Вечная борьба

— Вот ты придурок. Питер вздрагивает и застывает на месте, внимательно смотря на сидение впереди себя. Он думает о том, что сходит с ума и не знает радоваться ему или нет. Голова идет кругом от этих мыслей и Питер начинает тихо смеяться, но Хэппи этого не слышит, сам летает в облаках. — Поверить незнакомому человеку. Он согласен. Потому эти слова сплошная правда, но он не смотрит в глаза, знает, что там увидит. Питер сжимает руки в кулаки и чувствует то ли радость, то ли боль в груди. А может все вместе, потому что он пальцы чувствует пустоту. Ничего, кроме воздуха. — Боже мой, ты поверил мужику у которого вместо головы блядский аквариум. Эти слова вызывают улыбку, горькую, которая отдает болью где-то в груди. Питер бы точно рассмеялся, если он не чувствовал пустоту вокруг себя и не смотрел на сидение впереди себя, не отрывая от него взгляда. — И теперь он хочет прикончить твоих друзей! Это самые охуенные ощущения в путешествии. Дрожь пробегает по телу, заставляя Питера зажмуриться и прикусить щеку, чтобы просто не разрыдаться. Хэппи не поймет. Хэппи потерял только Старка, но нашел Мэй. — Раскрыть свое сердце стремному мужику, который, блять, и так выглядит не ахти. Слова напоминают ножи, которые с удовольствием режут сердце, оставляя глубокие раны. Они не заживут, может затянутся, чтобы потом только раскрыться и сильнее начать кровоточить. Питер сжимает руки в кулаки. — Рассказать про тех людей, которых ты любишь! Дать ему карты в руки, чтобы он имел все козыри. Питер буквально задыхается от слез и боли, но он смотрит вперед, чувствуя мокрые дорожки на щеках. На языке появляется соленый вкус, который только становиться сильнее. — Я не рассказал ему про тебя. Питер говорит тихо. Его голос дрожит, как и руки. Он утыкается в них лбом, глотая слезы и смотря покрасневшими глазами вниз, следя за маленькими каплями, что падают с подбородка. — Я не рассказывал, какая у тебя прекрасная улыбка. Какой прекрасный смех. Не говорил, что ты любила читать книги допоздна, а потом сидеть за листом бумаги. Не упоминал твоего имени, потому что больно произносить его даже в мыслях. Хотя мог рассказать какая ты прекрасная, родная и сильная. Объяснить, что лучше тебя никогда и не было. Ты была везде, всегда. Я это знал. Ты не исчезала, постоянно улыбаясь, поддерживая меня. Он уже не плачет, рыдает. Чувствует только теплые ладони на спине, что гладят его, пытают успокоить. Питер понимает, что его сестра не сидит напротив и не смотрит немного рассерженно. Ее нет уже восемь месяцев. Есть только напоминание, которые заставляют вспомнить ее смех, ее голос, ее присутствие. — Мне ее не хватает, Хэппи. Мне кажется, что она рядом, стоит только открыть глаза. Я просыпаюсь ночью и понимаю, что один. Я ненавижу смотреть в зеркало, ведь там нет меня, там есть она. И взгляд у нее встревоженный, будто сейчас обнимет и улыбнется. Я рассказал ему практически все, но не мог хотя бы упомянуть Петру. — Я понимаю. Знаю. — бормочет Хэппи, похлопывая юношу по спине, сам ведь смотрит со слезами на Питера, который пытается починиться, пытается собрать себя, — Петра, как и Старк. Залезли в сердце, а потом ушли, сказав, что любят. Она бы тебя не ненавидела. Может быть поругала, но обязательно бы была рядом. Питер пытается улыбнуться, но не может. Поднимает голову, замечая взгляд карих глаз и снова вздрагивает, когда ее лицо озаряет легкая улыбка. — Надери ему задницу, братик.