ивами присмотрелся к словам, выведенным на бумаге, которая уже успела пожелтеть. — Это перечень ваших имен, включая все национальные и исторические варианты, а также разъяснения к ним, — отчеканил седоволосый. — Вот как… — чуть нахмурившись, Эби принялся перечитывать. «Я превосходно помню Эбису, который увлекался японским фольклором и мифологией. Кажется, будто он вчера сидел и записывал все это…» — с грустью на сердце подумал наставник. — Ивами… А почему ты мне не говорил о том, что у меня так много имен? И столько значений для них… — удивленный Бог торговли покачал головой. — Смотри, даже «Утопленник» есть. — Я предпочитаю называть вас Эбису. Под этим именем вы более известны. Да и вы никогда не возражали против этого. — мужчина склонил голову. «Наверное… "Вы никогда не возражали" было лишним. Зачем ты это сказал, Ивами, ну зачем?!» — Ладно! — захлопнув дневник и подняв небольшое облачко пыли, Эби встал со стула. — Ты говорил, мы к Бишамон-тен идем на чай? — Верно, мой господин. — Тогда не будем терять времени!***
— Ивами! Эй! Ивами! — Да, господин? — Ивами обернулся и… Сердце шинки учащенно забилось. Опять. Конечно, этот день когда-нибудь должен был наступить, но для мужчины он всегда приходил неожиданно и был подобен грому среди ясного неба. Эби придерживал крышку горшка, а в самом глиняном сосуде что-то пищало и пыталось выбраться наружу. — Я, наконец, поймал одного. Хочешь глянуть? — лицо маленького Бога светилось от счастья. «Будто бы я увижу там что-то новое. И у вас всегда такое счастливое лицо… Несмотря на то, что это — ваша гибель», — седоволосый с грустью глянул на горшок. И вот, опять белые лампы больницы, чистые стены, улыбающиеся медсестры... Наставник медленным шагом пробирается к палате №66. На двери висит табличка: «Опасно! Зараженный скверной! Не входить!», но старика это не останавливает. Легкий толчок, и дверь открывается. — Молодой господин? Вы здесь? — шепотом спрашивает Ивами, проходя внутрь. Кушетка, скрытая за ширмой, заскрипела. Кое-как протянув больную руку, покрытую скверной, Эбису отдернул занавес и поднял малахитовые глаза на наставника. — Ив… Ивам-ми… — Я здесь, молодой господин. — П-прош-шу… Поб-будь со мной. Можешь при… Кха-кха… присесть. Ничего не ответив, седоволосый наставник присел на табурет и взглянул на хозяина. Он лежал перед ним, покрытый черной, густой жижей, изредка покашливая и морщась от боли. Его взгляд потерял всякую мечтательность — в нем отражались лишь агония и отчаяние. «Сколько раз я видел вас, господин, корчащегося и гниющего от скверны, и сколько раз я держал вас на руках, такого веселого и мечтательного…» — думал мужчина. — Ив-вамм-ми… — прокашлялся Эбису. — Да, господин? Вам принести какое-то лекарство? — Н-нетт… Они уже вряд ли мне помогут… Т-ты можешь пообещать мне… кое-что?— зеленоглазый мужчина взглянул на своего шинки из клана «Ми». — Разумеется. Все, что пожелаете, господин, — убрав челку со лба больного, Ивами улыбнулся. — Пооб-бещ-щай… Кхех… Что ты проследишь за тем, чтобы мое новое… Кхах… Воплощение… Продолжило мое дело… Хорош-шо? — Эбису глянул на своего воспитателя. — Разумеется. Я всегда так делаю. И… Ивами не успел договорить, заметив, как уголки глаз Эби заблестели в свете больничных ламп. Из них небольшими бусинками вытекали слезы, оставляя влажные дорожки на румяных щеках. — Г-господин! С вами все хорошо? — удивился старик. Глупый вопрос, конечно. Что может быть хорошо у Бога, который сейчас находился между жизнью и смертью? Но, несмотря на мучения, покровитель торговли продолжал улыбаться, вглядываясь в лицо наставника. — Д-да… П-прост-то я… Я не хочу ум… не хочу умирать… Я в-ведд-дь... Стол-льк-ко еще... Не... Кх...Не узн-налл... И не... Кхех... научился... — изучая кисть своей руки, дрожащим голосом проговорил Эбису. Что оставалось сказать Ивами? Правильно, ничего. Тут все было понятно и без слов. Сколько же отчаяния и горя было в прекрасных зеленых глазах, которые смотрели прямо в душу шинки, умоляя о спасении. Но уже ничего не исправить… — Я пойду, мой юный господин. Поправляйтесь, — больше из вежливости пожелал мужчина и вышел из палаты. Где-то через час к Ивами подошла одна из жриц и шепнула ему на ухо новость. Для мужчины она не была неожиданной. И вновь Ивами шагает по тропинке…