Звезды Германии

Они были похожи, даже слишком. Не внешне, нет - характером. Обе гордые, своенравные, донельзя религиозные, единые в своей вере. Каталония и Бавария. Два одиночества, страстно желающих свободы. Немке суждено томиться в клетке вечно, в замок темницы второй уже вставлен и повернут ключ, осталось лишь открыть дверь. Они не пересекались раньше лично, хотя судьба давала столько возможностей. Девушки будто невольно избегали друг друга, а потому официальное знакомство все откладывалось, пока их не столкнула лбами обожаемая всеми стерва, имя которой звучало гордо и восхваляюще - Лига Чемпионов. Имя первого одиночества - Шарлотта Веберг. Будучи олицетворением Баварии, девушка, можно сказать, собирала в себе множество стереотипов, присущих баварцам. Нет, забудьте анекдоты, в них мало правды. Однако внешне она действительно напоминала этническую немку, чему раздражалась. Еще недавно ее длинные пшеничные волосы буквально тащились по земле, а сейчас являлись тенью былой красоты. Короткие до невозможности, они были едва длиннее плеч. Чуть поджатые губы, несколько хмурое личико, пожалуй, единственное, что отличало ее от немки - глаза. Ярко-зеленые, можно сказать, изумрудные - не голубые. Скорее отклонение от нормы, нежели особенность. В периоды самогложения она часто говорила о том, что все они, немцы, будто рождены из пробирки, уж больно похожи друг на друга. Бавария почти никогда не надевала брюк. Не потому, что не любила, ей в них просто не очень комфортно. Шарлотта была одной из тех немногих, кто любил носить национальный костюм в повседневной жизни. Она не видела в этом ничего странного. Монсеррат Карьедо - второе одиночество, Каталония. Вылитая испанка, как бы сильно того не отрицала. Смуглая, с темными волосами и выразительным взглядом. Прямая спина и чуть вздернутый подбородок придавали образу самоуверенности. Она обожала носить белые рубашки, к ним также добавлялись брюки или шорты. И редко, по праздникам, девушка надевала великолепные пышные платья. Ее зеленые глаза напоминали листву в июле своей яркостью. Они почти не походили друг на друга внешне, но что-то в них говорило, кричало - страна. Наверное, все те же глаза, как ничто другое отражающие опыт, а значит, и возраст. Они встретились в Баварии, два одиночества. И все случилось настолько прозаично, что даже удивило. Мюнхен, тринадцатый год. Не было ни народных гуляний, ни испанской корриды, вовсе запрещенной в Каталонии. Только Альянц Арена, любимые команды и футбол. Футбол, как пафосно кричали заголовки, лучших. Они встречались раньше, несомненно. Встречались, как и их команды. Бросали друг на друга мимолетные взгляды, кивали, но не общались. Здесь же их буквально столкнули друг с другом братья: Испания и Германия. Обе недолюбливали их, но ненависть в сердцах поутихла. Они просто устали. - Знакомься, дорогая, это - Шарлотта. Лотти, позволь представить тебе Монсеррат. Я уверен, что вам есть, о чем поговорить, - с улыбкой проговорил Антонио, придерживая сестру за локоть. - Я жду тебя на наших местах, - сухо сообщил Людвиг, кивнув испанцам. - То же самое могу сказать и я, - сказал Карьедо и отпустил Монсеррат. - Эй, чертов пруссак! – возмутилась было Веберг, но тут же осеклась, заметив изучающий с нотками превосходства взгляд Каталонии. - Добрый, хм... вечер, - задумчиво протянула она, не перестав разглядывать собеседницу, отчего та слегка смутилась. - А... вечер добрый, - пробормотала баварка. Бавария, глубоко вздохнув, занялась тем же, что и каталонка. Присматривалась, оценивала. - Я слышала, у вас запретили корриду. - Давно уже. - Год - это давно? - Я полагаю. - Ты рада? - Безумно. Терпеть это не могу. - А ты болеешь за сборную Испании? - С чего бы это? - Не знаю. Просто. - Никогда за собой не замечала. Для меня существуют только каталонские клубы, мне плевать на Испанию. Спокойный и безразличный тон каталонки не мог скрыть ее волнения и предвкушения перед матчем. Баварка своих чувств не скрывала, разве что постоянно косилась на волосы Карьедо. Та слегка улыбнулась. - Нравятся? - Они... красивые. Очень. - У тебя раньше тоже такие были. Зачем отстригла? - Неудобно. Вот как. Она, значит, тоже ее заметила. Да и как не заметить - редко встречаются молодые девушки с настолько длинными волосами. Шарлотта жалела о походе к парикмахеру. С тех пор в ней словно что-то изменилось, приближая облик к этнической немке. Разве что глаза все еще оставались зелеными. Даже родственники ее не узнали, разве что Саксония поприветствовал с небольшим разочарованием. Он еще не скоро сможет заплетать косы Лотте, а ведь это походило на традицию. Косы самого Саксонии были все такие же пшеничные, длинные и толстые. - Тебе раньше шло больше. Но и сейчас хорошо. - Dangschen... - Что? - Спасибо... Так на нее похоже - вставить посреди диалога фразу на баварском. Еще лучше - говорить только по-баварски, невзирая на знания собеседника. И не забыть спросить о самом важном... - Тоже любишь говорить на своем языке? - Это скорее диалект, чем язык, но... есть такое. - Понимаю. Сама часто могу забыться и вылить на Антони целую речь на каталанском. Благо, он понимает. - Как думаешь, какой будет итог? - Противостояния или матча? - Матча. - Сложно сказать. Барселона и по сей день является лучшей командой мира, а Бавария... стала сильнее, намного сильнее. Чем бы оно в итоге ни закончилось, это будет противостояние достойных. Пафосные речи были в духе стран. Они не верили, нет. Верят те, чьи команды барахтаются в самом низу, о которых мало кто слышал. Их команды явно не подходили под определение. Королевская Барселона и рвущаяся вперед Бавария. Ей надоело проигрывать в самом конце. - Удачи. Пожелание вышло вялым, но Веберг слишком зациклилась на игре, она этого и не заметила. Матч начался, хвала небесам. Команды, казалось, вяло выползли на поле. Шарлотту больше интересовали соперники. Месси все-таки в основе, но он же после травмы... Она пробиралась к своему месту, ощущая дрожь в теле, вперемешку с надеждами баварцев. Если они проиграют, то ее собственные чувства усилятся ими раз в десять. Германия бросил на нее мимолетный взгляд и тут же отвернулся к полю. Отрывок гимна, но даже этого короткого отрывка хватило, чтобы сердце девушки упало куда-то вниз, а лицо побледнело. - Ты там живая? - как бы на всякий случай поинтересовался брат. - Да... - пробормотала та, нервно сглатывая. Die Meister Die Besten Les Grandes Équipes The Champions! Короткие строчки, звучащие гордо и восхваляюще. Лотта ощутила, как на ее ладонь опустилась чья-то маленькая и мягкая. Фредерика Кроненберг. Вестфалия. Близнецы пришли поддержать ее, да и вообще посмотреть хороший футбол. Они хотели немецкий финал, ах, как им хотелось, чтобы «Уши» в любом случае ушли в Германию. Рейн в таком случае, несомненно, болел бы за «Баварию», а у его сестры и в мыслях не было изменять любимой «Боруссии». Разумеется, Дортмунд. Свисток, розыгрыш мяча, игра началась. Мяч застрял в луже, какая ирония. Совсем недавно в Мюнхене прошел дождь, растворяя в себе краски города, а также радостное настроение его жителей. Они надеялись. Два года без трофеев дали о себе знать, мюнхенцы хотели победы. С первых же минут на поле стало жарко, а что еще могли принести соперники, на данный момент относительно равные по силе? Все с напряжением следили за игрой, но голами ни одна из команд не радовала. Лотта поняла, что дрожит всем телом, а ее ладони замерзли. Странное состояние для страны, но она в отличие от Людвига полноценной страной никогда не была. К середине первого тайма все, впрочем, оживилось. Мюнхенцы разыграли несколько угловых. Прошло практически полчаса, а счет оставался неизменным. Еще один угловой. Веберг сжала ладони в кулаки, пытаясь остановить дрожь и хоть немного согреться. Потом все произошло как-то быстро и стремительно, но как и ожидалось от немцев. Несколько пасов, последний из них получил Мюллер, сильно пробивший головой. Мяч угодил в Вальдеса, и счет был открыт. Еще не до конца понимая случившегося, Бавария подскочила, задрав обе руки вверх. Осознание накатывало медленными приятными волнами, где-то в глубине сердца разливалась радость баварцев, подпитывая собственную. Когда этот бурлящий поток энергии взорвался в эйфорию, девушка громко заорала «Мюллер» вместе с остальными. Счастье, впрочем, чуть приуменьшила ситуация у собственных ворот, чудом не завершившаяся голом. Мяч с завидной частотой попадал в руки игроков «Барселоны». - Пенальти! – внезапно заорала Фредерика, судорожно тыча пальцем в судью. – Там был гребаный пенальти! Ведь был же, Генрих? - Впервые с тобой согласен, - нахмурился Рейн. Людвиг только поморщился, услышав, как ругается сестра, но предпочел промолчать. Первые две карточки, одну из которых получил Гомес. Еще один повис, а до столь важного финала еще целая игра впереди. Судья не стал ничего добавлять, и прозвучал свисток на перерыв. Краем уха Шарлотта услышала радостный возглас Генриха, все еще находясь в прострации. Самый младший из ее братьев, несомненно, где-то в глубине души завидовал мюнхенцам. Он тоже хотел, чтобы его команда попала хотя бы в полуфинал, а в идеале подняла над своей головой столь желанный трофей. Горячо поддерживаемый «Шальке», увы, сошел с дистанции сразу же после группового этапа. - Поздравляю, - впрочем, младший Кроненберг нашел в себе силы порадоваться за «Баварию». Он хлопнул сестру по плечу и ушел, должно быть, подышать свежим воздухом. Оставшиеся трое не покинули своих мест до начала второго тайма, практически не сменив позы. Время текло медленно, пожалуй, даже слишком медленно. Однако игра продолжилась, и уже на сорок девятой минуте Гомес завершил ситуацию голом, лишь укрепив надежды немцев в то, что хоть какое-то преимущество перед вторым матчем обозначится. - Там... там был офсайд? – на всякий случай уточнил вернувшийся до начала мелкий. Людвиг неопределенно качнул головой. - Какая разница? Главное, что его засчитали, - немного неуверенно передернула плечами Лотта, а после вскочила, распевая имя героя. Еще несколько опасных моментов, и мяч вновь залетел в ворота, превращая счет в удивляющий, против такого-то соперника. Рейн буркнул, что судье пора купить очки, однако гол засчитали. Вестфалия, напротив, считала, что все довольно-таки справедливо, напомнив про неназначенные пенальти. Сама Бавария предпочла не высказывать свои мысли, напряженно следя за игрой. Дрожь постепенно начала уходить, а ладони согрелись. Вновь напряжение, прерванное просьбой Мюллера о замене. Он так много бегал в течение всего матча, что попросту едва стоял на ногах. И лишь укрепил уважение к себе, забив на следующей же минуте. Счет превратился в разгромный, молчаливо подтверждая право первой немецкой команды на финал. Стадион буквально взорвался, счастье болельщиков не передавалось словами. Они были едины в тот момент, немцы. Еще недавно газеты кричали об объединении испанских болельщиков против соперника. Они просто не представляли себе того, что творилось на душе у немцев. Общее счастье, радость, где-то даже злорадство, месть за прошлый разгром. Один только Германия в привычной для себя манере не проявлял эмоций. Если бы это была игра сборных, он бы поддерживал команду, ругался несправедливому судейству. К командам первой Бундеслиги Людвиг не питал абсолютно никаких чувств, но в то же время симпатизировал Герте – клубу из Берлина, по итогам прошлого сезона скатившемуся во вторую Бундеслигу. Судья сегодня был невероятно щедр на карточки, но даже шесть висящих игроков не омрачали состояния болельщиков. Наконец прозвучал финальный свисток, и уже никто не сдерживал своих эмоций. Генрих продолжал бурчать про несправедливое судейство, Фредерика как-то странно пожимала плечами, Шарлотта только начала понимать, насколько близка путевка в финал, страна что-то сказал, но его слова потонули в общем гуле счастья. Радовался каждый, даже самый маленький ребенок. Чего нельзя было сказать об испанцах. Пробежавшись глазами по трибуне, Веберг с небольшим трудом смогла заметить две искомые фигуры, слившиеся с каталонскими болельщиками. Антонио подрастерял уверенности, Монсеррат шла бледная, должно быть, не до конца осознавая, что только что произошло. Трудно было поверить, что «Барселону» разгромили с преимуществом в четыре мяча. Пусть это и была «Бавария», но верилось с трудом. Наверное, если бы Лотте кто-нибудь сообщил об итогах игры, она бы сначала смерила его насмешливым взглядом. И лишь после с визгами помчалась бы праздновать. Сегодня весь настрой сбил дождь.