***
Полностью отдаться песням и танцам не давала гудящая в голове мысль: нужно извиниться перед Владыкой, не следовало мне идти на поводу у эмоций. Из-за своих опрометчивых действий и следующих за ними ошибок я падаю все ниже и ниже в глазах Трандуила. Весь вечер посматривала в его сторону, отмечая, что Повелитель был в хорошем расположении духа: с улыбкой отказывал в танцах, но охотно поддерживал беседу с любым желающим. Естественная красота его сегодня казалось недосягаемой: по обыкновению, голову величала корона с золотыми веточками и листьями; парадный костюм его был серого цвета с серебряным отливом. Главным украшением была благородная улыбка, не сходившая с идеальных губ. Набравшись смелости и пройдя сквозь пирующий народ, я направилась к нему. Вот бы не оправдываться, не придумывать ложные объяснения моего «неподобающего поведения»; ибо я сказала то, что мне действительно хотелось сказать. Поклон, не смею поднять головы. Готова простоять так целую вечность, лишь бы не видеть разочарованного и равнодушного взгляда Трандуила. Выдох. – Я … – Удивительное сходство, не правда ли? – не давая договорить и хватая меня за плечо, Лалис притянула к себе. – Сегодня мы так удачно подобрали себе наряды! Дополняем друг друга, как огонь и вода. А в этом есть какая-то … драма! Вы не находите, Владыка? Девушка в одной руки держала кубок вина; прядь из собранных в прическу волос выбилась и теперь падала на лицо, что придавала ее образу еще большую откровенность. С ухмылкой на губах она ждала ответа и пристально смотрела на Повелителя. Сверкнув глазами и хитро улыбнувшись, Владыка начал было говорить, как … – Трандуил, нам нужно еще раз обсудить детали сделки, - отвлек его Торин Дубощит. Раздосадованная тем, что так и не удалось услышать ответа Короля, я не заметила, как Лалис потащила меня дальше от шумящей толпы. Оскорблённая такой дерзостью, я одернула ее руки и отошла на несколько шагов в сторону. – Можешь начинать меня благодарить, я спасла твою гордость, – выпрямившись и сделав шаг мне навстречу, начала Лалис. – Если ты полагаешь, что таким способом сможешь расположить его к себе, то я тебе вот как скажу: ты сильно заблуждаешься! Девушка слегка пошатывалась, наверное, сказывалось выпитое вино. Что это? Забота? Сострадание? Жалость? – Не пойму, о чем ты толкуешь? – задала я ей встречный вопрос. – Мне не нужны твои советы! Нервный смешок. Честное слово, будь моя воля, я бы стерла эту самодовольную ухмылку с ее лица. – Ладно … Поступай как знаешь. Но, не думай, что я буду тихо стоять в стороне, я тоже нуждаюсь в Нем.***
Распахнув глаза, я стала жадно глотать воздух, который все больше разжигал пламя, бушевавшее в моей груди. Сердце бешено стучало и врезалось в ребра, доставляя боль. Но это было ничто по сравнению с тем, как страдает моя израненная душа. Взгляд ее – похоть, движения – страсть, слова – яд: отравили мое тело и рассудок. Лалис своими речами и действиями рушила мое идеальное представление о жизни. И все оказалось напрасным – изнурительная внутренняя борьба, долгие старания сохранить душу в чистоте и силой воли подавить желание. Миг, и воля разума склонилась перед волей плоти. Воспаленное сознание вырисовывало непристойные фантазии: сильные руки короля на талии, жаркие настойчивые поцелуи на устах и … Вскочив с постели, я подбежала к зеркалу и, увидев свое отражение, отпрянула. От застенчивого и невинного взгляда не осталось и следа. На меня смотрели затуманенные страстью глаза той, которую так сильно презирала. На мгновение показалось, что по ту сторону была вовсе не я, а Лалис, вновь смеющаяся надо мной. Надевая легкую накидку поверх ночной сорочки, я выбежала из комнаты. Мчась через лабиринты переходов и коридоров, в голове издевательски гудела мысль: Лалис поглощает мое сознание, занимает мое место и управляет сейчас моим телом. Благоразумие и скромность все больше и больше проигрывали потаённым и грязным желаниям. Вбегая в покои Владыки, я окончательно подавила голос разума, кричащий «Прочь отсюда, беги!». Беги от него, сохрани последние жалкие остатки гордости. Представши перед ним со сбившимся дыханием и разметавшимися по плечам от быстрого бега локонами, я впервые не чувствовала детского смущения и раболепства. Трандуил, стоявший в пол-оборота, казалось, был совершенно не удивлен моим внезапным появлением. Взгляд мой блуждал то по спокойному лицу с идеально-отточенными чертами, то по стройной фигуре с вырисовывающимися мускулами, скрытыми под ночными одеяниями. Точно вихрь, ворвалась в ту часть жизни Повелителя, которая была недоступна и скрыта ото всех. Не в силах и дальше сдерживать свой порыв, стремительным шагом сокращала расстояние, царившее между нами, не только в этих стенах, но и в наших головах. Быть так близко и смотреть прямо, не отводя глаз: еще вчера – непозволительная дерзость. – Я думал, что ты никогда не решишься на этот шаг, – с легкой полуулыбкой проговорил король, попутно очерчивая мои скулы длинными пальцами. Руки взлетели и обвили его шею; я ощутила сильные ладони, сжавшиеся за спиной и притягивающие мое тело. Наклонив голову, он искал губами мои губы и жадно впивался в них. Тело, словно воск, таяло от его настойчивых и слегка грубоватых прикосновений. Чувства, томившиеся долгие годы глубоко внутри меня, вырывались наружу. Почему Трандуил не оттолкнул меня? Почему позволяет смелые прикосновения и поцелуи? Вся его «игра» со мной имела конечный результат, которым он с лихвой наслаждается в настоящие минуты? … Пусть. Я буду сожалеть об этом завтра, через год или сотню лет; но сейчас позвольте и мне получить свою порцию счастья, Aran. Неумелые руки беспорядочно скользили по широким плечам, крепкой груди и торсу, боясь пропустить хоть дюйм его тела. Отстранившись, Трандуил оценивающе оглядел меня: раскрасневшиеся щеки, спутанные волосы и сбившееся дыхание. Доволен. Я вижу, читаю это в его затуманенных глазах. Пальцы его вырисовывают на моем теле замысловатые узоры: невесомо касаясь выступающих ключиц; поглаживая и легонько сжимая грудь, не отрывая взгляда от глаз, наполнявшихся сладкой истомой. Трандуил спустил с моих плеч ночную сорочку и обнажил тело. Инстинктивно пытаюсь прикрыться, но Владыка перехватил руки, стремительно опустив голову, и стал покрывать мою шею и губы обжигающими поцелуями. Время хлынуло потоком и захлестнуло нас обоих, оставляя лишь глубину неведомого доныне измерения, более подлинного, чем подлинная жизнь. Донес ли он меня до постели на руках, или же мы шли вместе? Это уже не имело значение, главное, что мы оба лежим в объятиях друг друга: я ощущаю ладонями его тело и его ладони на своей коже. Сумасшедший вихрь налетевших на меня чувств начал замедляться и внезапно стих. Страсть уступила место страху, а потом и мучительному стыду, как только я осознала, что лежу в объятиях Трандуила, сорочка стянута и оголяла грудь, и тело с готовностью представлено к его обозрению и ласкам. На мгновение прикрыв глаза, я сдержала подступающие слезы: – Нет, подождите, - прошептала я, легко отталкивая его, - Прошу, подождите. Не сейчас... Трандуил застыл и, всматриваясь мне в глаза, слегка осипшим голосом проговорил: – Анариэль, ты – не она, – гладит румяные щекам, заставляя меня прильнуть к его теплой ладони и вдыхать аромат его кожи. – Отдайся своим чувствам… и мне. Коварный, чарующий голос снова заставляет меня окунуться в бездну чувств и желаний; Владыка не приказывает, нет… просит? Возможно, он, также, как и я, долгие годы ждал этой минуты, но отвергал и попусту не позволял себе видеть во мне женщину. Увидев полыхавшее пламя в глазах, я подалась вперед и легко поцеловала, почти невесомо, уже не пытаясь вырваться из его рук. Большего ему и не требовалось. Прикосновения становились все более настойчивыми, все более откровенными; головокружительное возбуждение растекалось по всему телу. Осмелившись на встречные порывы, я целовала его шею, тонкие пальцы изучали крепкую грудь и торс, местами слегка царапая, чтобы убедить себя в явственности происходящего: от таких касаний на благородной бледной коже Владыки оставались красноватые полосы. Над самым ухом прозвучал шумный выдох; все-таки, Трандуил – Владыка Лесного Королевства – возвышается над всеми и демонстрирует свое превосходство и силу во всем. Жар внутри тела изводил меня; внизу живота что-то тянуло, требовало выйти наружу. Хотелось плакать и просить Трандуила помочь, сделать что-то с «этим»; только ему под силу избавить меня от будоражащего желания. Шепча мне что-то и невесомо касаясь губами по распалённой коже, он удобнее расположился между покорно расставленных ног. Резкий толчок и вскрик. Глаза защипали от подступивших слез. Чисто физически я была совершенно не готова к происходящему и острой боли. «Потерпи немного» - просьба, не свойственная властному и своенравному королю. Поцеловав меня в лоб, он продолжил движения, с каждым разом ускоряя темп. Наверняка, ему тоже хотелось быстрее достигнуть желаемого удовольствия и забыть о сегодняшней ночи, о его слабости. Оплетая его руками и ногами, я пыталась подстроиться под его ритм; на смену боли приходило тягучее наслаждение, растекавшееся по всему телу. Грудью ощущала его грудь, его дыхание, его бешеное сердцебиение. Я зарылась лицом в плечо Владыки, прильнула щекой к его нежной щеке и отдалась сводящему с ума отчаянному порыву. Трандуил, немного отпрянув от меня, открылся для созерцания его идеального тела с едва заметной испариной, отметинами от моих неумелых прикосновений; некогда яркие малахитовые глаза сейчас стали темнее. В моем же взгляде читалась немая мольба закончить это ночное безумие. В голове оставалась только одна мысль – отдать ему все, всю себя, это важнее самой жизни. Уловив мое настроение, Владыка прильнул к уже опухшим губам, высасывая остатки жизненной энергии; каждый новый толчок становился резче и глубже, знаменуя близкий конец нашего единства. Ослепительная вспышка; на миг я очутилась внутри солнца – так ярко, что, казалось, я слепну, и так жгуче, словно каждую мгновение я пылаю. Он был моей самой сокровенной фантазией, превратившейся в реальность. Я мечтала об этом, о нём, овладевающим мной так, словно не было на земле такой силы, которая смогла бы это предотвратить. Трандуил, издав грудной гортанный стон, рухнул обессилено рядом со мной; от учащенного дыхания грудь часто вздымалась; мышцы еще были напряжены; слегка приоткрытый рот манил поцеловать его еще раз … еще последний раз. Но глаза предательски закрывались, и сон затягивал в свое царство.