Эмили

«А сейчас ты жалеешь о сделке, Эмили Кэмпбелл-Риверсон?» Слова демона отдавались эхом в ушах. В горле будто застрял ком, и я попыталась его проглотить, но безуспешно. Боли не было, лишь оставалась какая-то жгучая, но бессильная ярость. Моя душа была продана в обмен на семью. И именно я ее продала. Это казалось тем преступлением, от которого всегда предостерегают родители своих детей. У меня же их не было, и я нашла единственный возможный выход в тот момент. Не знаю, какие эмоции отражались в тот миг у меня на лице, но я надеялась, что это было хотя бы немного похоже на злость. Я дернулась, высвобождаясь из хватки демона. Как ни странно, он отпустил мое плечо. Я стала медленно подходить к демонам, державшим Винчестеров, стараясь не смотреть на них, но отчаянно желая почувствовать на себе их взгляд: что же братья теперь думают обо мне? Простили? Или демоны наврали им настолько правдоподобно, складывая совершенно другой пазл, что эта история ни на что не повлияла? Стоя спиной к одержимой девушке и не поворачиваясь, я спросила, указав подбородком в сторону покосившихся качелей — На них я сидела, когда он пришел? — на удивление голос не подвел и прозвучал даже тверже, чем я ожидала. Услышав утвердительный ответ, продолжила. — Я хочу дойти до них. Демоны не стали противиться, лишь пожали плечами такой неоправданной просьбе и, подняв Винчестеров, повели их за мной. Я лишь хотела выиграть время, чтобы придумать план спасения, ведь мы с Сэмом и Дином оказывались в меньшинстве и в почти безвыходной ситуации. Приходилось ускоренно соображать, пытаясь зацепиться даже за самую тонкую соломинку, которая могла бы стать спасением. Я перебирала в голове все возможные методы борьбы с демонами и отметала их один за другим из-за того, что они либо могли навредить и мне тоже (я не знала, как поведет себя мой сосуд, и сосуд ли теперь это вообще, если я, скажем, начну читать заклинание экзорцизма), либо из-за невозможности достать необходимую вещь (ну где я посреди двора найду святое масло, к тому же, в окружении демонов — мне и шагу сделать не дадут). Наконец, добравшись до качелей, я позволила себе присесть на них, отчего они противно заскрипели. Они висели на железных цепях, одна качель вовсе не прошла испытание временем, ее цепи проржавели, и она, не выдержав, сломалась: в ямке под ней валялся небольшой кусок цепи, примерно с полметра, и короткие пруты под занесенной листьями трухой, в которую превратилось деревянное сиденье. Я не стала браться руками за цепи, чтобы не причинять лишний раз себе боль, но на всякий случай проверила свою реакцию на железо, незаметно коснувшись его запястьем. Жгло, но терпимо: если бы было больно, то можно было бы списать все на глупую неосторожность и мгновенно соскочить с качелей, но иначе — я нашла себе оружие. Насидевшись на качелях столько, сколько времени хватило бы, чтобы придумать хоть какой-то план, но не насторожить демонов такой заминкой, я поднялась и уступила место демону, главенствующему над всем этим сбродом. Она лишь усмехнулась, но присела на качель. Я отошла к ней за спину, все еще оставаясь в поле зрения четырех других демонов и Винчестеров, чем я и попыталась воспользоваться — Эй, Сэмми, гляди! — я знала, что братья не оставят такое обращение без внимания: Дин — потому что так Сэма называет только он, Сэм — потому что так его называет только Дин. Оба брата дернулись и уставились на меня, младший — удивленно, старший — грозно. Мне не требовалось говорить что-то еще, достаточно было привлечь их внимание, и, едва я выкрикнула это, резко наклонилась в ямку за прутьями и куском цепи. Схватить удалось их тут же, но вдобавок я загребла земли под ногти и горсть сухих листьев. Приходилось действовать быстро, поэтому я тут же метнулась к одержимой девушке, которая уже успела осознать, что я делаю, и попыталась спрыгнуть с качели, накинула ей цепь на шею и успела притянуть к себе. Она кричала и вырывалась, а ее кожа будто начала дымиться. Я только сильнее вдавила цепь в шею, натягивая ее, стараясь не обращать внимания на жжение в ладонях. Сэм и Дин попытались воспользоваться неожиданной ситуацией и вырваться, но четверка кинулась к ним и удержала, дернув назад. Несмотря на это им удалось подобраться ближе, что, несомненно, было мне на руку, однако меня по-прежнему не устраивало их невыигрышное положение. — Еще одна выходка, и мы свернем им шею, — пригрозил один из демонов, придерживая Дина за подбородок. Тот ругался и вырывался, но, осознав, что рука демона движется вниз, к шее, умолк. Я ослабила хватку, так, чтобы демон перестал заходиться жутким криком, но не отпустила совсем, хотя внутри я уже дрогнула, ведь, пожалуй, жизнь этих двух охотников стала для меня важнее освобождения. Нужно было снова перехватывать инициативу в свои руки, ведь в любой момент могло произойти что-то, что закопало бы нас еще глубже. — Скажите, — мой голос предательски дрогнул, — если я пойду с вами, вы отпустите их? — Демоны осклабились, а девушка хрипло захохотала. — Конечно, солнышко, мы их не тронем, — приторно-сладким голосом отозвался один из одержимых, проводя рукой по подбородку Дина. Тот был в ярости: хмурился и сжимал зубы, но молчал. — Хорошо, — Демоны переглянулись, довольные тем, что я клюнула. Но клюнули именно они. — Только подведите их поближе, я хочу кое-что передать. Демоны застопорились на пару секунд, но подчинились. Я, придерживая цепь одной рукой, ничего не скрывая стала шарить в складках своего выпускного платья в поисках замаскированного кармана с баночкой соли, который я туда вшила на случай пришествия демона или призрака. Кто-то назовет меня параноиком, но я всегда желала все предусмотреть, даже на крайний случай. Уж пусть лучше он никогда не произойдет, чем произойдет, но ничего нужного под рукой не окажется. Кто бы мог подумать, что запас оружия от нечистой силы спасет меня не на выпускном, а только через почти полсотни лет. Наконец, когда я нащупала баночку с солью, я ее приоткрыла и высыпала всю соль в ладонь. Этого было катастрофически мало, но я воспользовалась шансом и бросила соль в демонов, державших Сэма и Дина, заодно покрепче натянув цепь на шее девушки. Жжения на лице было достаточно, чтобы демоны потеряли бдительность и отпустили Винчестеров, а братьям хватило секундного замешательства их надзирателей, чтобы сообразить, что нужно делать. Я бросила им железные прутья, найденные под качелями, и началась драка. Винчестеры старались особо не травмировать тех людей, в которых вселились демоны, но отбиваться как-то было нужно. Девушка начала царапать мне руки, старалась дотянуться до лица, пытаясь освободиться и помочь своим «друзьям», не переставая кричать от боли, Сэма и Дина постепенно зажимали в кольцо и могли вот-вот схватить вновь, так что самое логичное решение избавления от напасти напрашивалось само собой. Я начала громко читать заклинание изгнания на латыни, хотя не представляла, как оно подействует на меня, ведь я больше не просто демон в человеческом сосуде, но еще и не человек. — Exorcizamus te, omnis immundus spiritus, — зазвучали слова, от которых демоны стали слабеть, кричать от боли и отступать, а девушка, которую я держала, задергалась и закричала еще громче. — Эми, нет! — крикнул Сэм, пытаясь остановить меня, надеясь на то, что они с Дином могли бы задержать демонов и провести ритуал изгнания без меня, чтобы сохранить в целости. — Сэм! — грозно одернул его старший брат. — Она делает то, что должна. Я продолжала читать заклинание, теперь еще громче, стараясь перекричать вопли демонов. Я даже успела порадоваться тому, что наш семейный дом стоял на отшибе города, — не будет лишних свидетелей происходящему. Но чем ближе был конец заклинания, тем яснее я осознавала, что со мной что-то не так. Это не было похоже на чувство, когда тебя изгоняют из сосуда, но какие-то странные отголоски все еще оставались, а к ним добавились и новые ощущения: помимо странной пульсирующей боли в голове и груди, подкашивались ноги, кружилась голова, я не могла сфокусировать зрение. Когда я дочитала последнюю строку, я увидела черные облака дыма, выходящие из размытых фигур, и провалилась в темноту.