Friends will be friends

Friends will be friends ...Томительное ожидание наконец сменилось сладким запахом предвкушения. Ни разу не бывавший в России, Михаил ехал на Родину, эту далёкую, неизвестную ему страну с очень красивым языком. Он очень гордился свободным владением русского без акцента и при любой возможности пытался щеголять этим. Первые недели после приезда состояли, в основном, из встреч с родственниками и друзьями отца, ежедневных наставлений от дяди и переодически мельканий во дворце — к нему должны привыкнуть, его должны узнать. Предстояло поступать на службу: не служив ни дня, Михаил уже был генерал-майором, но твёрдо решил проситься обыкновенным поручиком в гвардию. Как это часто бывает с хорошо образованными и воспитанными в строгости молодыми людьми, душа просила праздника и увеселений. Сослуживцы тут же принялись раздавать ему советы: эти сегодня зовут на ужин, у этих литературный вечер, у этих увеселительные танцы. Но Михаил предпочёл отправиться к наиболее знакомым ему людям. Аркадий и Элен Суворовы — сын полководца и двоюродная сестра Мишеля несказанно обрадовались «английскому гостю». На него смотрели как на диковинную зверушку и то и дело представляли гостям: — А это мой кузен Майкл, он приехал из Англии. Да-да, всю жизнь прожил в Лондоне. Да, сын дипломата. Да, какое счастье, что для службы предпочёл Россию. Майкл, а скажи что-нибудь по-английски! Элен вечно норовила усадить его на какую-нибудь неудобную кушетку, приобнимала за плечи и звала исключительно «Майкл». Аркадий подливал британского вина и без остановки бормотал «how do you do?». Сам же Михаил был отчасти благодарен им за внимание — а они старались сделать для него наиболее привычную обстановку — и ждал, когда кончится формальная часть и начнётся настоящий праздник. Очевидцы расходились во мнениях, от «весело» до «лучший день в моей жизни». Внезапно раздался резкий неприятный звук, как будто чем-то тяжёлым зарядили в стену. Михаил поморщился. Человек, открывший дверь с ноги, был в компании двух пьяных актрис и сам, видимо, не очень трезвый. — Какие гости почтили нас вниманием! Да начнётся пир! «Да неужели, наконец-то» — разочарованно подумалось Воронцову. Он ожидал от себя другой реакции: его закрутит в этом вихре празднества, и на утро он не почувствует ни капли стыда от пережитого разврата... но на деле ему стал очень неприятен этот молодой человек, да и всем остальным, кроме разве что сестры с мужем. Стоило заскучавшему Михаилу раскрыть глаза, он увидел перед собой низенькую Элен и возвышавшегося новоприбывшего. И в правду, в людях нас больше всего раздражают те же качества, которыми мы обладаем сами. Воронцова в миг вывел из себя могучий рост незнакомца — лишь на пару сантиметров ниже его самого. — Милый Сашхен, Шурочка, позволь представить моего кузена графа Воронцова. Он только что прибыл из Лон... — Из Лондона? — перебил её обладатель тёмных с малой отдачей в рыжий кудрей и живых серых глаз. — Как звать его, из Лондона? Или по-нашему не изъясняется? По-лондонски? — Михаил. — Бенкендорф. Они пожали друг другу руки — чистая формальность — и поспешили удалиться в разные концы зала. Михаил ещё несколько часов слышал женский смех и вздохи из его угла, пока не уехал домой. В Бенкендорфе его раздражало всё: от роста — как же так, он всю жизнь гордился тем, что еле влезал в дверные проходы, а тут ещё один такой же — до его развратного легкомыслия. Александра же смешила скука и серьёзность лондонца — точно не сойдутся характерами, если даже не станут негласными врагами. Следующие недели и месяцы Михаил старательно избегал общества, где мог встретить мерзкого глупца Бенкендорфа. Увиделись они только в Астрахани в тысяча восемьсот третьем, и если в жизни Воронцов и жалел о чём-то, так только о первостепенном ошибочном мнении об Александре. Он также ехал служить на Кавказ, по иронии — в то же местечко, в тот же полк, в тот же отряд. И оказался храбрейшим и честнейшим из офицеров, с кем только был знаком Михаил Семёнович Воронцов. Их дружба продлилась более сорока лет и прервала её только смерть Александра Христофоровича Бенкендорфа.