Отражение

Ветер. Холодный январский ветер ударил сразу, как только открылась прозрачная дверь. Небольшая группа людей, поёживаясь после тёплой подземки, засеменила к перекрёстку. Свернув на нужную улицу, Георгий прибавил шагу. Захотелось скорее спрятаться от этого ветра. Он уже видел себя в тёплом пледе с чашкой горячего чая. За этими размышлениями он вдруг услышал окрик. Оглянувшись, возле незнакомого дома он рассмотрел человека. Тот стоял как-то неловко и пытался махнуть рукой. Сильный ветер поднимал снежную пыль с сугробов, с деревьев, и вся эта снежная круговерть мешала разглядеть то, что там происходило. – Вот незадача,– подумал Георгий и сделал несколько шагов к дому. – Помоги домой отнести, - обратился к нему мужчина и махнул рукой в сторону входной двери. Сразу за ним прямо на снегу сидел старик. Он был полностью безучастен и отрешён от всего происходящего. Прикинув сколько времени займёт эта задержка, Георгий только выдохнул: – Какой этаж ? – Третий, третий, – быстро проговорил мужчина и стал торопливо нажимать кнопки на домофоне. Старик был не очень тяжёлый, поэтому затянуть его в подъезд много времени не потребовалось. Но на втором этаже пришлось передохнуть, выдохся напарник, который, тяжело дыша, просипел: – Погодь минутку. Чтобы заполнить время, Георгий спросил, махнув головой: – Отец? – Да ты что ! Санёк меня на десять лет моложе. Тусклый свет лестничного освещения падал на старика. Он был худой и обросший, с серым, измождённым лицом, по которому расходились глубокие морщины. Передохнув, они продолжили тянуть свою ношу на третий этаж, и всё это время напарник говорил: о погоде, о хозяине квартиры, с которым они работали вместе, и что тот был главным инженером на их заводе, о жизни и ещё о чем-то. Георгий не вникал в эту речь. А спутник говорил, когда они протискивались в двери, говорил, когда шли по тёмному длинному коридору, цепляя какие-то мешки ногами. Они пробирались, как выяснилось на кухню. Тёмная серая комната имела смутно-синий источник света, маленькая лампа в виде тонкой трубочки тускло мерцала и пыталась хоть что–то обозначить в тёмном помещении. Присмотревшись, можно было разглядеть большое кресло с подлокотниками. В него и было благополучно уложено тело хозяина. Напротив кресла возле стены стоял кухонный стол. Половину стола занимала раковина, а на второй половине стоял телевизор. И раковина, и всё остальное пространство на столе были заставлены бутылками. По всей видимости, все пакеты и мешки, которые находились в комнате, были наполнены ими. Мужчина пытался навести порядок на столе, он что-то усердно искал. Помещение, видимо, редко проветривали, да и влажной уборке хозяин не уделял должного внимания. Захотелось выйти из этого склепа. Из окна тусклый туман фонарей напоминал, что уже глубокий вечер и пора идти домой. Глаза немного привыкли к полумраку, и Георгий неуверенно шагнул в тёмный квадрат коридора. Опираясь рукой о стену, он стал пробираться вперёд, стараясь идти по центру, чтобы не споткнуться о пакеты и мешки. Рука внезапно соскользнула и нащупала деревянное полотно двери. От лёгкого давления руки дверь открылась. Большая комната смотрела на него двумя тёмно-серыми окнами. Георгий машинально зашёл в комнату. Выключатель не работал, вернее, ему нечего было включать. В комнате не было люстры. Да в ней вообще ничего не было… Возле окна на стене стали различаться тёмные полоски, это были обои. Там, где обои были более тёмными, можно было догадаться: здесь висела картина, а здесь был шкаф или этажерка, то есть когда-то комната была обставлена всем необходимым. И вдруг всё это стало ненужным. В это время за окном зажёгся уличный фонарь, и сразу появилась возможность увидеть, как сильный порыв ветра раскачивает в разные стороны тяжёлый стеклянный плафон. Узкий луч света пробился сквозь снежную метель, прополз через пыльные стёкла и расплывчатым пятном остановился на дальней стене. Оказывается, не всё хозяин вынес из этой комнаты: небольшая фотография в узкой рамке ярко поблескивала на стене. С фотографии прямо на него смотрели белокурая женщина с озорной девчонкой … они изображали волну, вернее, две волны, которые разбежались и устремились друг на друга. Их светлые волосы, словно брызги, взметнулись в воздух, и эти волны были устремлены прямо… на Георгия. В этот миг эти два человека от полноты счастья любили весь мир, и эту любовь не могла сдержать тонкая рамка фотографии. Они улыбались! Улыбалось большой блестящей улыбкой безбрежное море! Улыбался лёгкий летний ветерок! Улыбался белый морской песок! Улыбался, сам того не ожидая, Георгий! И тут неожиданно стали всплывать обрывки фраз. Он слушал сегодня так много говорившего мужчину машинально, но ведь слушал. И теперь память вылавливала и соединяла эти обрывки. Море … отпуск … машина … грузовик … авария … сразу …… Время изменило своё движение, оно изменило и самого Георгия, пришло понимание того, что сейчас ему открылось что-то новое, до этого ему неведомое, и оно не вмещалось в него. Он понял, что этот старик, по возрасту ему ровесник, дал ему прикоснуться к самому дорогому… Он не мог отойти от фотографии сам, помог фонарь, который внезапно погас, словно обиделся на разгулявшуюся ночную пургу. По заснеженному тротуару шёл человек, пальто на груди было распахнуто, в руках он держал шарф. Он шёл по белому полотну снега и пристально смотрел вперёд, словно хотел увидеть что-то в конце своего пути...