Ненадёжный рассказчик

      Пейзажи лимба можно было назвать однообразными, в лучшем случае. Серый, чёрный и грязно-белый составляли основную цветовую гамму ущелья, погружённого в вечны сумрак, а сырой и тяжёлый воздух оседал где-то на дне лёгких, делая подъём по узкой извилистой тропе удовольствием не самым приятным. Но в любом случае движение куда-то было для Гастона лучше перспективы оставаться там, на дне укрытом ещё более густым и влажным туманом и кажущимся отсюда местом ещё более унылым.       Голос часто оборачивался на своего спутника, передвигаясь плавно и легко, словно паря по воздуху быстро и без усилий, периодически останавливаясь, чтобы позволить себя нагнать. Соревноваться в выносливости со жнецом изначально было бы затеей бесполезной. Со времени начала их подъёма он не проронил ни слова.       ― Долго ещё будут продолжаться эти гляделки? ― не выдержав очередного долгого взгляда, выпалил Гастон. Ущелье давило на Гастона и даже туман оседал на плечи свинцовым грузом, словно желая вернуть его назад, на самое дно. ― Что ещё ты хочешь узнать?       ― На самом деле много чего, ― ответил Голос. Его лёгкая фигура слетела с тропы и, паря над пропастью, переместилась поближе к мужчине.       ― Неужели у такого как ты в арсенале есть только расспросы? Как же какой-нибудь всезнающий древний свиток, пряжа или перо с весами? ― на мгновение Гастона прервал волчий вой, на удивление глухо отскочивший от скал.       ― Мы пропускаем зрелище весьма драматичное, ― с какой-то печальной улыбкой сказал Голос. ― Однако, возвращаясь к твоим вопросам, подобные средства у меня есть, но инструменты это весьма устаревшие, особенно для такого случая как ты.       ― Лестно слышать, ― не сдержал самодовольной улыбки Гастон. ― Но всё же допрос ты планируешь продолжать.       ― Именно. И знаешь, на данный момент мне более всего интересно твоё отношение к окружающим. Такое пренебрежение и страх перед толпой редкое сочетание для характера законченного эгоцентрика...       ― Я никого не боюсь, ― перебил Гастон своего собеседника.       ― Ну, конечно, ― Голос ухмылялся, мерзко обнажая бледные дёсны и острые зубы. ― А знаешь, что, к чёрту, я рискну и предположу, что женщин ты опасаешься даже больше чем мужчин.       Гастон пару лишних мгновений потратил на то, чтобы осознать услышанное. В какой-то момент ему даже показалось, что Голос шутит, просто пытается вывести его из себя хохмы ради. Ведь смотреть на чужой беспомощный гнев – это весело.       ― Серьёзно? ― спросил он, приподнимая брови. ― Женщина, конечно, зверь дикий, но далеко не всегда на столько, чтобы их бояться. Откуда такой вывод?       ― У меня свои источники, но, как я и говорил, они довольно устаревший инструмент. ― Голос вновь вернулся на тропу, плавно паря перед Гастоном и тихо шурша полами мантии по камням. ― Раз уж так сложилось, что мы пришли к этой теме, не мог бы ты развить свою мысль относительно женщин?       У Гастона в запасе всегда было множество едких комментариев и шуточек на любую тему, особенно о «страстной любви» к литературе и романтически-возвышенным вздохам, щебетаниям о вечной и прекрасной любви и прочей подобной гадости. Однако, шутки шутками, но серьёзно он о подобном никогда не говорил и даже думал.       ― Знаешь, в основном они ужасно предсказуемые и если провести в их компании слишком много времени, то они становятся до смерти скучными. А когда понимают, что перестали быть интересны, то ещё и назойливыми. Искренне верят в то, что способны тебя увлечь какой-нибудь ерундой, которая тебе не интересна, а то и вовсе в то, что кого-то можно переделать. «Исцелить» от недостатков, если хочешь. По своей природе большинство женщин удивительно наивные существа. Мечтательные. Даже те, что кажутся с первого взгляда умными и начитанными. Но и в этих случаях ухитряются очаровывать своей глупостью. Они как маленькие дети за которыми всегда нужно присматривать и заботиться. Дети которые очень любят мнить себя взрослыми и самостоятельными, но слишком зависимы от всего что их окружает, а потому не в состоянии что-либо изменить. Есть, правда, исключения, но уж слишком они редкие.       В основной своей массе они ни на что не способны кроме вечных жалоб. Говорят о том, как им скучно и тесно в том месте, где они сейчас находятся, но не уходят и не пытаются ничего изменить, потому что для этого и от комфорта придётся отказаться. Говорят о том, что их никто не понимает и хорошей компании днём с огнём не сыщешь, а в итоге сами отталкивают всех, кто с ними пытается общаться, потому что уже создали в своей голове образ идеального собеседника и разочаровались не найдя его в реальности. Говорят, что мечтают о путешествиях, но продолжают сидеть в ненавистном им «городке» и с несчастным видом жаловаться на скуку.       ― Звучит так, словно ты говоришь о ком-то конкретном, ― заметил Голос.       ― Возможно, ― ответил Гастон после недолгого молчания. В конце концов, на место большинства его чувств к этой особе пришла жгучая обида, сильная на столько, что молчать о ней было уже просто невыносимо.