Рядом с тобой

      Перси проснулся раньше меня. Он сидел на стуле, на котором сидел вчера, и читал книгу. Я сразу вспомнила наше первое утро, когда Перси сидел на самом дальнем стуле. У меня вызвала улыбку приятная мысль, что он не стал так далеко садиться, и я не стала занимать себя мыслями, что, может быть, на этот раз ему просто было удобнее сидеть здесь.       Потянулась. Я довольно хорошо поспала, несмотря на проведённую ночь на полу.       — Доброе утро, — сказал Перси, когда заметил, что я проснулась.       — Доброе утро, — улыбнулась я. Мне всегда нравилось, когда люди желали мне доброго утра. После этого действительно оставалось приятное ощущение теплоты. Я уронила руки на живот. — Который час?       — Девять утра.       — О боже, сколько? — изумилась я, резко поднявшись на локтях. — Почему так рано?       — Потому что мы вчера уснули где-то к десяти. Видимо, нашим телам и мозгам хватило одиннадцать часов сна.       — Ужас, — выдохнула я, вставая. Мне очень сильно хотелось кушать. — Ты кушал?       — Ты у нас отвечаешь за еду, — пожал плечами Перси, посмотрев на меня. — Я не знаю, откуда ты постоянно берёшь её.       Я засмеялась. Вчера, когда я предложила ему яблоко, он спросил нет ли у нас чего-то другого. Наверное, он сказал это несерьёзно, но я, ответив «сейчас», поднялась наверх на кухню и взяла йогурт. Перси совершенно не смутило то, что срок годности был истёкшим. По его словам, он пару раз ел что-то с истёкшим сроком годности, и пока не умер. Если было слишком противно, он выбрасывал это.       — Тогда сейчас будем кушать, — сказала я, направившись к лестнице.       Сзади послышались шаги. Повернув голову, я увидела, что Перси пошёл за мной. Я улыбнулась мысли, что он не сторонился меня так сильно, как делал вначале.       — Сейчас я поведаю тебе секрет, — заговорщически произнесла я, остановившись у дверей в кухню. Перси улыбнулся, наклонив голову и засунув руки в карманы. — Секрет, который никто не знает. Даже мои родители… За этой дверью находится нечто невероятное.       — Обычно люди злые, когда голодные, — сказал Перси. — А ты сходишь с ума.       — Иногда мне кажется, что я схожу с ума большую часть своей жизни, — усмехнулась я и вошла в кухню. Подошла к холодильнику и открыла его. Торт, контейнер с мясом по-французски были на месте. — В нашем меню есть кусок торта не пойми с чем и контейнер не пойми с чем, но я полагаю, это мясо по-французски.       — А кусок торта по твоему предположению с чем? — Перси встал сбоку от меня. Обычно он не подходит ко мне так близко, и я тут же почувствовала энергетику, исходящую от его тела.       — С большим количеством крема, — сморщившись, произнесла я.       — Тогда мясо по-французски, — сказал Перси и отошёл. Видимо, ему тоже не очень сильно нравился крем.       Я вытащила контейнер и поискала взглядом микроволновку. Перси стоял около большого стола, находившегося в середине помещения, наверное, на котором готовят. Пока наше блюдо грелось, я вспоминала вчерашний наш разговор перед сном. Правила. Три правила.       — Эй, нам надо следовать правилу номер три, — сказала я.       — Ночные разговоры? Если ты не забыла, сейчас девять часов утра.       — Но мы же не разговаривали эту ночь, — произнесла я, вытаскивая контейнер из микроволновки. — Поэтому надо её возместить.       Я достала две вилки и тщательно помыла их под водой.       — И о чём ты хочешь поговорить? — Перси принял у меня вилку.       Было много тем, о которых я бы хотела поговорить. Меня радовало, что мы сдвинулись с того, чтобы рассказывать о себе только, когда мы должны были это сделать. Когда вещи делались добровольно, это ощущалось намного лучше.       Перси был интересной личностью. Я знала, что он довольно сдержан и умел быть спокойным. Его защитная реакция — вести себя как придурок, однако на самом деле он не раз показывал джентльменские качества, что впечатляло. Меня интересовало, где он научился этому. Также он занимался каким-то спортом и прекрасно контролировал своё тело. Вот почему в его движениях была какая-то грация. А ещё он наглый, самодовольный и любил издеваться. А мог ли он веселиться?       — Расскажи о каком-нибудь смешном или сумасшедшим случае, которое ты подстроил, — лукаво посмотрела я на парня.       Перси окинул меня недоверчивым взглядом, жуя кусочек мяса по-французски.       — Я похож на шутника?       — Ну, ты же должен был как-то себя развлекать хотя бы в средней школе, — пожала плечами я.       Перси задумался. Я очень сильно надеялась, что хотя бы пару у него таких моментов было, потому что если нет, я точно расстроюсь. Тогда, когда мы выберемся, я заставляю его пойти со мной в «Икею» и поиграть в прятки. Клянусь, я так сделаю, если он мне не ответит.       — Если сравнивать с вами, я развлекался довольно-таки скучно, — произнёс Перси. — Но мне этого хватало.       — Прекрасно! Тогда расскажи.       Перси подвинул стул мне и себе. Сев на свой, я начала в ожидании смотреть на парня, пока он мне что-нибудь не скажет. Мой желудок снова заурчал, и я отправила в рот ещё кусочек блюда, которое, кстати, было вкусным.       — Ладно, — вздохнул Перси, уперев руку в стол. — Однажды на нас орала математичка, мол, мы ничего не знаем. В принципе, это была алгебра для чайников, поэтому я не знаю, чего она ожидала. В общем, в один момент она начала кричать: «Вы знаете хотя бы элементарные вещи? Сколько будет два плюс два? Крис, сколько будет два плюс два?». — Перси усмехнулся. — А Крис вообще не обращал внимания на крики учительницы и не услышал вопрос. А я сидел рядом и, нагнувшись, прошептал ему «семь». И он тут же громко сказал: «Семь!». Я чуть не помер там.       Я свалилась на пол в смехе. Тот факт, что это случилось с моим другом делал эту историю ещё смешнее. Однако он эту историю мне никогда не рассказывал. Я чуть не обиделась на это, но решив не портить себе настроение и наш разговор, я подавила это чувство. Поднявшись, я сложила руки на столе и нагнулась в ожидании ещё одной истории. А может, и двух. Но желательно, всех.       — Ты надеешься на продолжение? — спросил Перси.       — Конечно! Расскажи ещё.       — Уверен, тебе есть больше, что рассказывать.       — Я не хочу.       — А я хочу?       — Ты хочешь.       — Не угадала.       — Ты всё равно хочешь.       Я улыбнулась парню. Тот глубоко вздохнул, отправив очередной кусок блюда в рот. Оно постепенно заканчивалось, но мы старались есть медленно.       — Я не такой весёлый, тебе напомнить? — сказал он. Однако я просто молчала и безотрывно смотрела на него. Я даже не потянулась за очередным кусочком, потому что очень сильно хотела узнать больше о весёлой стороне Перси. Я была уверена, она существовала, что бы он ни говорил. — Ешь.       — Я буду есть, если расскажешь ещё, — улыбнулась я.       Перси закинул голову назад, устремив взгляд наверх. Прошептав что-то вроде «Господи, помоги», он глубоко вздохнул и снова посмотрел на меня.       — Несмотря на то, что мне всё равно, ешь ты или нет, — начал парень. — В классе девятом, что ли, учитель влепил мне неуд за мою работу, хотя она была выполнена правильно, и это знали мы оба. Из-за этого на следующий день я оставил на его столе открытку, где я послал его на три буквы.       — О боже, это сделал ты?! — воскликнула я. Перси кивнул, улыбнувшись. — Не могу поверить!       На следующий день после появления открытки, об этом знала вся школа и боготворила незнакомого хулигана. Я до сих пор помню, как мистер Диккенс был донельзя зол и начал выпытывать на каждом уроке у всех учеников, кто это сделал. Никто не отвечал, потому что никто ничего не знал. Слухов было пруд пруди. Даже были ребята, кто выдавал себя за этого хулигана, и были те, кто верил им и те, кто не верил. Я считала, что это мог быть кто угодно, и теперь, когда я узнала, что это был Перси, я ничуть не разочарована.       — Тебя даже не заподозрили, — сказала я.       — Ученики не заподозрили, — ответил Перси. — А учитель догадывался, что это мог сделать кто-то из тех, кого он завалил. Поэтому он оставлял каждого после уроков для разговора. Когда пришла моя очередь, я успешно справился со своей миссией.       — Какой? Ты рассказал ему всё?       — Нет, я притворился идиотом и вышел сухим из воды.       — Уау, мне бы так, — выдохнула я. У меня совершенно не получалось врать. Даже если врать учителям мне никогда не приходилось, от способности с уверенностью врать в пользу для себя я бы не отказалась.       — Зачем тебе это? Тебя все учителя любят, — сказал Перси, и мои щёки залились румянцем, хотя я и сама это знала. — Практически, каждый человек тебя любит.       — Тебя бы тоже любили, не веди ты себя как придурок в начале дружбы, — произнесла я и обнаружила, что наш контейнер опустел. Я не заметила, как на меня посмотрел Перси.       — Дружбы? — переспросил он. — Хочешь сказать, мы друзья?       Я помолчала несколько секунд. Скажи мне кто-то два дня назад, что я заведу такого друга как Перси, меня бы пробрало на смех, однако сейчас я бы не отказалась от дружбы с ним. Он хороший человек, кто бы что мне ни говорил. Всё-таки я знаю его лучше, чем кто-либо другой в нашей школе, поэтому никто не имел право мне указывать дружить с ним или нет.       — Мы можем ими быть, — сказала я.       — Нет, не можем. — Перси положил вилку и встал со стула.       — Почему? — Это прозвучало обиженно.       — Я не завожу друзей.       — Почему? — А это озадаченно. Я знала, что Перси не любил большие компании, но не думала, что даже знание наших секретов не позволяло нам быть с ним друзьями.       — Я не люблю привязываться. — Перси засунул руки в карманы и встал около двери из кухни.       — Что плохого в том, чтобы привязаться? — спросила я, подойдя к раковине с контейнером и вилками.       — Развязываться неприятно.       Я невольно засмеялась. Однако, когда до меня дошёл смысл слов Перси, я перестала смеяться. Значит, Перси когда-то терял друга? Спрашивать такое как-то невежливо. Помыв вилки и контейнер, я пошла за Перси.       — А мы не будем развязываться, — сказала я, следуя за парнем. Он усмехнулся.       — Ты не знаешь, что может случится, — ответил он.       — Нельзя отказываться от чего-то только потому, что ты боишься печального результата, — сказала я со всей серьёзностью. — Ты никогда не узнаешь, какой будет результат, если не будешь рисковать и делать первые шаги.       Перси не ответил. Я решила, что он согласился со мной, потому что в противном случае, он начал бы со мной спорить. Но я всё равно не до конца была уверена.       — Ты согласен? — спросила я.       — Да, но я всё равно не хочу привязываться, — ответил он. Я усмехнулась.       — Тогда решено, мы с тобой друзья.       — Ты не хотела меня видеть в первый день здесь, а теперь отчаянно рвёшься стать моим другом?       — Да, — ответила честно я. Мне нечего скрывать, так оно и было. Но, по крайней мере, я не считала его плохим человеком, в отличие от некоторых. Может быть, я полагала, что он совершал что-то незаконно, но не была в этом уверена до конца, а сейчас совершенно в этом сомневаюсь.       Перси молча смотрел на меня, когда мы спустились со ступенек на первый этаж. Он сощурил глаза.       — Ты очень наивная, — сказал он. Ахнув, я скрестила руки на груди.       — В это есть что-то плохое? — с вызовом спросила я.       — Да, в этом полно плохого, — усмехнулся парень.       — Что ж, а у тебя проблемы с доверием.       — Я знаю, и это лучше, чем быть наивной. Иногда мне серьёзно кажется, что ты жила в сахарном домике как принцесса из какой-нибудь сказки.       — Ты на что-то намекаешь?       Я не злилась, но это меня задело. Однако Перси не просто так назвал меня наивной. Значит, этому должна быть причина. Неужели он считает меня наивной, потому что я начала ему доверять и перестала думать о нём как о преступнике? Означает ли это, что он действительно преступник? Либо он просто хочет снова отдалиться от меня, чтобы не дружить со мной? Господи, почему с ним всё так сложно?!       — Ты и так всё поняла, — пожал плечами Перси.       — Нет, вот именно, что я ничего не поняла! — вскинула руки я. — Ты ходишь весь такой загадочный, скрытный и не хочешь мне ничего рассказывать, поэтому я ориентируюсь на ту информацию, которая у меня есть.       — Да, и у тебя в багаже полно слухов о моих многочисленных преступлениях и злых деяниях.       — Нет, я ориентируюсь на правду, которую разузнала за эти дни, а не на слухи! И, судя по моим наблюдениям, ты не такой уж и плохой человек, и да, я не верю, что ты преступник и задира. Я никогда не видела, чтобы ты кого-то обижал или чтобы тебя полиция забирала со школы. Нравится тебе это или нет, но я считаю тебя нормальным!       Кинув на парня последний возмущённый взгляд, я направилась по коридору в читальный зал. И почему ему так не нравится, когда кто-то считает его хорошим? Неужели ему приятно, когда все вокруг не доверяют и боятся его? Раз так, мне абсолютно всё равно, потому что своего мнения я не поменяю.       В среду после обеда я сидела на трибунах, когда у Люка и его команды была тренировка. Я пыталась делать домашнюю работу, но у меня ничего не получалось, потому что мальчики постоянно звали меня. Всё закончилось тем, что я убрала свои учебники и начала фотографировать футболистов по их просьбе.       — Прости нас за это, — усмехнулся Люк, усаживаясь возле меня. Я рассматривала получившиеся фотографии.       — Ничего, — улыбнулась я. — Сама сюда пришла, сама виновата.       — Но ты же пришла ради меня. — Люк легонько толкнул меня в плечо своим. Мои щёки покраснели.       — Да, наверное, тебе стоит попросить прощения, — усмехнулась я, посмотрев на парня. Его волосы были растрёпаны, а по шее стекала капля пота. Но он всё равно выглядел потрясающе.       — Я должен достойно попросить у тебя прощения, — важно заявил Люк. — Сегодня вечером угощаю пиццей. Я знаю, ты её любишь.       — Кто не любит пиццу? — усмехнулась я, а сама пищала внутри о том, что Люк пригласил меня.       — Те, у которых аллергия на сыр? — предположил Люк.       — Это не означает, что они не любят пиццу.       — Неважно, — отмахнулся он, и я снова начинаю нервничать. Он сейчас уточнить насчёт… свидания? Это свидание? Или нет? Или мы как друзья пойдём? Мне будет легче, если мы пойдём как друзья, и мой мозг не будет так сильно перегружен. — Так что насчёт вечера?..       По глазам было видно Люк нервничал так же, как и я. Он нервно закусил губу и начал перебирать пальцы, смотря на меня. Люк всегда вёл себя так уверенно с друзьями, поэтому смотреть на него нервничающего было очень мило.       — Ты можешь угостить меня пиццей в коттедже, — виновато произнесла я. — Сегодня папа готовит курицу. У нас семейный ужин. Я могла бы тебя пригласить.       — Ох, нет, я не хочу разрушать ваш семейный ужин. На то он и семейный. — Люк не выглядел обиженным, поэтому я успокоилась. — У меня всё равно будет вагон времени в коттедже.       Знала бы я тогда, что застряну в библиотеке, хотя должна была теплиться в коттедже Пайпер и поедать пиццу вместе с Люком, я бы заставила его прийти на ужин. Родители бы вовсе не огорчились, наоборот, они всегда рады гостям.       Я стукнула головой о стенку стеллажа в секции сентиментальных романов, в котором сидела. Идиотка. Угораздило же… И поговорить не с кем. Я сидела здесь уже где-то час и не знала, где Перси. После нашей недоссоры он не появлялся, и я понятия не имела, где он. Скорее всего, сидел в комнате отдыха и смотрел телевизор. Я не злилась и не обижалась, не на что было злиться (кроме того, что он не хотел быть моим другом и считал меня наивной, раз я начала доверять ему), но подниматься к нему всё равно не хотела.       Неприятно развязываться… С кем ему пришлось расстаться, раз он больше не хотел ни с кем иметь дело? Он потерял веру в людей? Но он такой милый. Хотя это никак не связано.       Так стоп. Я не называла только что Перси у себя в уме милым. Он не был милым… Ему бы не понравилось, если бы я называла его милым. Он суровый, мрачный парень, действующий как придурок… Но, чёрт возьми! Когда он не загораживал путь к себе толстенными стенами, он был самым милым и игривым парнем с манерами джентльмена, но в то же время с привычкой доставать других (что, на самом деле, тоже было мило), и я никак не могла отрицать это. А ещё у него голос офигенный. Но не суть.       И вообще я думала о Люке. В голове совершенно не осталось вариантов того, что могло произойти. Мой мозг совсем слетел с катушек и уже придумывал такие версии в стиле «Они решили уехать в Рим», хотя это невозможно. И даже если бы они собрались в Рим, то позвонили бы моим родителям и спросили у них можно ли мне с ними. Тогда почему родители меня не ищут? Есть версия, что они тоже уехали, что тоже маловероятно, потому что они бы не стали этого делать, когда меня нет в городе. В принципе, я за городом, и не так уж это далеко, но всё же. Значит, они могли бы уехать? Но они бы вернулись обратно, узнав, что меня нет с друзьями.       Вот видите? Мой мозг сходил с ума.       Когда я думала о друзьях и Люке, в голову лезла одна лишь ересь, и многое из этого довольно неприятное, поэтому думать о Перси было намного приятнее. Я не стану говорить ему, что думала о нём. Даже не намекну и вида не подам. Я же от смущения сгорю перед ним. Что, в принципе, неплохо, потому что я всё равно сгорю и мне не придётся с ним разговаривать и смотреть в его блестящие глаза.       Интересно, а Перси когда-нибудь разбивал кому-то сердце? Не серьёзно, а так, когда они оба знают, что всё это ненадолго, но у девушки остаётся чувство грусти и разочарованности в том, что это всё закончилось. Или, может быть, кто-то разбивал сердце ему? Хотя Перси не выглядит тем, кто легко поддаётся симпатии и влюблённости, и тем более любви. Он когда-нибудь кого-то любил? Наверное, ему некого. Но, может быть, у него есть любимая собака. Не могу представить Перси с кошкой. Хотя он мог лежать себе преспокойно, читая книжку, пока его кот спал на его животе. Плоском, красивом животе… Это мысль была лишняя.       — Я подумал, ты уже умерла от холода, — послышался голос Перси. Я вздрогнула от неожиданности. Он медленно подходил ко мне, держа руки в карманах толстовки. Я старалась не подавать виду того, что думала о его торсе.       — Может быть, так и есть, — пожала плечами я, потерев руками ноги.       — У меня есть чистые носки. Можешь надеть их, — предложил Перси. Честно, я бы не отказалась. Моим ногам было холодно, а ступни болели из-за долгого ношения кроссовок.       — Спасибо, — поблагодарила я, кивнув. Я думала, Перси пойдёт за носками, но он сел напротив меня и протянул руку. Он уже взял их. Наверное, если бы я отказалась, он всё равно бы их мне оставил.       Ноги Перси были больше моих, поэтому резинка носков сжимала мою ногу чуть выше середины голени. Я пока не стала обратно надевать кроссовки, позволяя ступням отдохнуть.       Перси усмехнулся, посмотрев на свои носки, которые я надела поверх джинс.       — Теперь всегда так носи их, — сказал он.       Я хихикнула.       — Обещаю.       Повисла пауза. Перси сидел напротив в полуметре от меня, согнув ноги и оттягивая резинку на левом запястье. Он так близко. Пора к этому привыкать. Мы же теперь друзья.       — Что значит эта резинка? — спросила я, выпрямив ноги.       — Ничего особенного, — пожал плечами он, рассматривая простую чёрную резинку.       — Но она же как-то у тебя появилась.       — Ну-у. — Перси взлохматил свои волосы. — Когда-то у меня были не то чтобы длинные, но не короткие волосы. Не потому, что я так хотел, а потому что они просто у меня росли, а мне было лень идти стричься. Волосы лезли постоянно в глаза, рот, нос, из-за чего я дико бесился. И вот так у меня появилась эта резинка.       Я помнила те дни, когда Перси ходил с собранными назад волосами. Ему шло. Ему, кажется, всё идёт. Его волосы были собраны на макушке или на затылке или где-то посередине. Его вроде никогда не волновало, что у него выходило на голове, главное волосы не мешали, этого было достаточно. И от этого он привлекал больше внимания.       Кто бы что ни говорил про Перси, сколько сплетен вокруг него ни крутилось бы, девчонки всё равно на него западали. Он привлекателен, даже очень, но не каждая осмелилась бы с ним заговорить, потому что он «плохой парень, с которым не стоит связываться». Он нравился девушкам, ни для кого это не секрет, но всё, что они продолжали делать, это только распространять слухи про него. Неудивительно, что Перси никогда ни с кем не «развлекался» из школы. Становилось тошно от этих девчонок.       Я всегда относилась к нему нейтрально. Я не думала о нём ни хорошо, ни плохо. Да, я не была бы рада его компании, но в этом тоже нет ничего плохого. Мне было всё равно. До этого момента. Теперь мы друзья, и я считаю его хорошим человеком.       Мы говорили о резинке, почему мой мозг зашёл в такие дебри?       — И как случилось так, что ты постригся?       — Просто в один день приспичило, и зашёл в парикмахерскую, — пожал плечами Перси.       — А резинку почему не выкинул?       — Мало ли. И я вообще-то деньги на неё потратил, не собираюсь снова тратиться, если мне опять будет долго лень идти стричься.       — Я тебя заставлю, не волнуйся, — улыбнулась я. Хотя внутри подумывала не заставлять парня пару недель, чтобы снова посмотреть на Перси с нестрижеными волосами. Вдруг мне в голову пришла идея. — Мы должны обменяться контактами.       Перси едва заметно нахмурился, взгляд изменился. Ему не понравилось.       — Я не буду тебе докучать, обещаю, — пошутила я, закатив глаза.       — Я тебе не верю, — ухмыльнулся Перси. Или он всё-таки не против? — И я не смогу нигде записать твои данные. У меня нет ни ручки, ни бумажки.       — Уверена в библиотеке это найдётся, — сказала я. Мне хотелось поговорить, поэтому я не встала на поиски бумажки и ручки. — У тебя все вещи чёрные?       — Нет. — Перси оттянул воротник толстовки. Под ней была белая футболка. Он кивнул на меня. — На тебе тёмно-синяя.       — Точно, — вспомнила я, разглядывая толстовку на себе. Я улыбнулась. — Она очень тёплая и удобная.       — Я не буду говорить «оставь себе».       Я засмеялась. Он и не должен. И он не мой парень. При этих мыслях у меня покраснели уши, но их скрывали волосы, поэтому я не подала виду. Молилась, чтобы Перси не смотрел на меня в эту минуту, ведь знала его способность читать мои мысли.       — Как ты учишься? — спросила я, борясь с диким желанием зарыться в толстовку и вдохнуть этот прекрасный запах.       — Это вопрос с подвохом? — спросил в ответ он. Я всё так же не смотрела на него.       — Нет. Просто вопрос. Потому что ты обычно прогуливаешь. Поэтому спрашиваю.       — Откуда ты знаешь, что я прогуливаю, — произнёс он. — Многие предметы у нас не совпадают, потому что ты ходишь на уроки для продвинутых. Единственный предмет, на котором мы можем встретиться это химия.       — И вот этот предмет ты иногда прогуливаешь, — сказала осторожно я. Перси стал разговорчивым, и я не хотела это потерять.       — Потому что кому нужна химия? — развёл руки Перси, и я засмеялась. — Я в ней не шарю совершенно, и мне не обязательно. Даже ты, принцесса, которая ходит только на самые сложные уровни уроков, решила ходить на химию для отсталых. Поэтому что за вопросы?       — Вообще-то мы ходим на нормальное базовое изучение, которое преподаётся всем без исключения, — произнесла я, до сих пор смеясь. — И это не называется химия для отсталых, просто уровни сложнее выбирают те, кто действительно интересуется этим.       — Ты видела с кем ты ходишь на химию? — Перси склонил голову. — С этими амбалами-идиотами, умеющих только орать и драться.       Я застыла. На химию со мной ходили Люк, Крис и Чарли, и они частенько шумели перед уроком. И на уроке любили выкрикнуть что-то смешное.       — Я говорю не про твоих дружков, — хмыкнул Перси. — Они не настолько раздражающие.       Я сжала коленки.       — Ты считаешь их раздражающими?       — Только не обижайся, — произнёс он, но меня всё равно это задело.       Люк всегда всем нравился. Я всегда всем нравилась. Но почему-то Перси не нравились ни я, ни Люк. Он даже не знал Люка. Он никогда не слушал разговоры в классе или коридоре? Почему он не знает Люка? Его все знают и любят. Почему он знает меня? И почему он считал моих друзей раздражающими, хотя никогда с ними не разговаривал. Я хоть и подозревала и опасалась, что Перси как-то замешан с преступностью, но всё равно была не уверена и не верила этому. Тогда почему же…       — Почему тебе так важно, что думают другие? — вывел меня из моих мыслей Перси. Я вскинула голову, посмотрев на него. Я даже не заметила, как поникла. Надо держать себя в руках перед ним. Он видел меня насквозь.       — А тебе почему неважно? — спросила в ответ я.       — Я первый задал вопрос.       Я закатила глаза.       — Я просто хочу всем нравиться, — пожала плечами я, и Перси сморщил нос. Мне захотелось щёлкнуть за него. — В этом есть что-то плохое?       — Да, немного. — Перси упёр локти в колени и скрепил пальцы в замок. — Лишний стресс насчёт того, что думают о тебе те или другие.       — Но если я с самого начала буду нормально себя с ними вести, то всё будет хорошо, — сказала я. — А почему тебе всё равно?       — Потому что я не могу повлиять на их мысли. Эти люди могут придумать себе, что угодно. А некоторые и вообще видят в одной позе целую массу всяких предысторий. Поэтому легче наплевать на всё.       Перси это известно как никому другому. Сколько людей шепчутся у него за спиной. Ему это надоело, и он решил послать всё. На удивление, я считала, что он правильно сделал. Но вот только такой способ мне не подойдёт. Никто никогда ничего не говорил обо мне плохого. Даже если я раздражала Перси в начале, я уверена, он ничего про меня не придумывал.       — Вот ты уверена насчёт меня, — сказал он, и я снова удивилась тому, как он прочитал по моему лицу, о чём я думала. Перси ухмыльнулся, заметив моё изумление. — Ты знаешь, что я не стану о тебе ничего говорить плохого, даже если считаю тебя избалованной и наивной. Но ты же не знаешь, что будут делать другие. В этом мире полно завистливых и злых людей, знаешь ли.       — Но я тогда сделаю так, чтобы они перестали так обо мне говорить, — сказала я.       — А ты даже не знаешь, что они так говорят о тебе.       — Но когда-то же узнаю.       — Я тебе советую, просто не тратить на таких людей время, — сказал Перси. — Что-то им доказывать, рассказывать — это просто ненужно. Я тебе это говорю. А я мало кому что-то говорю.       Я усмехнулась.       — Но ты решай сама, — пожал плечами Перси. По взгляду было видно, он был уверен, что я послушаю его совет. — Как хочешь.       Я долго смотрела на парня. То, как он делился советом. Совет от Перси Джексона. Причём дельный совет. Простой, но такой нужный. Мне и вправду не стоило тратить на таких людей своё время. Может быть, с первого раза не получится, но я надеялась, Перси мне поможет.       — Знаешь, нам точно нужно обменяться контактами, — энергично сказала я, встав на ноги.       — О, нет.       — О, да! — Я схватила парня за руку и принялась тянуть на себя, чтобы тот поднялся. Естественно, он весил как слон, и я не могла его с места сдвинуть. — Мы напишем все наши социальные сети, номера, почту и всё остальное.       — У меня есть только номер телефона. — Перси поддался и начал медленно вставать.       — Без почты в наше время никто не живёт, поэтому это со мной не пройдёт, — покрутила указательным пальчиком я около лица парня и хитро улыбнулась. — Ты от меня так легко не отделаешься.       — Да, я это понял.       У Перси в самом деле не было никаких соцсетей, и я узнала только его почту и номер телефона. Пообещав ему создать все аккаунты во всех возможных современных социальных сетях, я записала его данные и, сложив листок, положила его в задний карман джинс. Перси записал мои данные, но сказал, что всё равно не будет мне писать. На что я ответила, что заставлю его.       — Ты пообещала, что не будешь мне докучать, — напомнил Перси, кидая мне теннисный мяч. Мы сидели на столах и перекидывали друг другу жёлтый потрёпанный мячик.       — Это смотря, что для тебя значит «докучать». — Я сидела в позе лотоса, а Перси свесив ноги.       — Это значит, два сообщения в неделю.       Я подавилась смехом.       — Для меня «докучать» это триллион сообщений в день. А раз пообещала не докучать я, мы берём в счёт мои правила.       — Но не докучать ты пообещала мне, из чего следует мы должны следовать моим правилам.       — Ты не прав, — просто сказала я.       Я успела испугаться, что Перси начнёт спорить со мной и, в конце концов, мне действительно придётся согласиться не писать ему больше двух сообщений в неделю, но он лишь усмехнулся и промолчал. Значит, он был не против, если я буду ему постоянно писать. Пайпер обычно писала мне столько, сколько и я ей, поэтому я не могла сказать, кто из нас присылал сообщения чаще. С Люком я вообще мало переписывалась. А когда дело до этого доходило, то моё сердце беспокойно врезалось в рёбра, не позволяя нормально дышать и создавая полную кашу в мозгу. А главное, что наши переписки не такие длинные, и чаще всего он уточнял насчёт встречи или спрашивал домашнее задание.       — Где твои родители? — спросила я, не особо подумав. Мне просто в какой-то момент стало интересно, где они, и я решила спросить, не хотев его никак задеть. Через секунду я поняла, как ужасно это, наверное, прозвучало для него, поэтому зажала рот рукой: — Не надо. Прости. Можешь не говорить.       — Я знал девушку, которая делала как ты, — сказал Перси. Я оторопела. Чёрт, это был неправильный вопрос. Я начинала нервничать. Однако Перси продолжал держаться спокойно. — Она задавала неудобные, неуместные и невежливые вопросы, молчала секунду, а потом пугалась и извинялась. И так каждый раз. Люди верили ей, что она делала это искренне, поэтому, когда она просила прощение, они улыбались, говорили, что всё нормально и рассказывали ей всё. И так она узнавала всё, что хотела.       — Но я…       — Подожди, я не договорил, — прервал меня Перси, когда я хотела защититься, что делала это не специально. — Вы отличаетесь лишь тем, что ты делаешь это редко и действительно потому, что мало подумала, в то время как та девушка задавала эти вопросы и извинялась умышленно, что делало её не самым благородным человеком.       — Я мало думаю? — оскорбилась я. Уж кто-кто, а я точно не тот человек, который мало думал. Практически все мои действия всегда распланированы: когда я собираюсь что-то сделать, я всегда всё планирую, чтобы быть начеку и ничего не натворить. Я всегда обо всём думаю.       — Я сказал «редко», — закатил глаза Перси. Он посмотрел на меня, когда я ничего не ответила, и усмехнулся. — Вот видишь. Снова этот пугающий взгляд. Пожалуйста, не убивай меня, я не хотел тебя обидеть.       Мои губы растянулись в улыбке. Обиду тут же словно рукой сняло. Перси снова кинул мне мяч, и я бы без проблем словила его, но Перси вдруг произнёс:       — Мать гниёт где-то, отец живёт с другой семьёй.       Теннисный мяч упал на пол и попрыгав немного на земле, укатился под соседний стол. Я уставилась на парня в изумлении, не думав, что он решит ответить на мой вопрос.       — Мне жаль, — прошептала я.       — Не стоит, говорил же, — немного раздражённо произнёс Перси.       — Прости. — Споткнувшись, пока спускалась, я потянулась к мячу. Медленно садилась обратно на стол.       — Серьёзно, перестань жалеть меня.       — Я не…       — Ты основываешься на своём опыте и мировоззрении, поэтому жалеешь меня постоянно. Не надо этого делать. Мы отличаемся. Очень сильно. — Перси безотрывно смотрел на меня, и от этого взгляда мне хотелось спрятаться. Я ведь понимала, как неприятно, когда тебя жалеют, но почему-то продолжала это делать, и меня накрыл стыд.       — Прости. Я не стану больше жалеть тебя, — сказала я, посмотрев на него. Серьёзность во взгляде Перси напрягала, но я не отводила глаз.       Он кивнул, смягчив взгляд. Я улыбнулась.       Когда мы чистили зубы перед сном, я не смеялась, но всё-таки пару раз усмехнулась.       — На этот раз ты не разразилась своим любимым хохотом, — заметил Перси, когда я стряхивала с рук воду.       — Ага, — наигранно гордо выпрямилась я перед ним. Усмехнувшись, парень похлопал меня по голове.       — Молодец, — тихо произнёс он. От его низкого голоса у меня по спине пробежались мурашки. Перси развернулся и зашагал к двери. Чувствуя жар в ушах, я поторопилась за ним. Боже, так нельзя.       В читальном зале Перси тут же растянулся на полу и закрыл глаза.       — Эй! А как же ночные разговоры? Правило номер три, помнишь? — напомнила я, садясь на пол около спальника.       — Мне показалось, мы наговорили сегодня на все три ночи, — сказал он с закрытыми глазами. — Я в жизни так много не разговаривал.       Я усмехнулась. На самом деле, мы действительно очень много разговаривали. Мы успели обсудить своих одноклассников, родственников, соседей. Перси был не знаком со своими соседями, кроме того мальчика, над которым издевались и которого он спас. Он рассказал мне о нём, и я узнала милого и прелестного девятилетнего мальчика по имени Нико.       Также Перси практически никого не знал в школе, только самых светлых и выделяющихся личностей. Меня он знал, потому что я всегда и везде крутилась, куда бы он ни пошёл. Не знала, как реагировать на такое заявление. Нигде я не крутилась. Просто присутствовала на многих (почти на всех) мероприятиях. И часто проводила время в коридорах, потому что там происходит много чего и грех для школьного фотографа не запечатлеть всё это. На эти мои слова Перси закатил глаза и согласился усталым «Да-да-да». Я почувствовала себя надоедливой, поэтому помолчала пару минут. Но на долго меня не хватило, и я снова заговорила.       Перси сказал, что ему всё равно на своих биологических родителей, как и на приёмных, и я слышала искренность в его голосе. И ни одной нотки грусти. Я решила, хорошо, что он не горевал по этому поводу. И не стала его жалеть.       У его матери проблемы с наркотиками и алкоголем, поэтому ей плевать на него с высокой колокольни, как и Перси на неё. Поэтому он никогда не говорил с ней. Отец хоть и живёт нормальной жизнью с женой и двумя сыновьями, не спешил наладить отношения с Перси, поэтому видеть его он тоже не горел желанием.       — А ты бы не хотел с ним поговорить? — спросила осторожно я.       — Нет, — сморщил нос Перси. — Я не знаю, что случилось у него с мамой, и почему он не стал брать надо мной опеку, но мне всё равно. Уже слишком поздно, чтобы чего-то хотеть или жалеть о чём-то.       Взгляд Перси в эти минуты был потерянным. Он не понимал, почему его отец решил так поступить, и ему бы хотелось узнать ответы, я была уверена. Хоть он не сказал этого, я прочитала это в его глазах. Ему просто хотелось узнать ответы, но он не собирался как-то восстанавливать общение и хотеть что-то изменить. Это точно.       — Спокойной ночи, — зевнул Перси.       — Спокойной ночи, — ответила я, застёгивая спальник.       Мне приснилась вьюга. Вокруг летели деревья и машины. Я стояла в летней одежде и ничего не могла разглядеть из-за снега, летевшего в мои глаза. Когда я попыталась шире открыть их, передо мной появилась машина. Она летела на меня. И сбила меня.       Я испуганно распахнула веки. Грудь часто вздымалась и опускалась, и я постаралась успокоить себя. Всё хорошо. Я здесь. Я в библиотеке. С Перси. Я повернула голову к нему. Он лежал на боку. Брови нахмурены, футболки под головой нет, а тело дрожало. Ахнув, я вскочила. Ему холодно. Ему очень холодно! Почему он мне ничего не говорил? Он отдал мне свой спальник, хотя каждую ночь ему было неимоверно холодно. Не могу поверить…       Внутри проснулась гигантская злость на саму себя, однако, что я могла сделать? Но всё-таки это был его спальник.       Пододвинувшись к Перси, я расстегнула спальник и накрыла им нас обоих как одеялом. Теперь мы были в полушаге друг от друга.       — Ты чего? — послышался голос Перси. Он не спал.       — Тебе холодно, — прошептала я.       — Нет.       — Ещё как. Я не могу спокойно спать, пока ты весь дрожишь. Почему ты мне не сказал?       — Мне не холодно, — сказал он, но спальник не убрал.       Мы молча лежали на спинах. Я теперь не могла уснуть от той мысли, что рядом со мной лежал Перси. От него веял холодом, поэтому температура в спальном мешке тут же упала.       Я пододвинулась к нему ближе, чтобы тепло от моего тела поскорее согрело его. Повернулась к нему и теперь смотрела на его профиль. Когда я так близко находилась к нему, я могла разглядеть его идеальный нос, немного пухлые губы и острую линию челюсти.       Перси было всё ещё холодно. От него веял такой холод, словно он только из улицы пришёл. Пододвинувшись к нему ближе, я прижалась телом к нему и положила голову ему на грудь.       — Мне уже звонить в полицию? — пошутил Перси. Я еле усмехнулась, потому что бабочки в животе устроили дискотеку, а сердце готово было застрять в горле.       — Мне просто холодно, — сказала я, чтобы он решил, что это он меня греет, а не я его. Он же не любил, когда его жалели.       Перси поднял руку и завёл мне за спину, приобняв. Он погладил меня по руке. Я надеялась, что Перси не слышал и не чувствовал, как с ума сходило моё сердце. Моё красное лицо он, может, и не видел, но бешеный стук в рёбра вполне мог ощутить. Моя голова лежала на его груди, его сердцебиение было ровным. Значит, я одна тут была настолько безнадёжной.       — Ты знаешь Люка? — спросила я.       — Твоего парня?       — Он не мой парень.       — Пока.       — Может быть. Так ты его знаешь?       — Это такой темнокожий высокий парень?       — Нет, это Чарли. Люк блондин, не такой накаченный, но всё равно сильный. Ещё у него есть заметный шрамик на брови.       — Он шумный?       Я хихикнула.       — Ну да, но не создаёт проблем. Он хороший.       Люк мог что-то выкрикнуть посередине урока, но обычно это были шутки или вопросы, и учителя никогда не злились на него за это. Он всегда вёл себя прилежно рядом со взрослыми, и моим родителям он тут же понравился, стоило ему зайти за порог. Люк иногда приходил к нам домой вместе с другими ребятами, разговаривал с папой и даже старался помочь маме. А ещё он любил играть с братиками. Точнее, пытался с ними поиграть. Бобби и Мэтью были теми ещё хитрыми малявками. Когда чужой человек хочет с ними поиграть, они тут же начинаются над ними издеваться (по-детски), словно проверяя. Люк ещё не прошёл проверку. Это потому, что он не готов что-то отвечать детям.       — Да, знаю. Мы с ним на алгебру ходим, — ответил Перси.       — И что ты о нём думаешь?       — Что я о нём думаю? — Я знала, что он вопросительно выгнул бровь.       — Ага.       — Какая разница, что я о нём думаю?       — Не знаю, просто интересно. — Я бы пожала плечами, если бы не лежала.       Перси помолчал, и я не знала, обдумывал ли он, что сказать о Люке или почему меня интересует его мнение. Я сама не знала, почему. Перси всегда смело говорил правду, когда дело касалось его собственного мнения, и мне хотелось бы узнать, что такой человек как он, у которого сложно добиться симпатии, думал о самом прекрасном парне на свете.       — Подожди, ты случайно не говоришь мне тем самым, мол, у тебя есть парень? — усмехнулся Перси. — Позволь напомнить, это ты ко мне пришла.       — Да нет же! — крикнула я, ударив его в грудь. — Сказала же просто интересно. И он не мой парень.       — Я уверен, все кроме вас двоих, считают вас парой.       — Заткнись!       Перси низко засмеялся.       — Ты когда-нибудь кого-то затыкала?       — Только тебя, — улыбнулась я.       — Это честь для меня, — усмехнулся он.       Обычно я вообще никогда не ругалась и никому не грубила. Все проблемы я решала мирно без ссор. С Перси я пару раз поссорилась, да, но я не грубила ему и не хотела намеренно обидеть его чувства.       — Люк не идиот и не придурок, каким мог бы быть, — произнёс Перси. Я цокнула, но всё равно улыбалась.       — Он милый, да?       — Откуда мне знать. Я с ним никогда не общался.       — Но со стороны же видно или хотя бы строиться первое впечатление, — не отступала я.       — Практически на всех людей мне всё равно. Только если я слишком часто вижу этого человека, у меня строится мнение о нём. Люка я не так часто вижу.       — Как так? — нахмурилась я. — Его знает каждый в школе. И все его любят. Как ты умудрился не знать его имени, и как умудряешься не часто его видеть.       — Потому что я не одна из его фанаток? — произнёс Перси, и я стукнула его. — Я не участвую в школьной жизни. Прихожу на уроки и сразу ухожу. Ни с кем не общаюсь, не задерживаюсь.       — Почему?       — Мне незачем.       — Но сейчас ты мой друг, и, может, ты будешь задерживаться на пару минут ради меня? — осторожно предложила я, страшась, что Перси скинет меня и уйдёт.       — Нет.       — Ну, пожалуйста.       — Нет.       — Я обещаю, я не буду заставлять тебя сидеть за нашим столом в кафетерии и не буду заставлять общаться с другими людьми.       — Ты выпросила номер и почту, а теперь заставляешь задерживаться в школе? — В голосе Перси не слышалось раздражения, но я всё равно напряглась.       — Я не заставляю, просто прошу.       — Что ж, я тебе отказываю.       Я обиженно выпятила губу. И это было не шутливо. Действительно было обидно, что Перси не хотел остаться в школе хотя бы на пять минут, чтобы поговорить со мной или пойти со мной в библиотеку, чтобы отдать книгу. Если раньше я не отказалась бы быть другом Перси, то сейчас я этого очень хочу.       Мы лежали в молчании несколько минут. Наверное, прошло уже двадцать минут, но я всё не могла уснуть. Мы даже не пожелали друг другу спокойной ночи. Да, мы сделали это раньше, но потом мы же проснулись и начали разговор. Грудь Перси вздымалась и опускалась, и дыхание вскоре выровнялось. Наверное, он уже спал. И, скорее всего, он уже согрелся, но мне не хотелось уходить. Даже если я обиделась, мне не хотелось, чтобы Перси убирал руку с моей спины. Рядом с ним мне было удобно и уютно. Несмотря на то, что я готова была сгореть от смущения, мне нравилось. И потом, вдруг ему снова станет холодно? Я не могла этого допустить.       Я продолжала дуться, когда Перси неожиданно протянул:       — Ладно-ладно, может быть, на минуты две я готов задержаться для тебя.       Я резко поднялась на локте и взглянула на парня, широко улыбаясь. Тот сонно смотрел на меня. Его сонные, приоткрытые глаза, усталая улыбка, выглядели очень по-домашнему, отчего мне захотелось потрепать его по голове и очень крепко обнять.       — О-о, Перси, — умиляясь, протянула я.       — Не больше двух минут, учти, — добавил он.       — Ой, и этого для начала хватает, — улыбнулась я, склонив голову.       — Для начала? — переспросил парень.       — Ага, — хихикнула я, положив голову обратно ему на грудь.       — Ты что-то задумала?       — Спокойной ночи, Перси, — продолжала улыбаться я, закрыв глаза.       Парень глубоко вздохнул, отчего моя голова высоко поднялась и опустилась.       — Спокойной ночи.       За два дня «диеты в библиотеке» моё тело успело похудеть, и теперь когда-то облегающие мои ноги джинсы стали немного свободными, особенно в области живота. Мне очень хотелось сменить одежду, потому что было крайне неудобно проводить два дня в облегающих джинсах и футболке.       — Сколько ты ещё разглядывать себя будешь? — Перси вошёл в туалет. Я стояла около зеркала и, подняв толстовку, встала боком и разглядывала свой живот. — Я хочу кушать и посмотреть телевизор.       — Выхожу-выхожу, — засмеялась я, выбегая за дверь.       Мы поднялись на третий этаж в комнату отдыха. Усевшись на диван и укрывшись спальником, я поедала батончик. Перси сидел с другой стороны и ел свой батончик, отказавшись от спальника. Днём в библиотеке было тепло, и сейчас я вполне могла поверить ему. Я положила ноги на колени парня, и тот видимо совершенно не возражал. Его рука покоилась на моей голени.       — А как у тебя дела с учителями? — спросила я, когда началась реклама.       — Мамой заделалась?       — Нет, просто интересно.       — У меня всё прекрасно, — хмыкнул Перси. — Учителя меня любят. Просто обожают. Особенно мистер Диккенс. Он меня просто боготворит. Уж не знаю за что.       — Может быть, — хихикнула, — он подозревает тебя в создании той открытки?       — Даже если и так, я ему нравился задолго до этого. Кажется, с самого начала, как я пришёл в эту школу. Жду не дождусь, когда я закончу её и смогу громко «пожелать ему удачи».       — Опять? — усмехнулась я.       — Да, но уже в лицо. — Перси ухмыльнулся. Во взгляде забегали бесята, отчего создавалось чувство, словно он любил хулиганить. В принципе, я не удивлюсь, если так оно и есть.       — А оценки как?       — Ты сейчас серьёзно?       — Я просто интересуюсь. Можешь у меня тоже что-нибудь спросить.       — Да и ежу понятно, что у тебя всё плохо, — усмехнулся Перси. — Двойки да тройки одни. Каждый учитель, наверное, всегда провожает тебя презрительным взглядом.       Я засмеялась. Однако на секунду всё же представила, каково быть той, кого не любят учителя и одноклассники. Не думаю, что смогла бы выдержать это.       — Да, а я уверена, что у тебя одни пятёрки по всем предметам, — улыбнулась я. — Особенно по химии.       Перси усмехнулся, посмотрев на меня. В глазах отразилась игривость. Он просунул руку под спальник и быстро надавил большим и средним пальцем мне по колену, отчего я вскрикнула и дёрнулась.       — Эй! — крикнула я, уставившись на улыбающегося парня. Перси снова сдавил мне колено. Я снова вскрикнула, выпрямившись. — Перестань! Щекотно!       Потянувшись к парню, я несколько раз ударила его по плечу. В какой-то миг Перси перехватил мою руку и поднёс свою к моему боку. И начал щекотать меня.       Захохотав, я свалилась с дивана и постаралась как можно быстрее отодвинуться от парня. Тот смеялся, пугая меня выпадами.       — Хватит! — У меня совсем сбилось дыхание, и мне было очень жарко. Я схватила теннисный мяч с пола и кинула его в Перси.       — Всё-всё, больше не буду. — Он поднял руки вверх. Протянув ко мне руки, Перси поманил меня пальцами. — Всё, иди сюда обратно.       — Не пойду! — крикнула я вместе со смехом. Я лежала на полу на локтях и следила за каждым движением парня.       Вдруг телевизор начал звучать громче. Начались главные новости. Перси потянулся за пультом, чтобы убавить громкость, но, взглянув на экран, резко остановился и нахмурился.       — Что? — спросила я, так как не могла хорошо разглядеть отсюда экран. Я занервничала и начала подниматься с пола. Посмотрев в экран, я изумлённо ахнула.       На экране показывали мою фотографию.       — Выпускницу школы Шермер, Аннабет Чейз, вещи которой находились в машине, так и не нашли. Реку обыскивали последние несколько дней. Учитывая состояние девушки и низкую температуру, власти боятся, что она не выжила. Поисковые отряды прочёсывают прилегающие к реке лесные массивы, но прошлым вечером поисковые работы приостановились из-за накрывшего местность снежного урагана. Люк Кастеллан остается в критическом состоянии в больнице святого Роджера.       Я не двинулась. Моё тело сковало, и я почувствовала, как подкашивались мои ноги. Перси встал с дивана и подошёл ко мне.       — Дыши, Аннабет, — произнёс он, ведя меня к дивану. — Дыши глубоко.       Воздух не проникал в лёгкие, грудь сдавило до боли. Я таращилась на экран, забыв, как дышать и двигаться. На экране появилась фотография Люка. Рядом с ней снова появилась моя. Телеведущая что-то произнесла и наши лица исчезли. Начался следующий сюжет, но я продолжала смотреть в экран, словно там до сих пор рассказывали обо мне. Обо мне…       Родители думали, что я мертва. Как и братья. Как и друзья. А Люк? Что с ним? Почему он в больнице? Он упал в реку? Как так вышло? Как остальные? Они в порядке?       — Аннабет, вдохни, — донёсся до меня голос Перси, повернув мою голову к нему. Он сидел передо мной и сосредоточенно смотрел на меня.       Мои глаза расширялись от испытываемого ужаса. Что с ними? Что случилось? Моя семья считала, что я погибла.       В ушах зазвенело, лёгкие сдавило, в горле стоял ком. Сердце слишком больно стучало о рёбра, принося невыносимую боль. Дышать было невозможно, моё тело отказывалось двигаться. Перси попытался поднять меня, но я сидела, словно парализованная. Перси резко встал и ушёл. Я опустила голову, пытаясь вдохнуть. Ничего не получалось.       Уши вдруг пронзила оглушающая трель, и я резко сложилась пополам. Звук приносил боль мозгам, раздаваясь по всей библиотеке и за её пределами. Мне казалось, у меня из ушей сейчас хлынет кровь. Голову сдавило, и я молилась, чтобы звук прекратился.       — Всё хорошо, — послышался голос возле моего уха. Перси вернулся.       Это в голове? В моей голове никогда так громко не звенело.       — Дыши глубже, — произнёс Перси, и я почувствовала руку у себя на спине. — Они идут.       Я не успела понять о чём он. В глазах потемнело, и звук начал стихать.