***
По шагам этого человека нельзя было сказать, молодой он или старый, Тоф вообще не могла сказать о нем ничего. Он казался бесплотной тенью, кем-то эфемерным, несуществующим, кем-то вместе с тем обязательным и необходимым. Он шагал едва слышно и говорил мягко, но Тоф чувствовала в нем силу, чудовищную мощь, которую, впрочем, он не спешил использовать без надобности. Тоф подслушивала разговоры, пока они шли сквозь лагерь-поселение, шагала босиком так, что многие наверняка оглядывались на нее удивленно. Натянутый словно струна Лу шел следом, и от его шагов так и веяло напряжением и грозным предупреждением. Тоф не могла понять, как далеко от них неприступная стена города, потому что текущие по земле вибрации от подобного количества сливались в бушующую реку и заливали ее разум подобно недавнему дождю. Ей стоило бы потренироваться, если она хочет использовать эту способность в будущем, однако сама мысль о тренировках возрождала тревожащие внутренности воспоминания о брате. Они пришли на холм, покрытый сочной, щиплющей пятки травой, и остановились. Человек замер безмолвно, Лу потоптался на месте и уселся на землю, а Тоф замерла, ощущая внизу множество людей. Под стенами Ба Синг Се и в самом деле шла война, вот только они находились снаружи, а не внутри. Тоф выдохнула, топнула ногой и мотнула головой, подставляя лицо теплому, шелестящему в волосах ветру. Никто не нарушал спокойного молчания. Тихо шелестел в траве ветер, отдаленно слышались голоса и лязг оружия, а совсем рядом – тихое дыхание незнакомых людей, вдруг показавшихся Тоф чрезвычайно важными. Ветер трепал волосы, нес с собой прохладу и ощущение дождя, закрадывался под одежду и вызывал на коже табуны колючих мурашек. Тоф тихо фыркнула, вдруг почувствовав себя очень маленькой перед всем этим миром, перекатилась с пятки на носок и закинула руки за голову. - Вы ведь из народа Огня? – спросила она, едва нарушая тишину своим шелестящим голосом. Лу хохотнул, а его отец не ответил ничего, даже не дернулся, так и продолжил стоять, вглядываясь куда-то наверняка за стену Ба Синг Се. Тоф шаркнула ногой, растрепала собственные волосы и вздохнула, почуяв вдруг запах железа. - Я не люблю войну, – Тоф неловко покачнулась и ухватилась пальцами за широкий рукав стоящего рядом с ней человека. - Мало кто любит ее на самом деле, – хмыкнул человек, – все только делают вид. - Те, кто любят войну, не умирают, – продолжила Тоф, делая шаг ближе к нему, – за них гибнет кто-то другой. Тишина налетела порывом ветра, вплелась в волосы, и Тоф почувствовала, что вместе с ней на макушку опускается ладонь. Рука отца Лу казалась огромной, пальцами он задевал лоб и уши, и Тоф вздрагивала, ощущая покрывающие их мозоли. Лу за их спинами откинулся на траву, должно быть теперь устремив взор в небо, с громким звуком сорвал травинку и выдохнул со свистом. - Рассуждаешь как взрослая, – фыркнул он, пиная носком сапога муравейник. - Я и есть взрослая, – Тоф ответила чересчур резко, взбрыкнула и потянула на себя рукав молчаливого человека, – мне восемь. Лу расхохотался, а его отец тихо усмехнулся. Тоф надула губы, не отпуская сжатую в пальцах ткань, и топнула пяткой так, что ровно под копчиком Лу появился и исчез довольно острый маленький камешек. Лу взвыл и подскочил на ноги, рванулся к Тоф и остановился, замер, словно уставившись куда-то перед собой. Расхохотавшаяся было Тоф замолчала, подняла лицо к небу и опустила уставшие веки. Темнота перед глазами будто колыхалась, жила собственной жизнью и переливалась неразличимыми цветами. Она могла быть даже красивой, если присмотреться, но Тоф никогда не присматривалась и погружалась в ее недра все глубже. Тоф казалось, что шелест ветра, гомон переговоров и звон оружейной стали сливаются в тихую песню, песню войны и скорби, и где-то на горизонте звучит гром приближающихся битв. Замысловатая мелодия смешивалась с ветром, переплеталась с дыханием и пускалась в пляс сквозь народы и нации, не замечая различий и оседая на теплой, влажной после дождя земле. - Какого цвета небо? Вопрос сорвался с губ сам собой, повис в воздухе и рассыпался крохотными, едва различимыми песчинками. Тоф вздрогнула, когда человек перехватил ее ладонь, ощутила охватывающее ее жаркое тепло и хохотнула, когда Лу ухватил ее за вторую руку. - Небо затянуто тонкими облаками, – заговорил человек, – словно белоснежное кружево на глади спокойного озера. - А над Ба Синг Се стоит радуга, – добавил Лу. - Радуга! – выдохнула Тоф восторженно. – Большая? - Большая, – подтвердил Лу, – от одного конца стены до другого.***
Его звали Айро, и он был генералом и, возможно, принцем, потому что многие звали его Ваше Высочество. Он отдавал приказы спокойно, хладнокровно рассчитывал каждый последующий шаг и почти успешно делал вид, что ему все равно. Тоф знала, что нет, потому что чувствовала биение его сердца сквозь кожу, напряжение, охватившее мышцы, и дрожащие в голосе нотки. Он отдавал приказы и сам подчинялся им, но едва ли его в самом деле интересовала война и злополучная осада Ба Синг Се. Он позволил Тоф остаться в лагере ненадолго, пока не устаканится погода, и не пройдут бесконечные весенние дожди. Тоф не могла сказать, хочется ли ей вернуться домой, как не могла сказать и хочется ли ей остаться здесь. Она вслушивалась в бесконечные переговоры солдат, ощущала нависающую громаду стены неподалеку и думала гораздо больше, чем когда-либо. Ее, конечно, не выпускали из шатра Лу, так что Тоф не оставалось ничего, кроме как сидеть и слушать. А слушать Тоф умела с детства. Людей охватывал азарт оттого, что перед ними кажущаяся неприступной преграда и единственный шанс ее преодолеть. Никто из них не думал о том, что убивает людей, никто из них на самом деле не стремился отнимать жизни. Каждому солдату здесь было страшно, потому что у всех были семьи и друзья, и никто не хотел умирать за чьи-то идеалы. Никто из этих людей на самом деле не хотел воевать, но все они хотели защитить собственную страну и ее народ. Это было странно. Тоф не чувствовала злобы или ненависти к воинам страны Огня, хотя кто-то из них и убил Фана, ее любимого старшего брата. Тоф вообще не чувствовала ненависти, сидела среди чужаков так, будто это нечто само собой разумеющееся, слушала их голоса и даже иногда смеялась над дурацкими шутками Лу. - Когда-нибудь ты встретишься с ним, – говорил Лу, когда речь заходила о несправедливых смертях. Тоф фыркала, но ничего не говорила, молча мотала головой и поджимала губы. Она не помнила собственной прошлой жизни, но кое-что, почти стершиеся из памяти образы, вроде цветов и кое-каких обыденных вещей, прочно засели в ее мыслях. Тоф не помнила своей прошлой жизни, но точно знала, что она у нее была, так что не могла согласиться с Лу. - Тебе пора домой, дитя, – сказал Айро спустя несколько дней ее пребывания в лагере, – скоро здесь перестанет быть безопасно. Тоф вздрогнула от стальных ноток в его голосе, послушно кивнула, опуская ноги на землю, и закуталась в длинную рубаху. Ей не то чтобы было холодно, просто дурное предчувствие, предчувствие скорого сражения охватило воздух и землю, и нигде больше не осталось места беззаботному детскому веселью. Тоф едва отмахалась от неудобного сопровождения, но, к счастью, Айро, в отличие от сына, понимал, что таким образом может доставить неудобства. Лу не говорил ничего против, молчал упрямо и, Тоф была уверена, смешно хмурился и сводил на переносице брови. Тоф нравился Лу, нравился и Айро, но пока они принадлежали к враждующим народам, ни о какой дружбе между ними и речи быть не могло. Уходя, Тоф снова услышала тихую, кружащуюся в воздухе песню. Она свивалась кольцами, находила ответ в биении сердец, стучала металлом и стелилась тяжелым дыханием. Песня отражалась от стен Ба Синг Се, под которыми остались навсегда похоронены Фан и еще множество павших в этой войне людей, разлеталась на тысячи нот и, смешиваясь с ветром, улетала в такие дали, разглядеть которые не смогли бы даже зрячие. Небольшое путешествие-приключение домой заняло у нее несколько дней, в течение которых она училась слушать и чувствовать, а еще знакомилась с людьми и животными. Тоф не хотела домой, потому что дома все считали ее слабой, но она и впрямь была слабой маленькой девочкой, которой еще предстояло многому научиться. Родители встретили ее тихо, никто не сказал Тоф ни слова, а мама даже милостиво разрешила ей брать уроки магии земли. Все прошло настолько буднично, что Тоф всерьез задумалась, не подменили ли ее родителей, или вдруг она пришла совсем в другой дом. Однако сердца их бились ровно, а голоса звучали привычно, так что Тоф быстро выкинула подозрительные мысли из головы. А спустя еще несколько дней она узнала, что осада Ба Синг Се снята, а воины страны Огня отступили.