Эмили

Падение в забытье чем-то напоминало то чувство, когда засыпаешь. Засыпаешь, но все ещё балансируешь на грани сознания, стараясь ухватить звуки внешнего мира и осознать, что происходит вокруг, ощущаешь все, будто находишься где-то далеко, а голоса кажутся чужими. Ты будто срываешься с отвесной скалы и летишь в непроглядный и холодный мрак. Цепляешься за уступ, и ещё держишься. Изо всех сил. Но потом усталость берет верх и ты падаешь в бездонную тьму... Из которой нет выхода. И никогда не будет. — Я иду... Я иду. Было неуютно. Находиться во мраке, где невозможно разглядеть даже собственные руки, и слушать голос, исходящий из ниоткуда и отовсюду одновременно, было даже более чем неуютно. Нарастало ощущение тревоги и даже страха. Женский голос, который даже можно было бы счесть приятным, нашептывал слова, казавшиеся пророческими. Ничто, темнота, будто, едва касаясь, оглаживала плечи и руки, брала мои ладони в свои и все повторяла, казалось, успокаивая: — Я иду... Внезапно все затихло. Тишина стала такой звонкой, оглушающей, что ощущения обострились, и мне показалось, что мрак сгустился ещё сильнее, став вязким, плотным и глухим. Я попыталась вслепую нащупать руки, державшие меня совсем недавно, и ухватиться за них — это могло стать моим спасением, но их нигде не было. А я все ходила в непроглядной тьме, тревога росла, и вскоре меня захлестнула паника: та женщина... Она исчезла. Будто испарилась. Хотелось закричать, но голос перестал слушаться, из горла вырвался только сиплый свист. "Как отсюда выбраться?!" — пронзительно звенел в голове отчаянный вопрос. "Нет! Нет! НЕТ!" — я не могу остаться здесь!

***

— Эми! Эми, очнись, ты кричала во сне, — мягко, но обеспокоенно, произнёс Сэм, придерживая меня за плечо. — Что? — едва слышно прохрипела я, приподнимаясь на локтях и стягивая с себя одеяло. Тщетно пыталась разлепить глаза, терла их, но и это слабо помогало — свет был слишком ярким. — Сколько... — голос слегка подвёл, сев посередине вопроса. Пришлось прочистить горло. Сэм, заметив мою заминку, протянул стакан воды, что было весьма кстати. — Сколько меня не было? — Больше суток, — нахмурившись и сжав губы, произнёс Сэм и, опустив взгляд, покачал головой. Чёрт. Это значительно дольше, чем я предполагала. Я сжала переносицу и с шумом выпустила воздух из лёгких. Фигово. Я ведь ещё не объяснилась с Винчестерами за прошлую отключку, а тут новая. Постепенно привыкая к свету, я несмело взглянула на Сэма. Он держал в руках опустевший гранёный стакан, поглаживая его дно, разглядывая, будто сейчас это самая занимательная вещь, и по-прежнему не смотрел на меня. Я обвела комнату взглядом и не без удивления обнаружила, что мы в мотеле. В комнате было тихо. Если я не увидела Дина сразу, то, вероятнее всего, его и нет. — Сэм, — позвала я, — Где Дин? — Дин уехал, — отозвался Винчестер, все так же не глядя на меня. Он поднялся со стула и стал неспешно ходить взад-вперед. Я решила, что нужно только подождать, потому что умалчивание чего-то важного было очевидно — торопить не стоит. Сэм замер. Если бы в номере были часы, то в повисшей тишине было бы слышно тиканье секундной стрелки. Если бы в номере протекал кран, то было бы слышно, как в раковину звонко капает вода. Наконец, Сэм заговорил, сунув руки в карманы джинсов, на его лице заиграли желваки, — Сейчас что-то говорить бессмысленно, дождемся его, но ты не хочешь ничего нам объяснить? — Разве что-то ещё осталось непонятным? — обречённо вздохнула я, возвращаясь мыслями в тот день. Ничего хорошего вспомнить не удалось. Сэм промолчал, а я лишь покачала головой. — Где мы сейчас? — Берли, Айдахо. Я нашел интересное дело в Конкрите, мы скоро поедем туда. — Мы, — повторила я, пытаясь понять смысл сказанных слов, — это мы или вы? Не успел Сэм ответить на вопрос, как дверь номера распахнулась и в комнату вошел Дин с сумкой на плече, пакетом с продуктами и парой-тройкой увесистых книг в руках. Если бы Сэм не подскочил к нему и не забрал продукты, то все, что держал Дин, оказалось бы на полу, да еще и с грохотом. Вероятно, мы еще задержимся в Берли — еды хватит дня на три, а книги, наверняка позаимствованные из местной библиотеки, содержат сведения о нечисти или хотя бы о местных легендах и поверьях. Растолкав все вещи по местам: то есть, сложив все на стол, а сумку закинув под стол, братья стали о чем-то коротко переговариваться, а я смотрела на них, но не осознавала ни единого сказанного ими слова, но не потому, что не слышала, просто была слишком сосредоточена на том, что сейчас скажу им, и, пожалуй, пытаясь ответить на свой собственный вопрос. Я ждала сидя на диване, свесив ноги и прижав к себе скомканное одеяло, будто обняв. Винчестеры, разложив все вещи по местам, встали напротив меня и, постояв так с минуту, сели. Сэм устроился на подлокотнике дивана, а Дин — в кресле, стоявшем в углу, почти у входа. Повисла тишина. Я несмело глянула сначала на младшего брата, потом на старшего и, сжав в руках одеяло, заговорила — Простите. Свалилась вам, как снег на голову. Но какая же удача была увидеть именно вас! Спасибо, что не оставили меня в том лесу и не оставляете сейчас... Могли не поверить, но поверили, поддержали и поддерживаете сейчас. Спасибо вам! И простите, — совершенно искренне сказала я. Кажется, Винчестеры опешили от такого внезапного проявления моих эмоций. Братья переглянулись, но никак не прокомментировали случившееся. Первым прервал молчание Дин — Так ты действительно нам не родня? — Получается, — коротко ответила я. — И ничего не помнишь из того, что говорил демон? — Не помню. Условия сделки же. — И ты им веришь? — горько усмехнувшись, спросил Сэм. — А у меня есть варианты? — надрывно отозвалась я. — Все, что у меня есть, — воспоминания о доме, о семье, да и те получены паршивым образом, — я ненадолго замолкла. — Ну... И в Ад как-то надо было попасть, получается. Очевидно, сделка была. При упоминании Ада Дин заметно напрягся и ненадолго затерялся в собственных, далеко не приятных, мыслях и воспоминаниях. Знаю, каждого истязают по-разному и тяжело даже представить, какие ужасы творили именно над ним, но и я помнила, что это такое, я тоже прошла через это и хорошо понимала его. Дин не заметил моего взгляда и соучастия, выраженного в нем, чему я даже немного порадовалась. Очевидно, это ему бы не понравилось. Точнее, он бы не подал виду, ведь он привык всегда держаться твердо и стойко. Горой за своего брата. — Ты не выяснила, что происходит? Почему твоя внешность меняется? — поинтересовался младший Винчестер. — Ага, и почему тебя больше нельзя изгнать, — буркнул старший. — Давайте порассуждаем, — саркастично ответила я и закатила глаза на едкое замечание Дина. Но внезапно меня будто осенило! — Послушайте! А если я больше не демон?.. Я помню, что однажды попыталась показать свои черные глаза и получилось не сразу. Нет, вы послушайте, а лучше сами проверьте. Помните засаду? Взялась бы я за железо с такой лёгкостью? Да и вообще, пошла бы я против всех своих "собратьев"? — я усмехнулась. — Хотите, святой водой облейте — не смертельно. Изгоните — тоже, — "Только ещё раз отключусь", — подумалось мне. — Нет, ну вы только представьте! Я застыла, восторженно уставившись в одну точку. Винчестеры недоверчиво переглянулись, но задумались. Мои глаза сияли, губы растянулись в улыбке — я пребывала в такой эйфории от внезапного открытия, что позабыла обо всем остальном: о вопросах, заданных мне, о нестыковках, о логике, в конце концов. Что со мной? Что же происходит? Демоны не исцеляются, немыслимо! А если возможно?.. Мои мысли заполнили десятки еще не успевших даже сформироваться вопросов и идей. Где-то в глубине сознания мелькали отголоски, чувства, воспоминания. Казалось, еще никогда мне не приходилось думать о нескольких вещах сразу так быстро и так… легко. Ситуация складывалась очень странная и специфичная. И несмотря ни на что меня охватила какая-то неясная, нескрываемая, может, даже несколько неуместная, радость. Может, это потому, что я больше не была зависима ни от чего и ни от кого, кроме себя? Может, это потому, что я снова человек? Может, это потому, что мне был дарован второй шанс? Шанс на новую достойную жизнь. Достойная жизнь... А будет ли она? Будет ли возможность любить, дружить, заниматься любимым делом? Будет ли возможность делать все то, о чем мечтала, к чему стремилась? На меня, вероятнее всего, объявят охоту, даже не столько как на предателя и потенциальную опасность, как на вещь, выходящую из ряда вон, которую необходимо срочно устранить. И мне придется постоянно скрываться, постоянно убегать, постоянно существовать — не жить — в страхе. Разве это достойно — стать жертвой? Поэтому придется стать охотником. — Но ведь я уже, — внезапно сказала я вслух. — Что "уже"? — встрепенулся Дин. — Я уже охотник, и я не буду прятаться! Мы поедем в Конкрит. Пора открывать сезон охоты. Сезон охоты на нечисть.