Гордость капитана Кучики

Вечером они не поговорили – Рукия отправили со срочной миссией на грунт, где Куросаки Ичиго натворил каких-то дел. Она даже не успела забежать домой, от Ямамото-сотайчо сразу отправилась в Каракуру. Оставшись в одиночестве, Бьякуя занялся привычным и любимым делом – он стал думать. Он понимал, что той ночью, не сдерживаемый больше расчетом, сделал то, что давно хотел – забрал Рукию к себе и не отпускал. Но что ему делать теперь? Сказать, что это было недоразумение и по-прежнему держаться от нее подальше? Или просто ничего не говорить? Или никуда больше ее не отпускать? К тому же, он не знал, что сама Рукия думает обо всем этом. Утром она выглядела смущенной и напуганной, но не более. Не похоже, чтобы он был ей отвратителен. К вечеру третьего дня раздумий храбрый капитан 6 отряда готов был сам бежать в Каракуру, искать там Рукию и прояснять, наконец, ситуацию. Или просто утащить ее от несносного Куросаки, запереть в поместье под домашним арестом и кормить сладостями, пока она не согласится… И тут Бьякуя снова заходил в тупик. Нет, он представлял, чтобы хотел сделать с Рукией, но что дальше? В конце концов, решив не морочить себе голову и послав «что дальше» подальше, он просто стал ждать ее возвращения. За все это время он понял только то, что давно перестал называть Рукию сестрой. Рукия, в свою очередь, много думала о странном поведении брата. Ичиго ругался и грозился выгнать ее из шкафа, если она не перестанет ворочаться по ночам. Но как тут не ворочаться, если она так явственно помнит жар, исходящий от его тела, его изучающий, странный взгляд, влажную прядь волос, упавшую на глаза… Кажется, впервые она хотела, чтобы миссия на грунте поскорее закончилась, хотя и понятия не имела, что будет потом. Когда ворота Сейнкамона открылись, первое, что она увидела – гинпаку, развевающийся на ветру. Брат ждал ее возвращения? — Пойдем, — он даже не повернулся. Она послушно следовала за Бьякуей, не понимая, что происходит и вдруг оказалась в какой-то подворотне. — Как прошла миссия? – тон, как будто они беседуют за чашкой чая. — Все прошло хорошо, брат. – Разве он не мог просто подождать ее возвращения в поместье? — Как поживает Куросаки Ичиго? — Хорошо, брат. Бьякуя чувствовал себя бревном. Почему бы просто не спросить у нее прямо? Они стояли довольно долго, пока он не решился. Ничьей реяцу поблизости не было, сюда вообще редко кто-либо заходил, поэтому барьер Бьякуя ставить не стал, просто прижал ее к стене, закрывая от всего мира, приподнял за подбородок и наклонился, обжигая губы своим дыханием. Она же, кажется, вообще перестала дышать. Он целовал ее долго, сначала нежно, потом перестал себя контролировать. С трудом оторвавшись от мягких губ, отодвинулся, тяжело дыша. — Тебе… Не было противно? Рукия, и так не слишком хорошо соображавшая после неожиданного поцелуя, окончательно впала в ступор. Противно? Ее только что впервые поцеловали, поцеловал тот, кто дороже ее собственной жизни, а тут такой вопрос. Секунду подумав, она решила, что стоит его отучать от глупостей и сделала задумчивое лицо. — Это было щекотно. И мокро. — И ты больше ничего не почувствовала?! – ледяная маска на лице Бьякуи превратилась в гримасу недоумения. — Ну, разве что еще совсем капельку неописуемого счастья, — и она подняла на него смеющиеся глаза. Лейтенант Мацумото в очередной раз ущипнула себя за руку. Нет, определенно, ей не почудилось. И саке тут тоже не при чем, она сегодня делала квартальный отчет и трезва как стеклышко. Капитан 6 отряда Кучики Бьякуя целовался с кем-то в самой глухой подворотне Сейретея. Рангику задумалась. Если она узнает, кто та таинственная девушка, которую невозможно разглядеть за капитаном, то у нее выйдет сенсационный материал для «Сейретейского вестника». Хисаги хватит ума его разместить… Конечно, редакцию потом, скорее всего, похоронят в вихре лезвий, и будет жаль… В любом случае, надо узнать, кто же эта счастливица. Мацумомто улыбнулась и ушла в шунпо, потому что встречаться лицом к лицу с разъяренным Кучики Бьякуей не стоило даже красивой женщине.