Мила Рудик и Остров Мёртвых

      Мила пустым взглядом смотрела в окно. Внутри всё разрывалось от угрызений совести. Пусть Лютов и был её врагом, она понимала, что влезла в слишком личное, в то, что сокрыто от посторонних глаз, а она была более чем посторонним. Конечно, Лютов тоже сделал ей больно, начав так бессовестно вытаскивать её самые болезненные воспоминания, но то была лишь защитная реакция, боль на боль, как говорится. Ох, было ещё кое-что, что не давало Миле покоя — стыд. Ей было стыдно за себя, ведь тогда, на шестом курсе, на совет Гурия понять Лютова она ответила со скептицизмом, сказав, что его не нужно понимать, он просто злой и ничего более. Сейчас же было стыдно, ведь она, Мила, так ненавидящая, когда на кого-то вешают ярлыки, повесила огромнейший ярлык на Лютова. Мила прикрыла глаза, вспоминая вчерашнее занятие.

***

      Дверь с глухим стуком закрылась. Класс наполнила звенящая тишина. Молчание, давящее на нервы своей тяжестью, длилось около минуты, пока Белка не подлетела к Миле и не схватила ту за плечо.       — Мила! Эй, Мила?! Мила, что стряслось? — Векша отчаянно трясла подругу за плечо.       Мила не ответила, только тихо заплакала. Дала волю эмоциям, которые так неожиданно ворвались в её сердце. Она сильнее сжала ткань мантии, пытаясь унять дрожь. Боль, сочувствие, стыд и… разочарование — всё смешалось у неё внутри, создавая душераздирающий коктейль.       — Мила, да что случилось?! — воскликнул Ромка, резко разворачивая девушку к себе. На него посмотрели серые, полные слёз глаза его подруги. На миг Лапшин потерял дар речи — он никогда не видел слёз Милы. Ему доводилось успокаивать Белку, Анфису, Яну, но Милу — никогда. И теперь он терялся, не имея представления о том, что делать в данной ситуации. Поэтому Лапшин просто обнял её. Нежно, едва касаясь. Просто дружеские объятья, от которых становится легче. Мила обняла в ответ. Уткнулась носом ему в плечо, подавляя редкие всхлипы. Они сидели так, пока Мила не успокоилась, а мантия Лапшина промокла от слёз, пока ноги не затекли настолько, что не было сил их разогнуть.       — И всё же, что стряслось, Мил? — спросил Лапшин, отряхивая пыль со штанов. — Что он такого сделал, что у тебя едва не началась истерика?       — Просто порылся в моих воспоминаниях, — с печальной улыбкой ответила Мила.       — Он освоил телепатию?! — с едва скрываемым восхищением воскликнула Белка.       — И я тоже, — так, словно это что-то постыдное, ответила Рудик. — И, наверное, зря.       — Почему это?       — Профессор, помните, Вы говорили, что если хорошо сосредоточиться, можно попасть в подсознание человека. — Гурий согласно кивнул. — Можете быть рады, у меня получилось. Гурий, помнишь те слова, что ты сказал мне о Лютове на шестом курсе? Конечно, помнишь. Похоже, ты снова был прав.       — И что же ты там увидела? — заинтересованно спросил Ромка. — Как он проводит какой-то тёмный ритуал? Или как целуется с какой-то девчонкой?       — То, что позволено видеть только самым близким, — шёпотом, будто самой себе, а не кому-то. — Предотвращаю следующий вопрос: Лютов взбесился и влез ко мне в голову, вытянув на поверхность воспоминания о смерти Гарика. Я же из-за стыда и чувства вины за то, что вторглась в личное пространство Лютова, не сопротивлялась его манипуляциям, — выпалила Мила и покинула аудиторию.

***

      Холодный ноябрьский ветер этой ночью разгулялся на славу. Его завывания были слышны везде. Деревья громко скрипели, то и дело наклоняясь как можно ниже к земле от сильных порывов. В подобную погоду никто, даже волшебник или же матёрый экстремал не покинет свой дом. Никто, кроме одного парня, который в столь ужасную погоду решил посетить не менее ужасное место. В эту ветреную, безлунную, облачную ночь юноша посетил Тролинбургское кладбище. Он стоял недалеко от могилы Терраса Квита и внимательно смотрел на относительно свежий труп серой крысы. Он достал из-за пояса мантии старинный фолиант и стал быстро перелистывать страницы, пока не нашёл нужную. Юноша несколько раз перечитал написанное, а после направил руку, на среднем пальце которой располагался красивый перстень, на труп крысы и стал шептать какое-то заклинание. Вскоре перстень на его руке засиял смесью чёрного, синего и зелёного цветов, это же сияние вскоре укрыло труп крысы. Лапка грызуна слегка дёрнулась, вызвав у юного волшебника довольную улыбку.       — Спасибо, рыжая уродина, — холодный шёпот, совершенно неподходящий для благодарности, сорвался с уст парня. — Иди.       Грызун сорвался с места и засеменил к волшебнику. Тот ещё раз довольно хмыкнул и телепортировался к особняку Чёрная Кухня. Тихо открыв входную дверь, он направился к своей комнате.       — Нил, это ты? — встретил парня сонный голос Воронова, как только он вошёл в комнату.       — Нет, конь в пальто, — усмехнулся Нил.       — Где ты был посреди ночи? — проигнорировав сарказм друга, спросил Рем.       — Собирал кое-какие ингредиенты для Амальгамы, — солгал Лютов, про себя удивляясь внезапному любопытству Воронова.       — Ночью? — с нескрываемым скептицизмом.       — Некоторые ингредиенты теряют свои свойства, если их собирать днём, — закатил глаза Нил, словно отвечал на вопрос: «Сколько будет 2×2=4?»       — Ну ладно, — Воронов опустил голову на подушку и накрыл ту одеялом.       Убедившись, что сосед по комнате крепко спит, Лютов достал книгу из мантии и отлеветировал её в нишу в стене. Замаскировав хранилище, златодел и сам завалился спать, надеясь, что воспоминания, которые Рудик достала из его подсознания, не выльются в очередной кошмар. Они итак слишком часто ему снятся. Нет, он не боится их, но довольно сложно нормально выспаться, когда тебе снятся не самые радужные моменты твоего прошлого. А были ли у него эти радужные моменты?

***

      Мила сидела за столом, накручивая прядь на палец. Ромка что-то увлечённо рассказывал, иногда прерываясь из-за возмущений Белки о неправильности его поступка. Мила не могла точно сказать, о чём именно рассказывал Лапшин, ведь слушала его в пол уха. Она изредка кивала, слыша в голосе Ромки вопросительную интонацию.       Нужно извиниться.       Со вчерашнего дня Мила раздумывала над тем, как вести себя с Лютовым после случившегося. В итоге она решила, что стоит извиниться перед златоделом и постараться посмотреть на него с другой стороны. Может, он и в правду не такой уж и плохой?       Быстро опустошив стакан с томатным соком, Мила направилась в Думгрот, надеясь переговорить с Лютовым до занятий.

***

      Мстислав нервно стучал пальцами по столу. Велемир, будь ему неладно, мягко намекнул ему, что если он ничего не сделает с угрозой раскрытия существования мира По-Ту-Сторону, он созовёт Большие Сборы, дабы подыскать новую кандидатуру на пост Второго Владыки Триумвирата. Как же его это злило! Мстиславу ужасно хотелось придушить Велемира, использовать на нём какое-нибудь тёмное заклятие, но нельзя. Многолик не мог так рисковать, он ведь сфальсифицировал свою смерть, а внезапная кончина одного из Владык Триумвирата, главы Научной Палаты, могла пустить все его старания под откос.       — Жаль, что сейчас так мало некромантов, — прошептал Мстислав, проводя морщинистой рукой по бесчисленным фолиантам.       Да, некромант был бы отличным способом устранить Велемира, не навлекая на себя подозрений. Но единственный известный ему некромант умер два года назад, не без его помощи. Жаль, только зря.       Увы, некромантия, к его огромному разочарованию, была тем видом тёмной магии, которую он так и не освоил. Сейчас у него хватало сил и навыков дабы освоить её, но единственный источник, способный обучить азам этого тёмного искусства, написанный Некропулусом, исчез неизвестно куда. Многолик так и не понял, каким образом тот манускрипт мог исчезнуть из его хранилища. Возможно, в других обстоятельствах он бы попытался найти вора и вернуть книгу, но сейчас у него нет на это времени. Он и без некромантии невероятно силён.       — Займусь Велемиром позже. Сейчас главное Лютов и Остров Мёртвых.       Несносный мальчишка, напоминающий его в детстве, был второй проблемой Многолика. Пусть он и смог беспроблемно влезть Лютову в голову и спокойно всучить ему нужные мысли, сдвинуться с мёртвой точки так и не удалось. Упрямый малец отчаянно не хотел принимать его мысли за свои. С ним было сложнее, чем с Лапшиным. Пусть вечный сопровождающий Рудик первое время и отмахивался от навязанных им мыслей, что заставляло Многолика усомниться в своих способностях, он сломался к середине второй недели. Но Лютов и здесь отличился — он стал игнорировать мысли, подкинутые им. Уверенность мальчишки в том, что острова не существует, была непоколебима, что ужасно бесило Лукоя Многолика. Но он найдёт способ его подчинить, ведь лишь кровь Лютова способна открыть проход на Остров Мёртвых. Он просто не может позволить «Защитникам сырых и убогих» добраться до острова и найти Ту вещь. Не может и не позволит.

***

      У Милы так и не вышло встретиться с Лютовым до уроков, и на большом перерыве тоже, и после уроков. Нет, она пересекалась с ним постоянно, но у неё совершенно не получалось застать паршивого златодела одним. Возле него постоянно вертелся Воронов или же шайка златоделов, и не обязательно с их курса. Казалось, он специально прячется от неё среди членов своего факультета, зная, что она не заговорит с ним при всех.       Мила решила переговорить с ним завтра. Да, пятница отлично подходит для подобного разговора. Она извинится, утихомирит свою совесть и, возможно, добьётся того, чтобы они с Лютовым прекратили свою вражду и стали просто сокурсниками. Мила была не глупа, чтоб надеяться на то, что после всего, что с ними было, они могли бы стать друзьями, плюс ко всему, ей не очень-то и нравилась перспектива быть подругой Лютова, а вот стать знакомыми незнакомцами — отличный вариант.       Решив, что делать с проблемой «Лютов», Мила направилась на поиски друзей, которые куда-то ушли, пока она пыталась поймать Лютова.       На улице Милу ждал не очень приятный сюрприз — шёл дождь. Самое то, чтобы грустить. Вот смотришь на свинцовые тучи и холодные капли дождя, и теряешь всякое желание что-либо делать. Хочется сесть возле камина, закутаться в тёплый плед и весело болтать с друзьями, потягивая томатный сок. Было бы чудесно. Возможно, это она и сделает, когда придет в Львиный Зев.       Мила сотворила «Скорлупу» и помчалась по дороге к Львиному Зеву, злясь на себя за недальновидность — она была в осенних полусапожках, которые промокли насквозь из-за обилия луж.       — Чёрт, почему я не догадалась захватить калоши, — сетовала Мила, когда после попадания ногой в очередную лужу внутренности её ботинка превратились в болото, в котором — о чудо! — как ещё лягушки не завелись.       Злая, с насквозь промокшими ботинками, Мила влетела в Львиный Зев, громко хлопнув дверью. Ромка непонимающе уставился на подругу, отвлекаясь от игры в «Поймай зелёного человечка», в которую он снова играл против Фимки Бермана, скорее всего, на деньги.       — Что стряслось, Мил? — встревоженно спросил Лапшин, отмечая, что его подруга сейчас напоминает злобную фурию.       — Ничего, — раздражённо ответила Мила, выкручивая насквозь промокшие носки.       — Не извинилась? — словно прочитав мысли девушки, спросил Ромка.       Мила согласно кивнула и направилась в столовую, надеясь найти что-нибудь съестное. Кажется, она собиралась посидеть возле камина, закутавшись в плед, разговаривая с Ромкой и наслаждаясь любимым томатным соком? Наверное, она так и сделает.

***

      Лютов повёл плечами, подавляя желание обернуться в сторону Рудик, которая больше пяти минут пытается проделать дыру своим взглядом прямо в его спине. Он прекрасно понимал, почему рыжее безобразие своими серыми глазами прожигает в нём дыру. И от этого понимания становилось ещё хуже. Поэтому он целый день старался находиться в окружении других златоделов, понимая, что Рудик не позовёт его поговорить в присутствии других златоделов. Он не хотел с ней говорить. Выслушивать извинения и речи о том, как она его понимает, и как ей его жаль не было никакого желания. Он не хотел слышать эту никому не нужную жалость, видеть её в глазах. Она разрушала, делала слабее — ему так казалось.       Почувствовав, что Рудик перестала прожигать в нём дыру своим взглядом, Лютов повернул голову и увидел, как рыжая меченоска скрылась за поворотом, ведущим к выходу из Думгрота.       Между прочим, там дождь идёт. Не намокни, Рудик.       Распрощавшись с шестикурсниками-златоделами, Лютов последовал за Рудик. Девушка стояла на пороге и внимательно смотрела на дождь.       Неужели забыла, как создавать «Скорлупу»?       Лютов усмехнулся от подобного предположения. Конечно, он понимал, что Рудик, скорее всего, просто о чём-то задумалась. Спустя пару минут карбункул в её перстне сверкнул, и вокруг неё медленно стала появляться «Скорлупа». Лютов вышел из своего «укрытия» и направил морион на ботинки Рудик, чёрный камень в его перстне слегка сверкнул. Он использовал на ней безобидное заклинание, которое превращает предметы во что-то отдалённо напоминающее мочалку, по крайней мере своими впитывающим свойствами. Полезная вещь, когда практикуешься в водной магии. Детская забава, конечно, но что-то серьёзное он использовать не может, а насолить-то хочется.       Лютов ещё какое-то время наблюдал за Рудик, которая проклинала на чём свет стоит, вступая в очередную лужу. Было довольно забавно, особенно когда девушка начала клясти свою голову за то, что забыла прихватить калоши. Усмехнувшись эффекту, который возымела его шалость, Лютов телепортировался к Золотому глазу.       В его комнате в Золотом Глазе было на удивление тихо. По видимому, ребята сейчас были в столовой, что не могло не радовать. Он редко оставался в Золотом Глазе — ведь ему приходилось делить комнату ещё с тремя парнями, в то время как в Чёрной Кухне его единственным соседом был Рем, и то в последнее время он стал появляться там реже, проводя больше времени со своей девушкой.       Лютов открыл свою тумбочку и достал из потайного отсека несколько золотых тролей. Засунув их в карман, он телепортировался на центральную площадь Тролинбурга. Он направился в сторону небольшого проулка, на котором находилось множество магазинов, специализирующихся на магических животных: покупка, уход, лечение. Он вошёл в небольшую лавочку, которая специализировалась на продаже животных. Это было что-то на подобии приюта для животных, поэтому цены были почти в половину ниже, чем в других магазинах с подобным направлением в торговле.       Парень подошёл к продавцу — невысокому мужчине, лет тридцати на вид, с короткими каштановыми волосами, рубцом, который идёт от переносицы до левого уха и татуировкой, которая частично выглядывала из-под ворота рубашки. Мужчина поднял на Лютова свои болотные глаза и проговорил заученную фразу: — Что желаете?       Лютов обвёл взглядом помещение, надеясь найти нужный ему товар, и нашёл.       — Их всех, — он указал на пятёрку крыс, сидящих в клетке в дальнем углу лавки.       — Вы уверенны? — поинтересовался продавец, по видимому надеясь всучить Лютову что-то подороже.       — Абсолютно, — отмахнулся златодел и бросил на стойку один золотой троль. — Сдачи не надо.       Мужчина довольно улыбнулся и предоставил Лютову клетку с крысами. Накрыв грызунов тёмной тканью, он вышел на улицу и телепортировался на Тролинбургское кладбище, к могиле Терраса Квита. Скрывшись в тени деревьев, что окружали могилу, он достал книгу Некропулуса и взял одну из крыс. Стоило лапкам грызуна коснуться земли, как он попытался сбежать, но его остановил свет, вырвавшийся из мориона в перстне волшебника…       Лютов смотрел на прояснившееся небо с довольной полуулыбкой на губах. Он сидел на мантии, которая лежала прямиком на мокрой от недавнего дождя земле. Пальцы слегка подрагивали от перерасхода магии, тело ныло, но это было небольшой платой, ведь он наконец сделал это. Он освоил порабощение души!

***

      С самого утра у Лютова было отличное настроение. Вчера он освоил довольно сложное заклинание, что перекрыло все неприятности, что случались с ним в последнее время.       Когда хорошее настроение продержалось до обеденного перерыва, Лютов посмел предположить, что оно продержится до конца дня, но все его надежды рассыпались в пух и прах, когда в него влетело рыжее нечто, то бишь Рудик.

***

      Мила спешила на встречу с Ромкой и Белкой, когда столкнулась с кем-то. Подняв глаза, она встретилась со взглядом чёрных глаз. Лютов.       Да вы издеваетесь!       Мила, конечно, собиралась поговорить с Лютовым, но она не думала, что это случится так быстро, да ещё и без подготовки. Увидев, что златодел собирается что-то сказать, Мила быстро выпалила: — Нам нужно поговорить, Лютов, — и пока тот не сказал что-то против, затащила его в класс антропософии. К счастью, тот был открыт.       — Решила устроить свидание? А как же конфетно-букетный период? Или ты сразу к интересному? — Лютов усмехнулся, наблюдая, как щёки Рудик покрываются румянцем.       — Оставь свои шутки при себе, — успокоившись, проговорила Мила. — Я бы хотела извиниться за тот случай.       Как он и думал. Сейчас начнёт его жалеть, рассказывать о том, как она его понимает и бла-бла-бла.       — И ещё, прости за то…       — Мне всё равно, — прервал он девушку.       — Но…       — Рудик, что не понятно в фразе: «Мне всё равно»?       — Я только…       — Рудик, скажи своей совести, что мне не нужны твои извинения и катись к чёрту на куличики.       — Вообще-то я…       — Твою мать, Рудик, мне не нужны твоя чёртова жалость, твоё сраное понимание и херовы извинения, поэтому хватит лезть без мыла в…       По аудитории эхом разнёсся звук пощёчины. Лютов непонимающе коснулся горячей от удара щеки. Осознание пришло за доли секунды.       Она меня ударила!       — Ты… — злобный шёпот, больше похожий на шипение, сорвался с его губ. Любой бы испугался, но не она. Рудик смотрела прямо в его пылающие от ярости глаза.       — Слушай меня внимательно, — так же зло проговорила Мила. — Я извинялась, потому что была виновата! Я не собиралась тебя жалеть! И уж тем более я не собираюсь говорить, что я тебя понимаю! Потому что не понимаю! Вообще-то я хотела попытаться понять тебя! Знаешь, на шестом курсе Гурий сказал, что мне стоит попытаться понять тебя, что ты не такой, каким кажешься. И после того случая я решила попробовать. И знаешь, мои выводы были более чем верными, — она схватила Лютова за галстук и притянула к себе ближе, а после прошептала: — Ты просто мальчишка, который только то и делает, что жалеет себя, но при этом совершенно не пытается что-либо изменить. Знаешь, почему? Потому что тебе нравится так жить. Ты даже не пытаешься принять чужую помощь. Хотя, живи, как хочешь. Жалей себя, если тебе так это нравится. Но запомни, отныне тебя для меня тебя не существует. Ищи новую игрушку, на которую можно будет выплеснуть всю свою боль и желчь, а лучше захлебнись ею, — Мила отпустила его галстук и развернулась к выходу.       — Стоять! — Лютов схватил её за руку, которой она влепила ему оплеуху, и развернул к себе. — А ты права, Рудик. Нам и вправду стоит прекратить наше «общение», а то возле тебя парни мрут, мало ли, может, и я под раздачу попаду…       Бам.       — Вообще, удивительно, что Лапшин до сих пор жив. Остальные больше двух лет не протянули…       Бам. Бам. Бам.       — Как другие парни вообще с тобой общаются. Ты же неуязвимая Рудик! Вот только за эту неуязвимость жизнью платят другие. Интересно, когда очередное смертельное заклятие отрекошетит в Лапшина, Гурия, какого-то парня из Львиного Зева или же совершенно незнакомого тебе человека, который просто проходил мимо? Как ты вообще живёшь, Рудик? Смертельно опасная Рудик.       Всё. Прямо в сердце.       Мила смотрела Лютову прямо в глаза, и он видел, как от его слов они наполняются слезами, но он был уверен, что ни одна из этих слезинок не скатится с глаз. Не тут то было, Лютов.       Кап.       Солёная капля сорвалась с ресниц и скатилась по щеке, оставив после себя солёную дорожку. Рудик заплакала. При нём. Он всегда хотел увидеть её слёзы. Каждый раз, когда упоминали о Смелом, они наполняли её глаза, но так и не падали с глаз. И сейчас он их видел. Надавил на слишком больное. Настолько болезненное, что она не смогла сдержаться. И должно бы прийти удовлетворение, да вот только его нет. Вместо него — осознание. Всё и вправду кончено. Всё то, что они сказали друг другу, перешло всякие границы. Теперь они и вправду никто друг для друга. И от этого почему-то неприятно обоим.       Мила вздрогнула, когда дверь класса закрылась. Она упала на колени и прикрыла рот рукой. Лишь бы не закричать. Ведь всё, что он сказал — правда. Чистейшая правда, без единой соринки, без крохи лжи. Смертельно-опасная-Рудик. Прозвище как раз для неё.       Всё кончено. Он ведь тоже это почувствовал? Понял, что отныне они не враги, отныне они — никто. И этого не изменить.