Рыжий едет в Хогвартс

По словам тети Петунии, Гарри всегда был больше похож на маму, чем на отца: зеленые глаза, рыжие волосы. В доме на Тисовой улице сохранилось не так уж много фотографий его родителей, но те, что все же остались, только подтверждали, что да, Гарри Поттер и впрямь был очень похож на свою мать. Фотографии матери он видел не так уж и часто, но тетя Петуния рассказывала им с Дадли о ней самые невероятные истории, когда укладывала их спать в детстве. Например, она рассказывала, что Лили Поттер — мама Гарри — была самой настоящей ведьмой, умела превращать ложки в лягушек, летала на метле и носила черную мантию. — И острый колпак? — спрашивал маленький Гарри. Ведь во всех детских книгах ведьм рисовали именно так: рыжих, зеленоглазых, в плаще и с черным колпаком на голове. А в руках непременно была метла или черная кошка. Кошек Гарри, правда, немного боялся, но, в целом, ему нравилось думать, что его мама в самом деле могла бы быть ведьмой. Самой-пресамой настоящей ведьмой! — И острый колпак, — улыбаясь, отвечала тетя Петуния, целовала в лоб сначала его, потом Дадли, желала им хороших снов и уходила, выключая свет в детской. Только ночник и горел всю ночь, рисуя на стенах забавные и расплывчатые изображения оранжевых слонов и жирафов. — Было бы здорово тоже стать волшебником, — однажды поделился Гарри своей самой потаенной мечтой с кузеном, когда тетя Петуния ушла и комната погрузилась в вечерний полумрак. — Ага, — откликнулся Дадли. — Хотя с метлы ты бы наверняка грохнулся! — Зато превратил бы тебя в лягушку! — не остался в долгу Гарри. Когда Гарри исполнилось одиннадцать лет, в их дом на Тисовой улице залетела сова. Странная сова, совсем не выглядевшая ни дикой, ни напуганной — даже наоборот, ее вид внушал уверенность и уважение, а в клюве, как, приглядевшись, понял Гарри, сова держала какую-то бумажку. Полюбовавшись совой еще немного, Гарри так же понял и то, что это не просто какая-то бумажка, а самый настоящий конверт! И надпись «Гарри Дж. Поттеру». В гостиной Дадли играл в приставку со школьными дружками и прибежал в коридор, как только услышал восторженный вопль Гарри: «Получилось!». А прибежав, увидел взъерошенного и прямо-таки сияющего кузена, бережно сжимающего в руках открытый конверт. — Ты чего орешь? — недовольно пробурчал Дадли, прикидывая, как лучше объяснить друзьям, что у него кузен — идиот. А потом разглядел изумрудные чернила на конверте и пораженно выдохнул: — Это… оно? — Оно, — радостно подтвердил Гарри. Тетя Петуния рассказывала им в детстве целое множество историй о Лили, но самой любимой для Гарри всегда была история про то, как одним летним днем в их с тетей Петунией дом прилетела сова с конвертом в клюве и как после этого дня все изменилось. Потому что в том конверте лежало письмо, где говорилось, что Лили Эванс — волшебница! — приглашается учиться в Школу Чародейства и Волшебства Хогвартс. И Лили действительно поступила туда, уехала в конце лета на странном волшебном поезде, отъезжающим с вокзала Кингс-Кросс в Лондоне, и вернулась уже только на зимние каникулы. Сама тетя Петуния в Хогвартсе никогда не была, но слышала от сестры, что это не просто школа, а целый замок в горах, с озером и лесом, и небольшим городком по соседству, где живут одни только маги. Гарри всегда мечтал однажды попасть туда и увидеть своими глазами и волшебный поезд, и Хогвартс, и озеро, и… Да много чего, буквально — все то же, что видела его мама. Гарри казалось, что тогда он бы смог стать ближе к ней, больше узнать о ней. И теперь Гарри в самом деле поедет в Хогвартс! Вслед за письмом, задержавшись почти на неделю, в дверь дома на Тисовой улице постучал, как показалось Гарри, самый настоящий великан: высокий мужчина с настолько густой черной бородой, что, кроме глаз и носа, разглядеть что-либо на его лице было просто невозможно. Незнакомец был одет в потертую куртку с подпаленными рукавами, старые штаны и огромные ботинки, в которых Гарри, будь он чуть меньше ростом, наверняка смог бы уплыть куда-нибудь, как в лодке. Одного взгляда на незнакомца хватило, чтобы понять: есть в нем что-то совершенно фантастическое и волшебное. Поэтому Гарри прямо спросил, как только этот великан переступил порог его дома: — Вы из Хогвартса, сэр? — Из Хогвартса, — подтвердил великан и выглядел при этом слегка удивленным. Будто бы на всякий случай он уточнил: — Гарри Поттер, сын Джеймса и Лили Поттер? — Да, сэр, — вежливо ответил Гарри. — Ну и вымахал ты! — неловко воскликнул незнакомец и провел пятерней по волосам на затылке, напоминающим воронье гнездо. — В последний раз я видел тебя, когда ты был еще совсем крошечным, во-о-от таким, — для убедительности он расставил руки в разные стороны. На взгляд Гарри, настолько большим, как показывал великан, он не был даже в свои одиннадцать лет. Подумав, великан свел ладони поближе, сократив предполагаемый размер в два, а то и в три раза. Это, надо сказать, выглядело уже чуть более правдоподобно. — Ты… похож на свою маму, — помедлив, кивнул великан и представился: — Меня зовут Хагрид, я хранитель ключей в Хогвартсе. — Хранитель ключей? — с сомнением переспросил Гарри. Звучало, конечно, здорово и все такое, но все же больше непонятно, чем здорово. Гарри с тетей Петунией и Дадли пару раз приезжал на работу к дяде Вернону и при входе, насколько Гарри помнил, сидел охранник в серой форме и заставлял расписываться всех входящих в здание, а некоторым сотрудникам еще и выдавал ключи от закрытых офисов. Значило ли это, что Хагрид был кем-то вроде того охранника и выдавал ключи от кабинетов для учителей в школе? Или, может, хранил ключи от всяких там подсобных помещений, кладовок и всего такого? Гарри задумался, сколько в Хогвартсе вообще должно быть ключей, ведь тетя Петуния рассказывала, что это не просто школа, а самый настоящий замок, огромный-огромный. Наверное, связка ключей для такого замка должна быть просто неподъемной — такую, скорее всего, только настоящий великан и смог бы поднять! — Ну, — замявшись, Хагрид отвел взгляд в сторону и снова почесал затылок. От Гарри не укрылось, что пальцы великана на пару секунд все-таки застряли в спутанных волосах. — Вообще моя работа больше похожа на работу лесничего, следить за замком и окрестностями… и все такое. — Ух ты! — округлил глаза Гарри. Быть лесником в месте, где живут всякие разные волшебные существа, наверное, очень круто! Уж явно круче какого-то непонятного хранителя ключей. На звук голосов со стороны кухни показались тетя Петуния и дядя Вернон. Тетя Петуния как раз готовила обед, а дядя Вернон, как обычно, сидел на стуле и читал газету — он всегда так делал в ожидании, когда еда будет готова, а потом с тяжелым вздохом грузно поднимался со стула, оставлял газету на кухне и помогал жене нести тарелки до обеденного стола в гостиной. Это была их маленькая семейная традиция, существовавшая, кажется, все время их совместной жизни. Ну, в те дни, разумеется, когда дядя Вернон не обедал на работе и не возвращался домой только к позднему ужину. При виде лесничего по имени Хагрид тетя Петуния коротко вскрикнула, будто в самом деле никогда в жизни не видела великанов. Дядя Вернон приобнял ее за плечи, успокаивающе поглаживая, а Гарри некстати вспомнил, что своей радостью — письмом из Хогвартса! — так и не успел с ними поделиться. Как-то к слову не пришлось, что ли. — Тетя Петуния, дядя Вернон, — быстро сказал он до того, как дядя Вернон успел бы выставить (или хотя бы попытался) его нового знакомого из дома. — Это Хагрид, он из Хогвартса. Тетя Петуния едва заметно побледнела, но ей все же хватило сил натянуть на лицо вежливую и насквозь фальшивую улыбку. Гарри подумал, что коллегам с работы дяди Вернона, иногда заезжающим в их дом по праздникам, тетя Петуния радовалась не в пример искреннее. Но, по крайней мере, выгонять великана из дома никто больше не собирался. Гарри хотел позвать Дадли и познакомить кузена с человеком — великаном, если быть точным, — который приехал из самого Хогвартса, но вспомнил, что Дадли еще час назад заперся в своей комнате и теперь наверняка напялил наушники на голову и врубил музыку погромче. Не услышит, в общем, даже если весь дом ходуном ходить будет. Тетя Петуния предложила Хагриду чай с печеньем, и если от чая великан-волшебник собирался отказаться, то против домашнего печенья не смог устоять. Это было даже по своему забавно: огроменный бородатый Хагрид явно чувствовал себя безумно неловко посреди гостиной тети Петунии, где были обои с цветочным узором, изящные стулья и аккуратные фарфоровые чашечки, в которые тетя Петуния разливала чай из не менее аккуратного белого чайника и которые теперь казались настолько хрупкими, что сломаются, стоит к ним просто прикоснуться. Хагрид с великой осторожностью взял в руки блюдечко с чашечкой, поднес к высовывающемуся из бороды гигантскому носу-«картошке» и вдохнул травяной аромат, умиротворенно улыбнувшись сквозь кустистую бороду. И это тоже было прямо-таки уморительно, но Гарри честно пообещал и себе самому, и тете с дядей вести себя прилично, поэтому скрыл неудержимо рвущуюся на губы улыбку за глотком чая и позволил взрослым самим решать их взрослые — и, что немало важно! — магические проблемы. А именно: обговаривать процесс обучения в Хогвартсе, закупку школьных принадлежностей, валюту, особенности магического мира, которые, вероятно, сильно изменились с тех пор, как колдовство осваивали родители Гарри. Мальчик слушал, раскрыв рот, про галлеоны, сикли и кнаты, про магические книги, котлы и волшебную палочку, которая просто необходима для учебы в Хогвартсе. О том, что в школу можно приносить волшебных питомцев, а на более старших курсах будет проводиться набор в команду по квиддичу — и тогда Гарри в самом деле сможет полетать на метле, как в рассказах тети Петунии. Хотя тетя Петуния говорила, что Лили никогда не любила полеты (и даже немного боялась высоты), но Гарри все равно было интересно. — Значит, нам нужно будет поменять фунты на эти самые… эм… галлеоны и сикли, чтобы купить Гарри учебники, мантию и волшебную палочку? — спросила тетя Петуния, когда Хагрид перевел дыхание и отпил еще немного чая, в своем рассказе уже зайдя в такие откровенные дебри, как рассуждение о том, чем лучше кормить драконов и как чистить перья гиппогрифов. Последние пару пунктов его рассказа тетя Петуния стоически проигнорировала, предпочитая не задумываться, что отправляет племянника в школу, полную кровожадных драконов и неведомых оперившихся гиппогрифов, кем бы они ни были. — И как нам это сделать? Для этого существует какой-то особый банк или что-то подобное? — тетя Петуния задумалась, припоминая, что еще слышала от сестры о магическом мире. — Кажется, Лили рассказывала про какую-то улицу, где она каждое лето себе покупала школьные принадлежности… Петуния попыталась вспомнить хотя бы немного больше, но ей это не удалось: они с сестрой в то время не слишком хорошо общались, и все рассказы Лили она слушала лишь вполуха. Зато родители точно возили летом пару раз куда-то в Лондон свою маленькую рыжую ведьмочку, Лили и Петунии тогда предлагала поехать — все-таки она ведь была единственной из семьи, кто постоянно отказывался от того, чтобы узнать про волшебный мир еще чуточку всякой всячины. Отец вот рассказывал, что собирался купить себе какую-то очень забавную, по его же собственным словам, штуку для дома, но Лили его отговорила — да и сложно было бы объяснить гостям, откуда в их доме взялась, например, заговоренная метла или самовяжущиеся спицы. Петунии тогда это все казалось откровенным бредом, а сейчас — так же сильно не хватало. — Нет-нет, ну что вы! — замахал руками Хагрид, будто тетя Петуния сказала какую-то несусветную глупость. — Вам не стоит думать о деньгах. Джеймс и Лили Поттеры позаботились о том, чтобы Гарри ни в чем не нуждался, они оставили ему свой счет в «Гринготтсе». Он находится в Косом переулке, и там же Гарри сможет купить себе все необходимое для учебы. Дядю Вернона, кажется, больше всего устроило именно то, что ему не придется тратить свои деньги на покупку всяких там колдовских и нелепых штук, вроде метел или мантий. Поэтому он облегченно перевел дыхание и стал поглядывать на великана в своей гостиной уже гораздо более доброжелательно. Гарри улыбнулся: приятно было знать, что родители о нем все-таки думали. То есть… Ему, конечно, нравилось жить в доме на Тисовой улице, но еще больше нравилось слушать истории тети Петунии о Лили и о магии и представлять, каково бы это было — в самом деле узнать, какими были его родители, увидеть их, познакомиться с ними. Письмо из Хогвартса стало для Гарри тем самым мостиком, который соединял его с жизнью родителей, о которой, к сожалению, тетя Петуния знала не так уж и много. И приятно было думать, что родители, наверное, тоже жалели, что почти не были с ним знакомы, и что тоже любили его и заботились о нем по мере своих сил и возможностей. — Косой переулок! — тетя Петуния в порыве чувств хлопнула себя по лбу. — Точно! Именно туда родители отвозили Лили каждое лето перед началом учебного года. — Да, там закупается к школе большинство волшебников, — кивнул Хагрид. — Когда нам следует туда отправиться? — спросила тетя Петуния, и дядя Вернон покосился на нее, страшно вытаращив глаза: мол, на что ты нас подбиваешь, дорогая? Отправиться в место, где кишмя кишат маги?! Но тетя Петуния стоически сделала вид, что не заметила этот взгляд супруга. Хагрид немного смутился, еще раз почесал затылок, потом для верности почесал еще и бороду и едва слышно промямлил: — Вы… э-э-э… Хотите посетить Косой переулок? — и тут же отпил еще полчашки чая так, словно у него резко пересохло в горле. — Нет, — мигом ответил Вернон, и одновременно с ним Петуния выпалила: — Да! Гарри чуть не подпрыгивал от нетерпения на стуле, ожидая, когда уже наконец взрослые между собой договорятся. Обычно в спорах выигрывала тетя Петуния, но сейчас дело касалось магии, от которой дядя Вернон был, мягко говоря, далеко не в восторге, и Гарри не знал, кто из них победит в этот раз. А если выиграет дядя Вернон, то не будет ли это означать, что сам Гарри так и не поедет в Косой переулок, не купит учебники и прочее для Хогвартса и из-за этого не сможет учиться в школе своей мечты? Ведь кто ж его одного в этот неведомый Косой переулок отправит, где бы он ни находился? Потому что Гарри очень сильно сомневался, что его отпустили бы одного куда-либо, а тем более — в компании великана по имени Хагрид, которого Дурсли вообще впервые в жизни видели. Тетя Петуния и дядя Вернон пару минут посверлили друг друга совершенно нечитаемыми взглядами. Дядя Вернон вздохнул, первым отвел взгляд в сторону и опустил плечи, сдаваясь. А тетя Петуния победно сказала не терпящим возражений тоном: — Мы едем в Косой переулок вместе с Гарри. — Да, как скажете. Я передам директору Хогвартса, что завтра мы будем там, — Хагрид тоже тяжело вздохнул, будто он заранее проиграл, хотя даже не участвовал в битве. Тетя Петуния улыбнулась, все еще радуясь своей маленькой, но такой значительной победе. В детстве и юности она ни разу не была в Косом переулке, предпочитала не слышать ничего ни о магии, ни о Хогвартсе. В какой-то момент она даже думала, что было бы гораздо лучше, если бы у нее и вовсе никогда не было младшей сестры. А потом Лили умерла, и директор Хогвартса принес на порог дома Дурслей сына Лили — рыжеволосого и зеленоглазого мальчика. Гарри был как две капли воды похож на мать и совсем не похож на своего идиота-отца, которого Петуния до сих пор винила в смерти сестры. И тогда Петуния поняла, что это ее второй шанс — второй шанс наверстать все то, что они с Лили упустили, воспитать ее сына и тем самым искупить не уходящее чувство вины за то, что Петуния хотя бы на миг в самом деле готова была пожелать родной сестре никогда не рождаться. И теперь поездка в Косой переулок казалась Петунии еще одним пунктом из бесконечного списка вещей, которые они с Лили так и не успели сделать вместе: покупка школьных принадлежностей, знакомство с магическим миром и все такое. Петуния, к сожалению, не могла все это разделить вместе с Лили, зато могла быть рядом с ее сыном, когда он все это увидит собственными глазами. По словам Хагрида, Косой переулок находился в Лондоне, почти в самом центре города, и Гарри с семьей выехали из дома на Тисовой улице еще ранним утром. Дядя Вернон специально взял на работе выходной в этот день и всю дорогу до Лондона говорил, что выехать им следовало даже раньше, чтобы времени в запасе было больше. А потом еще долго бурчал себе под нос, что зря вообще они поехали на машине, ведь всем известно, что в Лондоне сам черт ногу сломит, пытаясь найти подходящее место для парковки. Сидящий вместе с Гарри на заднем сидении Дадли с интересом глазел по сторонам через машинное стекло. — О, — протянул он, ткнув Гарри локтем в бок, — гляди, кинотеатр! — И что с ним? — Гарри поморщился и потер зудящий бок, но тоже выглянул в окно. Кинотеатр как кинотеатр, совершенно ничего особенно. Ну, большой, разве что, в Литтл Уингинг такого точно не было. — Сходить бы туда, — мечтательно сказал Дадли и повысил голос: — Пап, мам, хочу в кино! Гарри тихо фыркнул: этот приказной тон Дадли его всегда веселил, а еще забавнее казалось то, что тон этот почти безотказно работал на тете Петунии и дяде Верноне. Тетя Петуния обернулась к мальчишкам со своего пассажирского сидения и улыбнулась: — Может быть, сходим. Зависит от того, сколько времени мы проведем в Косом переулке. — И газировку купим, — подумав, добавил Дадли, и Гарри одними губами шепнул ему, когда тетя Петуния снова отвернулась: «Не наглей». Остановился дядя Вернон возле неприметного бара с покосившейся вывеской «Дырявый котел». Сам бы он здесь ни за что в жизни не остановился и уж точно не стал бы заходить внутрь, но Хагрид настаивал именно на этом месте встречи, так что ничего другого дяде Вернону просто не оставалось. Благо, свободные места были и припарковать автомобиль не составило труда. Ну, то есть, составило, конечно, но в гораздо меньшей степени, чем дядя Вернон на это рассчитывал изначально. Возможно, дело было в том, что этот бар настолько не бросался в глаза, что случайный прохожий просто скользил взглядом мимо него, не задерживаясь даже на секунду, так, словно вместо бара, пусть и отнюдь не самого привлекательного, была просто пустая стена или и вовсе — пустота, на которой даже взгляд задержать не получилось бы при всем желании. Вернон скосил взгляд в сторону и посмотрел на племянника: у него закралось неприятное такое подозрение, будто, если бы сейчас рядом с ними не было Гарри, то они тоже, как и все остальные, просто проходили бы мимо, не замечая и даже не зная, что там было хоть что-то, что стоило бы заметить. «Магия?» — мысленно спросил сам у себя Вернон и так же мысленно пожал плечами. Может, и магия — кто ж этих колдунов-волшебников разберет? Так что он решил не заморачиваться, но для надежности все-таки встал поближе к племяннику. Вскоре из-за поворота показалась высокая фигура Хагрида, как айсберг рассекающая спешащий по своим делам поток людей. Толпа огибала его по настолько широкой дуге, что рядом с ним вполне мог бы поместиться еще один Хагрид, и вполне справедливо полагала, что от столкновения с ним пострадают, в основном, те, кто с ним столкнулся, а не сам великан. Приметив Дурслей, Хагрид приветственно замахал своей огромной лапищей, из-за чего чуть не снес очки с носа по неосторожности подошедшего к нему слишком близко мужчины в костюме и с дипломатом в руках. Мужчина что-то неразборчиво буркнул и поспешил пройти дальше. — Добрый день, — поздоровалась тетя Петуния, когда Хагрид наконец дошел до них. — Добрый день, — буднично сказал Хагрид, но у Гарри все равно возникло ничем не обоснованное предположение, что лесничему стоит многих усилий быть вежливым, учтивым или хоть сколько-нибудь внимательным и что делает он это, подстраиваясь под манеры тети Петунии. Подумав об этом, Гарри хмыкнул: ему иногда казалось, что его тетя и дракона бы научила пить чай из фарфоровых чашечек и говорить «Добрый день! Как ваши дела?», «Спасибо большое» и кучу остальных прилипчивых, как жвачка, и безупречно вежливых фраз, которые просто-напросто положено говорить по этикету. — Пойдемте? — Да, конечно. Гарри задержал дыхание, переступая порог «Дырявого котла». Он никогда не был в барах, а уж тем более он никогда не был в барах, которые как-либо связаны с магическим миром. И, сказать по правде, от первой встречи с «теневой стороной» Лондона он ожидал чего-то большего, а получил… Маленькое, темное и обшарпанное помещение, где из посетителей — только несколько пожилых дам, играющих в карты в еще более темном углу (Гарри даже задался вопросом: как вообще они видят собственные карты, в таком-то мраке?), да низенький мужчина, о чем-то разговаривающий с откровенно скучающим за барной стойкой барменом. И это — мир магии, где жили родители Гарри?! Увидев вошедших, бармен будто бы совсем чуть-чуть перестал скучать, встрепенулся и расплылся в улыбке, потянувшись к стеклянным стаканам за стойкой: — Тебе как обычно, Хагрид? Хагрид смущенно хмыкнул куда-то в бороду и с явным сожалением покачал головой: — Не сегодня, Том. Я по делам Хогвартса. — Вот как? Цепкий взгляд бармена скользнул по Дурслям, пару секунд задержался на Гарри и остановился на дяде Верноне, безошибочно вычислив его страстное желание чего-нибудь выпить, да покрепче: — А Вы, сэр? Налить что-нибудь? Дядя Вернон не менее оценивающе скользнул взглядом по бутылкам и стаканам за спиной бармена и дольше положенного задержался на зеленой бутылке, содержимое которой, кажется, представлялось Вернону Дурслю весьма и весьма интересным. Тетя Петуния многозначительно кашлянула, и дядя Вернон с сожалением отвел взгляд, пробормотав: — Нет. Спасибо, но нет. Бармен вопросительно изогнул правую бровь, еще раз поглядел на Дурслей, на Гарри, и вдруг в его лице мелькнула тень узнавания, а брови взлетели ко лбу уже без всякой иронии. — Это… Это же Гарри Поттер? — прошептал он, словно имя Гарри было знакомо всем и каждому в волшебном мире и вообще хоть что-то значило для кого-то, кроме Дурслей и самого Гарри. Стремительно вышел из-за барной стойки, почти подлетел к мальчику и пожал ему руку: — Мерлин, это такая честь! Гарри растерянно позволял трясти свою руку, не зная, как на все это реагировать. Это было странно, и у бармена даже глаза слезились, что совершенно не вписывалось в привычную для Гарри картину мира — взрослые ведь никогда не плачут. Заслышав его имя, остальные посетители бара побросали свою ежеминутные дела и тоже стянулись ко входу, норовя пожать Гарри руку, поздороваться и познакомиться с юным волшебником. Это казалось нескончаемым водоворотом из рукопожатий, но тут тетя Петуния решительно кашлянула, вышла вперед, загородив собой племянника и стальным голос сказала: — Нам уже пора, пропустите, пожалуйста. И перед ней в самом деле расступились точно так же, как совсем недавно расступалась перед Хагридом толпа людей, пропуская вперед. Гарри с уважением посмотрел на тетю, а Петуния, гордо вскинув голову, прошла мимо посетителей «Дырявого котла», бросила взгляд на Хагрида и с тщательно скрываемым раздражением в голосе спросила: — Куда дальше? — Да, да, — поспешно ответил тоже изрядно выбитый из колеи Хагрид, — туда, — и махнул рукой в противоположную от входа сторону. Там Гарри заметил сбоку в стене небольшую дверь и подумал, что, наверное, эта дверь и ведет в Косой переулок. Или они уже находились в Косом переулке, но сами этого еще не поняли? У Гарри внутри все замирало от сладостного предвкушения, но реальность в очередной раз оказалась довольно-таки разочаровывающей штукой. Вместо Косого переулка — чем бы он, в принципе, ни был — дверь вела в небольшой задний дворик за «Дырявым котлом», окруженный кирпичной стеной. Во дворике не было ничего, кроме пары мусорных баков, загораживающих почти половину дворового пространства, и нескольких сорняков, имеющих настолько жалких вид, что казалось, будто свои последние деньки они дожили уже очень много лет назад, а теперь — назло всему миру — торчат из-под земли, как мумии самих себя. — Эм, — озадаченно подал голос Гарри. — А нам точно сюда? Мы не заблудились? — Да брось ты, — неловко отмахнулся Хагрид, — не переживай. Я здесь сто раз уже бывал, мы точно не заблудились! А потом достал зонт, на который до этого Гарри как-то не обращал внимание, постучал по одной из каменных стен, вполголоса считая кирпичи в одном из рядов над мусорной урной: — Три вверх, два влево… Высчитав нужный кирпич, он трижды стукнул по нему зонтом, отступил в сторону, почти галантно слегка поклонился тете Петунии и объявил: — Добро пожаловать в Косой переулок! Гарри с сомнением покосился на стену. А потом не поверил своим глазам: кирпич, по которому стучал Хагрид, вдруг будто бы ожил, зашевелился и уехал куда-то вглубь стены. Следом за ним последовали и остальные кирпичи, разбегаясь в разные стороны. Когда через пару минут они замерли, вместо кирпичной стены перед Гарри уже была настоящая арка, настолько большая, что сквозь нее смог бы пройти и Хагрид, и ему даже не пришлось бы наклонять голову. А за аркой начинался Косой переулок, встретивший гостей извилистой дорожкой из булыжников и ощущением, что сам воздух здесь был пропитан магией и волшебством. Первой под арку вошла тетя Петуния, для надежности крепко держа за руку возмущающегося Дадли, снова и снова повторяющего: «Ну, мам! Я же не ребенок!». Следом за ними юркнул твердо решивший больше не отставать от тети Петунии Гарри, после него под аркой прошел, то и дело нервно оглядываясь по сторонам, дядя Вернон. И замыкал импровизированное шествие Хагрид. Обернувшись назад, Гарри увидел, что арка за их спинами вновь превратилась в глухую, непроницаемую стену. Впереди был мир магии, полный загадок, тайн и всего того, что Гарри еще только предстояло узнать и увидеть. Пока что он увидел ближайший к стене-арке магазин, в витринах которого поблескивали на солнце начищенными боками самые разнообразные котлы, от настолько крошечных, что в них с трудом поместилась бы даже лягушка, до настолько больших, что в них совсем без труда поместился бы и сам Гарри. Подумав об этом, Гарри на всякий случай сделал пару шагов в сторону от магазина с котлами — мало ли? — В списке, кажется, был котел, — припомнил дядя Вернон список необходимых школьных принадлежностей, который прилагался к письму из Хогвартса. — Да, котел необходим для изучения зельеварения, — по возможности важно и таинственно кивнул Хагрид. — Но сначала нужно взять для Гарри деньги из банка. У Гарри было целое множество вопросов и про котлы, и про зельеварение, и про банк, но все вопросы он решил отложить на потом и сейчас просто вертел головой во все стороны, чтобы увидеть много-много всего волшебного и необычного. Вдоль улицы тянулись десятки магазинов с кричащими и зазывающими (иногда в прямом, иногда в переносном смысле) вывесками, стеклянными витринами, за которыми Гарри видел и какие-то амулеты, и мантии, висящие прямо в воздухе, и еще один магазин котлов, и книжный с самоуверенной табличкой при входе: «Приходите! У нас есть все!». Идущий рядом с кузеном Дадли, негромко окликнул его и указал на магазин с метлами, прошептав: «Круто!», Гарри в ответ улыбнулся и только покачал головой на предложение Дадли поскорее зайти в этот магазин: все равно у них сейчас даже денег не было. Наконец они дошли до банка. Что это именно банк, а не очередной магазинчик волшебных «ерундовин», как их окрестил дядя Вернон, Гарри понял почти сразу. Белоснежное здание банка словно бы шпилем взлетало вверх над всеми магазинами в Косом переулке, а золотая табличка над входом не оставляла перед случайными посетителями и тени сомнения — да, это в самом деле банк. «Гринготтс», — прочитал Гарри и подумал о том, что, наверное, когда-то и для кого-то это название что-нибудь да значило, как значили и слова «Косой переулок», «Дырявый котел» или «Хогвартс». Для Гарри все это было частью волшебного мира, и значит, заочно казалась самым крутым и клевым, что только может быть на свете. Да, «Дырявый котел», конечно, немного разочаровал и не дотянул до ожиданий Гарри, зато Косой переулок был именно таким, как Гарри и надеялся: ярким, шумным, многолюдным и совершенно удивительным. Чего стоили только те странные серебряные телескопы в витрине слева или… Хотя да, бочки с сердцами летучих мышей и печенью дракона, которыми торговали в соседних лавках, все же чуть-чуть сводили восторг Гарри от этого места на нет. В банк вели величественные бронзовые двери, настолько отполированные и чистые, что солнце в них не просто отражалось, а будто бы вознамерилось ослепить любого, кто посмеет взглянуть на них. Проморгавшись и поставив ладонь «козырьком», защищаясь от слишком яркого солнца, Гарри увидел, что возле дверей невозмутимо и очень таинственно стоит человек, одетый в алую с золотом униформу. Гарри подумал, что он похож на швейцара в одном из тех очень дорогих отелей, где ни Гарри, ни Дурсли никогда не были. Впрочем, не то, чтобы Гарри вообще был хотя бы в одном отеле… А человек в красной форме был странный: очень низкий — на голову ниже и так довольно низкого Гарри, — со смуглым, даже по-своему серым лицом, небольшой бородкой и, пожалуй, чересчур — если не сказать, неестественно — длинными руками и ногами. — Это гоблин, — благодушно посмеиваясь над растерявшимися Дурслями, сказал Хагрид таким тоном, будто это объясняло хоть что-то, однако понятнее от этого все равно не стало. — Идите за мной, — Хагрид поднялся по ведущим в банк высоким белым ступеням и на этот раз первым вошел в открывшиеся двери. Прошел, правда, совсем немного и остановился перед вторыми дверьми в банк, серебряными. На вторых дверях были выгравированы какие-то строки, вроде бы даже стихотворные, но прочитать их Гарри не успел, пытаясь не отставать от Дурслей, вдруг резко почувствовавших себя в банке как в своей тарелке. Когда они прошли сквозь серебряные двери, Гарри увидел еще двух гоблинов, встретивших их неглубокими, но весьма уважительными поклонами, от чего дядя Вернон и тетя Петуния явно приободрились, а Дадли выпятил грудь «колесом», изображая из себя невесть кого. Гарри подумал, что даже в магическом мире Дурсли каким-то образом умудрялись вести себя совершенно так же, как и обычно. То есть, высокомерно, чванливо и очень — до зубного скрежета — правильно. Именно такими Дурсли всегда казались Гарри, когда выбирались из дома на встречу с кем-то или приглашали к себе домой кого-либо в гости. Про себя Гарри шутил, что они так «входят в образ» и тихо радовался, что хотя бы дома, наедине друг с другом, им не приходится ничего из себя воображать и никому ничего доказывать. Сам Гарри время от времени — больше в шутку, разумеется, — тоже пытался вести себя, как Дадли, но очень быстро надменная маска сменялась заливистым смехом, и очередное «вхождение в образ» считалось катастрофически проваленным. Собственно, по этой причине Дурсли редко брали с собой Гарри на какие-либо действительно важные мероприятия, вроде тех же деловых встреч с коллегами или даже начальниками дяди Вернона. Внутри банка оказался огромный холл с длинным столом, тянущимся почти от одного конца зала и до другого. За столом на высоких стульях сидели гоблины и напряженно работали: кто-то что-то писал в пергаментах и гигантских черных тетрадях, имеющих даже более официальный вид, чем сам банк, кто-то взвешивал на небольших весах драгоценные камни и золото — хотя в этом Гарри уверен не был, могло и показаться. К одному из гоблинов решительной походкой подошли супруги Дурсль, а Дадли чуть приостановился, поджидая Гарри и не спуская изумленного взгляда с покачивающего на одной стороне весов увесистого рубина. — Во дела, — протянул кузен, и Гарри тоже остановился. Вместе они наблюдали, как вскоре на смену рубину поставили черный матовый камень, и гоблин довольно покивал головой, что-то записывая в пергамент. — Добрый день, — вежливо поздоровался с гоблином дядя Вернон, и тетя Петуния за его спиной мило улыбнулась. — Мы хотели бы снять деньги со счета нашего племянника. Гоблин смерил Дурслей равнодушным взглядом, перевел еще более равнодушный взгляд на Дадли, Гарри и переминающегося с ноги на ногу Хагрида и монотонно сказал: — Имя. — Гарри Поттер, — напыщенно ответил дядя Вернон и, не глядя, ткнул пальцем куда-то назад, где предположительно находился племянник. — Вот он. Гарри, — окликнул он по-прежнему завороженно наблюдающего за взвешиванием камней Гарри. От оклика Дадли вздрогнул и виновато отвел взгляд в сторону, — подойди сюда, пожалуйста. На негнущихся ногах Гарри подошел к дяде Вернону, чувствуя, что нервничает из-за всего происходящего, пожалуй, слишком сильно. Гоблин приподнял с кончика носа круглые очки, легким движением руки подтянул их обратно к переносице и посмотрел на Гарри уже чуть менее скучающе. — Гарри Поттер. Хм… — он задумчиво пожевал кончик пера, которым до этого делал записи. — У Вас есть ключ, сэр? — Ключ? — переспросил Гарри. У него был ключ от дома на Тисовой улице, но он не был уверен, что гоблин имел в виду именно это. — Да, он у меня, — вмешался Хагрид, похлопал себя по карманам необъятной куртки с таким количеством карманов, что в одном из них вполне мог бы спрятаться хоть целый дракон, и никто бы его никогда не нашел. Гарри и Дурсли терпеливо дожидались, когда поиски закончатся, однако Гарри прямо-таки чувствовал исходящее от них недовольство: тетя Петуния раздраженно поджала губы, а дядя Вернон притопывал ногой, это означало, что он сейчас ужасно нервничает. Напряжение нарастало, но наконец Хагрид вытащил из кармана маленький сверкающий ключик, и по лицу великана было видно, что для него самого это тоже оказалось приятной неожиданностью и он до последнего не был уверен, что не потерял ключ в одном из бесчисленных карманов или где-то по пути. Гоблин придирчиво осмотрел золотой ключ и с явным сомнением вынес вердикт: — Кажется, все в порядке. — Спасибо! — выпалил Гарри, у которого ото всей этой ситуации нервы казались натянутыми стрелами, готовыми вот-вот порваться ко всяким там чертям, драконам и прочим мифическим и фантастическим существам. Дядя Вернон выдохнул и внезапно понял, что забывал дышать все то время, что Хагрид искал ключ. Но все вроде бы обошлось. — Вас проводят к нужному сейфу, — сказал гоблин и, отвернувшись, окликнул кого-то по имени. К ним, быстро перебирая ногами, тут же подошел другой гоблин, выглядевший чуть менее невозмутимым и скучающим. Следом за гоблином они вышли из холла, прошли по уходящему вправо коридору и оказалась перед еще одной дверью — на этот раз не из серебра или бронзы. И даже не из золота, хотя по всем законам сказочного жанра ей следовало бы быть золотой. Совершенно обычная деревянная дверь. Коричневая. И не такая уж большая, если сравнивать с другими дверьми в банке: Хагриду пришлось бы пригнуть голову, чтобы не врезаться в дверной косяк. Гоблин толкнул дверь, и она отъехала, тихо скрипя несмазанными петлями. Тетя Петуния поморщилась от неприятного звука, а Гарри вытянул шею и привстал на цыпочки, чтобы первым увидеть, что же там скрыто за этой таинственной дверью, хотя разглядеть что-либо за спинами дяди и тети вообще было довольно сложно. Но у Гарри получилось, и он увидел темный коридор, освещенный лишь тусклым светом настенных факелов. По полу коридора тянулись рельсы, поменьше тех, что бывают на железнодорожных путях, больше похожие на рельсы, которые использовались в шахтах для перевозки угля или чего-то подобное. В конце коридора, настолько темном, что увидеть что-либо не представлялось возможным, послышался скрип и протяжный скрежет, как будто к ним приближалось на полной скорости что-то большое и гремящее. На всякий случай Гарри сделал несколько шагов назад и после удивленно ахнул одновременно с Дадли, когда скрежет внезапно прекратился и прямо у ног гоблина остановилась маленькая тележка, в самом деле, очень похожая на шахтерскую. — Вы предлагаете нам сесть туда? — с нескрываемым презрением уточнила тетя Петуния, поджав губы и с откровенной опаской поглядывая на телегу. — К сожалению, это единственный способ добраться до нужного сейфа, — без особой радости в голосе откликнулся гоблин. Гарри подумал, что у него, наверное, эта телега уже давным-давно поперек горла встала, если ему приходится каждый день на ней ездить по несколько раз. — Я в ней не поеду, — категорически отказалась тетя Петуния. — И детям не позволю, это слишком опасно. Вернон, ну что же ты молчишь? Скажи что-нибудь! — Дорогая, но если в этом заведении такие правила, то мы просто обязаны… — Просто скажи, что хочешь прокатиться на телеге, — перебила речь своего мужа тетя Петуния. Дядя Вернон, и правда, смотрел на тележку горящими глазами, точно так же смотрел на нее и Дадли, явно не согласный с мнением матери, что для него это «слишком опасно». — Прости, дорогая, — без тени вины покаялся дядя Вернон. — Значит, поедем мы с мистером Хагридом. Присутствие Гарри ведь не требуется? — спросил он, обращаясь к гоблину. — К сожалению, владелец сейфа должен присутствовать при его открытии, — ответил гоблин, и Гарри заметил, что он очень часто говорит «К сожалению». — Значит, поедем мы с Гарри и мистером Хагридом, — подытожил дядя Вернон. — Меня можно называть просто Хагрид, — едва слышно промямлил великан, явно смущенный таким непривычным обращением. — Совсем не обязательно добавлять «мистер». — Я тоже хочу поехать! — возмутился Дадли и для достоверности топнул ногой, намекая, что совсем не прочь закатить настоящую истерику прямо здесь и сейчас. Наученная горьким опытом, тетя Петуния безошибочно определила настроение сына и вздохнула, сдаваясь: — Ладно. Тогда я подожду вас здесь. — Одна? — уточнил дядя Вернон, подразумевая, что сам бы он не хотел остаться один в мире, где есть только маги, гоблины и прочая опасная для нормального человека чепуха. — Ты уверена? — О боже, дорогой, да, я уверена. Мы же в банке! Что со мной может случиться в банке? Дядя Вернон промолчал, хотя мог бы рассказать много чего о том, как банки безбожно обворовывают простых и честных людей и что старую машину в прошлом году ему пришлось продать именно из-за чертовых банков. Тете Петунии было лучше не знать этого. Поэтому он напоследок обнял свою жену, кротко поцеловал ее в бледную щеку и первым сел в тележку. Гарри засомневался, поместятся ли они туда все, но потом вспомнил, что магия действительно существует, они в гоблинском банке, а значит… Ну, может, эта тележка окажется внутри больше, чем снаружи, как в одном сериале про инопланетянина с полицейской будкой, который они с Дадли смотрели в прошлом месяце? Они все-таки поместились, хотя Хагрид, конечно, и покряхтел немного, когда занимал место между Гарри и дядей Верноном. Последним в тележку запрыгнул гоблин, залихватски хлопнул в ладоши, и телега сама собой покатилась. Гарри вдруг совершенно отчетливо понял, что не любит быстро едущие тележки и что конец коридора не был виден не из-за темноты, а из-за того, что сам коридор как-то резко и неожиданно нырял вниз и представлял собой, в общем-то, чуть ли не отвесную скалу, по которой тележка не катилась даже — а откровенно летела. А потом снова вставала на рельсы и катилась по подземным пещерам, расположенным под банком, кажется, на многие мили. При каждом повороте (а их, на взгляд Гарри, было все же чересчур много) накрениваясь так сильно, что грозила выбросить всех несчастных путников. Гарри покрепче хватался за бортики тележки, зажмуривал глаза и все силы тратил на то, чтобы хотя бы не орать во весь голос, как это делали Дадли с дядей Верноном. Хагрид, например, не орал, но был неестественно зеленоватого цвета и то и дело прикрывал рот рукой, будто его вот-вот должно было вырвать. Один гоблин оставался поразительно безучастным, будто его все эти крутые виражи уже лет сто, как перестали впечатлять. Наконец тележка с лязгом остановилась возле крохотной, едва приметной дверцы в стене, и Гарри выдохнул: от виражей у него слегка закружилась голова, и он все боялся, что в какой-то момент с носа слетят очки. Но очки оставались на месте, сам Гарри тоже был на месте, а поездка в тележке, еще минуту назад казавшаяся адскими американскими горками, вдруг предстала в весьма даже привлекательном свете. Было что-то абсолютно завораживающее во всех этих крутых виражах, падениях и взлетах, быстрой езде… Впрочем, больше всего Гарри восхищала профессиональная невозмутимость гоблина, который и бровью не повел, когда тележка едва не влетела в стену и чуть было не сошла с рельс, после чего Хагрид стал уже совсем зеленым. Гоблин, не глядя, протянул руку к Хагриду, и тот пару секунд просто тупо смотрел на раскрытую сероватую ладонь, не понимая, чего вообще от него хотят, и потихоньку приходя в себя. — Ключ, — подсказал дядя Вернон, и его шепот зловещим эхом разнесся под сводами пещеры. — Да, сейчас, — со стоном выдохнул Хагрид и поспешно вылез из тележки, всем своим видом показывая, что больше туда и под страхом смерти не залезет. Хотя, конечно же, выбора у него все равно не было, ведь в банк вела только одна дорога, и проехать по ней могла только заколдованная шахтерская тележка. Опять похлопав карманы куртки, он довольно быстро нашел ключ и вложил его в руку по-прежнему ожидающего гоблина. Гоблин отпер дверь, и Гарри чихнул от накрывшего их облака пыли. В этом облаке мальчику на миг почудилось какое-то зеленоватое свечение, но он выбросил эти мысли из головы. Проморгавшись и от души прочихавшись, Гарри заглянул в свой сейф, больше похожий просто на комнату без мебели. Ну, если бы комната была вся выбита в скале и если бы никому даже в голову не пришло бы хотя бы немного ее обжить. Отбросив прочь мысли о том, каково это — жить в пещере, Гарри перевел взгляд с каменных стен на, собственно, содержимое сейфа и не смог сдержать изумленный свист. — Да ты, парень, богат, — неловко хлопнул племянника по плечу дядя Вернон, словно по мановению волшебной палочки переставший чувствовать себя в своей тарелке. — Вот блин… — выдохнул Дадли, широко раскрытыми глазами смотря на целые горы золотых момент, которыми был заставлен весь пол сейфа. — Это все твое, Гарри, — с непривычной торжественностью произнес Хагрид, аккуратно подталкивая юного волшебника вперед. Пошатнувшись, Гарри переступил порог сейфа, и в нос ему ударил запах затхлости с неуловимо горьким привкусом плесени, старой, если не сказать — древней. — Хм… — дядя Вернон кашлянул и вернул себе утраченное былое самообладание. — Так сколько это все будет, если перевести в нормальные деньги? — Сэр? — воззрился на него гоблин. — Ну, эти… нормальные, человеческие которые, — попытался пояснить дядя Вернон. Гарри хотел было возразить, что эти деньги ему оставили родители, что это часть их мира и мира магии, который Гарри очень хотел узнать, и что менять их на обычные деньги, вроде тех, которые зарабатывает дядя Вернон, было бы просто неправильно, но… Промолчал. Они же семья все-таки, и если дяде Вернону нужны деньги, чтобы не продавать только-только купленную новенькую машину, то Гарри готов был, скрепя сердце, отдать их и больше никогда даже не вспоминать, что такое, в принципе, было. Но вместо Гарри возмутился Дадли, была у него такая привычка, то ли плохая, то ли хорошая — возмущаться вместо брата. Вообще в их доме именно Дадли всегда казался эпицентром всех возможных возмущений, истерик и всего такого прочего, но вот конкретно за это возмущение и вмешательство Гарри был ему от всего сердца благодарен. — Это деньги Гарри, пап, — сказал Дадли тоном, в котором безошибочно угадывался командный и категоричный тон тети Петунии. — Он сам решит, что с ними делать. — Я бы хотел оставить их здесь, — подал голос Гарри. — Ну, то есть, взять какую-то часть, чтобы все эти котлы, учебники и мантии купить… Или в Хогвартсе тоже нужны деньги? — спросил он, посмотрев на Хагрида. — Нет, ну что ты. Первым курсам там особо и тратиться-то не на что, это уже с третьего курса студентов в тот же Хогсмид пускают, а так… — Понятно, — кивнул Гарри, хотя понятнее ему, как и прежде, не стало. — А сколько нужно взять, чтобы хватило на книжки и все остальное? — Дай-ка подумать, — задумался Хагрид. Потом достал из кармана пустой кошель, больше похожий на маленький мешочек, вроде тех, что носили у пояса в прошлые века. И за пару минут щедро заполнил мешок золотыми, серебряными и бронзовыми монетками. После чего протянул его Гарри. — Вот, этого должно хватить. Может, еще и останется что. — Дорогие нынче учебники, — подозрительно покосился на великана дядя Вернон, но Хагрид только развел руками: — Ага, об этом сейчас все говорят. Потом была поездка на тележке обратно к тому месту, где их ждала, переминаясь с ноги на ногу, тетя Петуния. Увидев родных, она улыбнулась мальчикам и дяде Вернону. — Все? — спросила она, когда дядя Вернон подошел к ней. — Да, в банке дел больше не осталось, — с важностью ответил ей дядя Вернон. Тетя Петуния перевела взгляд на все еще неестественно зеленого Хагрида и уточнила: — Вам нехорошо? — Нет, все в порядке, — весьма неубедительно отмахнулся Хагрид. Но стоило им выйти за пределы банка, как он порозовел буквально на глазах, даже шаг стал увереннее и размашистее. На площади возле банка Дурсли остановились, тетя Петуния порылась в сумке и достала конверт, в котором лежало письмо из Хогвартса. Вынула из конверта прилагающийся к письму список вещей, необходимых первокурснику. Список был не сказать, чтобы очень большой, скорее, он просто был малопонятным, и людям, которые не проводят в Косом переулке каждые выходные, было довольно сложно определиться, где именно и что лучше покупать. Хагрид заглянул в список в ее руках и бодро сказал: — Ну, начать, пожалуй, лучше с мантий. Это надолго, все эти индивидуальные мерки и все такое… — Да, наверное, так, — тетя Петуния хотела узнать, есть ли здесь магазинчики, в которых можно купить уже готовые мантии, все-таки мантии ведь обычно бывают довольно бесформенными. Но решила, что раз в Хогвартсе так принято, то можно и подождать, пока Гарри подберут его личную мантию. Сам Гарри полагал, что вполне смог бы обойтись и вовсе без мантий, он все же не волшебник из детских книжек. Однако пришел к выводу, что, раз в Хогвартсе, видимо, все носят мантии, то и ему не следует выделяться. Тем более, любовь к мантиям, кажется, разделяли все волшебники: мимо них то и дело проходили люди в мантиях самых разных цветов и форм, а некоторые даже и в остроконечных шляпах были. И почему-то над ними совсем не хотелось смеяться или называть их нелепыми. — Самые лучшие мантии у мадам Малкин, — знающим тоном произнес Хагрид. — Мадам Малкин? — переспросила тетя Петуния. — Это кто? — У нее свой магазин мантий тут неподалеку. До магазина мадам Малкин они дошли всего за пару минут, он находился по другую сторону площади и все это время буквально маячил у них под носом, пока Гарри наконец не обратил внимание на вывеску «Мадам Малкин. Одежда на все случаи жизни». Тетя Петуния вошла в магазин вместе с Гарри, а Хагрид, дядя Вернон и Дадли остались на площади, разглядывая ближайшие магазинчики. Уже заходя внутрь, Гарри краем уха услышал разговор дяди Вернона и Хагрида: — Может, пропустим по стаканчику в «Дырявом котле»? — Все еще нехорошо после той жуткой телеги, Хагрид? — Да, есть немного. Хех! — Мама вас убьет, — заметил Дадли. Дверь за спиной Гарри захлопнулась, и от порыва ветра над головой тоненько зазвенел колокольчик. Из глубины магазина, показавшегося Гарри одним нескончаемым потоком тканей, балахонов и линеек, выпорхнула низенькая и очень улыбчивая женщина. Впорхнула — и будто бы разом заполнила собой всю комнату. На вид она была совсем немногим старше тети Петунии, но в уголках глаз уже залегли глубокие морщинки — такие бывают или от приближающейся старости, или от того, что человек слишком много и слишком часто улыбается. Судя по этой женщине, она явно улыбалась даже, пожалуй, очень много. — Мадам Малкин? — спросила тетя Петуния, приветливо улыбнувшись в ответ. — К Вашим услугам, — отвесила Малкин шутливый полупоклон и кивнула на Гарри. — Ваш сын едет в Хогвартс? В первый раз небось? — В первый раз, — не стала отрицать тетя Петуния и, помедлив всего секунду, добавила: — Племянник. — Он очень похож на Вас, — с умилением сказала мадам Малкин, и Гарри удивленно посмотрел на нее. Чем вообще могли быть похожи низкий и рыжий Гарри с высокой блондинкой тетей Петунией? Хотя глаза у них, и правда, были немного похожими: зеленые у Гарри и серо-зеленые у его тети. На этом, на взгляд Гарри, сходство заканчивалось. — Спасибо, — еще раз улыбнулась тетя Петуния вместо того, чтобы сказать, что они ничем не похожи. Потом взрослые обговорили количество мантий, фасон, стоимость и время, которое это все займет, после чего тетя Петуния с легким сердцем оставила Гарри под присмотром мадам Малкин, шепнув ему напоследок, что они с Дадли пока выберут ему котел и купят учебники. Малкин повела Гарри вглубь магазина, и там Гарри увидел такого же рыжеволосого мальчика, как и он сам. Тот важно стоял на высокой скамейке в центре комнаты. Рядом с ним кружилась с линейкой в руках еще одна волшебница, которая на мгновение приподняла голову, когда Гарри с мадам Малкин вошли, и снова вернулась к своей работе. Гарри встал на соседнюю скамейку. Мальчик посмотрел на него холодными серыми глазами и неожиданно язвительным тоном сказал: — Рыжие волосы, обноски… Дай-ка угадаю, еще один Уизли? Что за «Уизли», Гарри не понял, но за обноски обиделся. Ботинки, конечно, оставляли желать лучшего, но Гарри сам не захотел их менять — удобные же! Как не дал тете Петунии в начале лета выбросить половину его прошлогодних вещей, которые, по мнению тети, уже пришли в негодность, однако все равно нравились Гарри. — Иди ты, — буркнул Гарри. У него кулаки зачесались от желания врезать этому невыносимому зазнайке. Вот Дадли, когда кто-то зарывался, бил, не раздумывая. По лицу рыжего было видно, что его никто никогда не бил. А еще, что скучал он так же откровенно, как и Том из «Дырявого котла». Гарри задумался: и почему в Косом переулке все, кого он сегодня встретил, выглядели такими скучающими и безучастными? Ну, кроме, разве что, мадам Малкин — представить на ее лице скуку вместо улыбки, Гарри при всем желании не смог бы. Да и не хотел особо. — Значит, не Уизли? — недоверчиво спросил мальчишка, и Гарри вздохнул, закатив глаза, как часто делала тетя Петуния: — Не Уизли. И ты тоже рыжий, между прочим. — Знаю, — с искренней грустью вздохнул мальчик. — Все в семье блондины, а мне рыжие волосы достались, от Уизли этих. — Они твои родственники? — спросил Гарри. — Ага, да-а-альние, — для достоверности мальчик раскинул руки в разные стороны, но тут же ойкнул, когда волшебница чуть было не задела его иголкой. Но не задела, иначе, как понял Гарри, был бы просто грандиозный скандал, которому даже Дадли позавидовал бы. — Понимаю, — кивнул Гарри. Приезжающую иногда в гости сестру дяди Вернона, тетушку Мардж, он на дух не переносил. Больше нее он не любил только ее злобного бульдога, которого она вечно таскала с собой. Но хорошо, что всего одного, потому что дома у нее была целая куча собак, не менее агрессивных и злых, и каждый приезд к ней оборачивался для Гарри забегом с препятствиями и неизменно заканчивался тем, что дядя Вернон снимал его с дерева под ругань Мардж. Но родственников, к сожалению, не выбирают, поэтому Гарри прекрасно понимал, как это обидно — не быть похожим на своих близких или быть обязанным проводить время с дальней родней, которую, в принципе, предпочел бы не знать. Еще обиднее, наверное, было оказаться единственным рыжим в семье… Ну, то есть, Гарри, конечно, обидно не было — он знал, что рыжей была его мама и что он очень похож на нее. И, в общем-то, уже одно это делало его счастливым. Над мантиями для Гарри и этого мальчика мадам Малкин с незнакомой волшебницей закончили колдовать почти одновременно, после чего разрешили ребятам спуститься со скамеек и размять уже порядком затекшие ноги. Гарри высматривал в витринном окне Дурслей и дожидался, когда все мантии аккуратно упакуют, чтобы не испачкались, и отдадут ему. Мальчик подошел к нему, тоже ожидая свой заказ. Постоял рядом, помолчал пару минут и вдруг протянул Гарри руку, открытой ладонью вверх: — Меня зовут Драко Малфой, — представился он. — Гарри Поттер, — улыбнулся в ответ Гарри, пожимая руку. Ладонь Драко была холодной и немного влажной, но Гарри не мог поклясться, что у него самого руки за весь этот бурный день ни разу не вспотели. — Тот самый? — вытаращив глаза, уточнил Драко. Кажется, он привык, что это именно на его имя у окружающих бывала такая реакция. Но и сам побыть в роли того, кто знакомиться со знаменитостью или типа того, он был не против. — Тот самый, — кивнул Гарри, все еще не до конца понимая, почему его все узнают, но решив лишний раз об этом не задумываться. Как и обычно, в общем-то. Драко посмотрел на него, видимо, рассчитывая, что Гарри сейчас воскликнет: «Шутка!» и все-таки окажется пресловутым Уизли. — А шрам… Покажи? — А ты откуда про шрам знаешь? — спросил Гарри. У него с детства был шрам на лбу в виде молнии. Дадли, конечно, предполагал и другие ассоциации, которые ему напоминал этот шрам, но вариант с молнией из них всех был самым нормальным. Своего шрама Гарри всегда стыдился и пытался скрыть то за шапками, то за отросшей челкой. Благо, волосы были совершенно непослушными и все время норовили залезть в глаза, а заодно и «молнию» надежно прикрывали от посторонних глаз. А тут какой-то непонятный и незнакомый мальчишка откуда-то про шрам, оказывается, знает! Что вообще за ерунда происходит?! Но, помедлив и посомневавшись, Гарри все-таки убрал рукой волосы со лба, не без удовольствия наблюдая за тем, как вытягивается от увиденного лицо Драко. — Так ты действительно Гарри Поттер? — Ну да, я ж так и сказал. Драко хотел спросить еще что-то, это было видно по его открывшемуся рту, но в это время мадам Малкин принесла мантии ребят и вручила каждому по их свертку. Гарри забрал свой, поблагодарил волшебницу, кивнул на прощание Драко и вышел из магазина. На площади его уже ждали Дурсли с Хагридом, по виду дяди Вернона и великана было ясно, что до «Дырявого котла» они так и не дошли. Дядя Вернон держал в руках пакеты с покупками, и оставалось только гадать, как тетя Петуния успела накупить столько всего за столь недолгий срок. — Готово, — объявил Гарри, подходя ближе. — Мы уже тоже почти все купили, — тетя Петуния устало улыбнулась Гарри и потрепала племянника по непослушным волосам. — Осталась только палочка. Хагрид говорит, палочки сами выбирают себе хозяев, так что без тебя это никак не сделать. — Хорошо, — кивнул Гарри. А потом заметил поставленную на булыжную мостовую рядом с Хагридом клетку с белоснежной совой внутри. — Это же… — Сова, — закончил за него Дадли, баюкая в руках рыжего кота, на которого Гарри сначала тоже не обратил внимание. Кот сливался по цвету с оранжевой футболкой Дадли, так что его было легко не заметить. А вот откуда этот кот вообще взялся, это был уже другой вопрос. — Мы узнали от Хагрида, что в Хогвартсе нет телефонов, так что обычно письма носят совы. Вот тебе сова, будешь нам письма писать! — А как она узнает, куда именно ей нужно будет лететь? — засомневался Гарри. — А если она заблудится? Дадли пожал плечами: — Да там наверняка какая-то магия. — А зачем тебе кот? Ты же вроде животных не любишь, — припомнил Гарри, да Дадли это и сам не раз говорил. — Этого люблю, — с неожиданной искренностью в голосе сказал Дадли. Кот согласно замурчал, когда его почесали за ушком. — Он прикольный. — Ну да, — согласился Гарри, — прикольный. И сова тоже! — Ага. Хотя писать письма — глупость страшная, телефоны же есть! Гарри рассмеялся, хотя, в принципе, был согласен с кузеном. — Ну, с прошедшим Днем рождения тебя, Гарри, — хмыкнул Дадли. Гарри решил не напоминать, что свои поздравления и подарки он уже получил, и вообще праздник был еще на прошлой неделе. — Думал ли ты, что мы тебе самую настоящую сову подарим? — Да ты и сам об этом не думал. — Ага, твоя правда. Гарри поднял с мостовой и бережно прижал к себе клетку с совой. Сова смотрела на него мудрыми глазами и тоже казалась очень усталой. А вечером Гарри с Дурслями вернулись домой на Тисовую улицу, и Гарри до сих пор не мог поверить, что все это взаправду происходит с ним: магия, Косой переулок, выбор волшебной палочки и покупка мантий. Все это казалось просто сказочным сном, и Гарри боялся засыпать в ту ночь — а вдруг сон исчезнет? Но утром его разбудило протяжное мяуканье на весь дом и ругань Дадли, а белая-белая сова на его столе приветственно ухнула, напоминая о том, что все это действительно было. Гарри поднялся с кровати, протер глаза, зевнул, что было сил, и понял, что следующий месяц будет, наверное, самым долгим месяцем в его жизни — ведь только через месяц он наконец-то поедет в Хогвартс! Вопреки ожиданиям, месяц пролетел стремительно, Гарри и моргнуть не успел. Гарри с Дадли читали учебники по магии и выбирали имена для питомцев так, чтобы кому-то о чем-то они все же говорили. Читавший не слишком внимательно Дадли ткнул в первую попавшуюся страницу и остановился на имени Годрик для кота, а Гарри назвал сову Хедвиг, обнаружив это имя в учебники по «Истории магии». Тетя Петуния собирала для Гарри вещи в дорогу и все время причитала, что за месяц совершенно нереально собрать все необходимое в чемоданы. Прощаясь с тетей и Дадли, Гарри обещал писать письма, быть осторожным, тепло одеваться, не связываться со всякими там злыми магами и самому не становиться злым магом. Дадли с тетей Петунией и рады были бы проводить Гарри до самого вокзала, но дядя Вернон ругался и говорил, что из-за кучи вещей, которые Гарри возьмет с собой в Хогвартс, машина и так уже полностью забита. — Береги себя, — шепнула на прощание тетя Петуния и крепко обняла племянника, словно вообще предпочла бы его никуда не отпускать. Дадли с важностью пожал Гарри руку, пару раз хлопнул по спине и пообещал, что Годрик все-таки доживет до его возвращения обратно домой. — Он, кстати, на тебя чем-то похож, — задумчиво сказал Дадли, и Гарри рассмеялся: — Потому что тоже рыжий? — Ага, и придурковатый. — Уж кто бы говорил! — Бывай, в общем, Гарри, и присылай сову. — Обязательно. Гарри сел в машину, дядя Вернон завел мотор, и автомобиль тронулся с места. Гарри провожал глазами родной дом до самого первого поворота и думал о том, что будет по ним всем скучать, очень-очень. А после первый поворот сменил еще один, и еще, и еще… Дорога шла неспешно вперед под колесами автомобиля, и оставалось только смотреть, как тихие и умиротворенные пейзажи пригорода сменяют дома и дороги большого и шумного Лондона. Здание вокзала Кингс-Кросс показалось Гарри просто огромным. Настолько, что найти нужный поезд просто не представлялось возможным. — С какой платформы отходит-то этот твой поезд? — спросил молчавший всю дорогу дядя Вернон, когда они припарковались возле вокзала. Дядя Вернон открыл багажник и помог Гарри поставить чемодан и клетку с совой на землю, дыша при этом так тяжело, будто чемодан племянника был набит исключительно самыми тяжелыми булыжниками. Гарри достал из кармана куртки билет, который ему оставил Хагрид перед тем, как уйти. Великан сказал, что Гарри должен беречь этот билет, иначе он не попадет на Хогвартс-экспресс. Поэтому целый месяц билет пролежал в кармане курки, которую Гарри так ни разу и не надел — август выдался в этом году не настолько холодным, чтобы ходить в теплой одежде. — Платформа девять и три четверти, — озадаченно прочитал Гарри надпись на билете. — Поезд Хогвартс-экспресс отходит ровно в одиннадцать часов. — Нет такой платформы, — буркнул дядя Вернон, тоже выглядевший не менее озадаченным. Петуния ведь его наверняка убьет, если он не посадит мальчишку на этот чертов поезд! — Но в билете так написано, — возразил Гарри. — Дай сюда. Гарри без возражений протянул дяде билет, где, в самом деле, большими цифрами был написан номер платформы, которой совершенно точно не существовало на этом вокзале. — Может, вокзал другой? — вслух предположил дядя Вернон и сам же себе ответил: — Да нет, Кингс-Кросс и есть. Хм… — он задумчиво потер лоб, голова сегодня просто раскалывалась, еще и платформа эта странная. — Наверное, опять все эти ваши колдовские штуковины. — И что делать? — Ну, взмахни палочкой или типа того. Гарри посмотрел на доверху набитый чемодан и запоздало подумал, что, наверное, не стоило оставлять палочку среди остальных вещей. Мог бы и в карман положить, не развалился бы! — Она в чемодане, — ответил Гарри. Дядя Вернон тоже пару минут посверлил чемодан раздраженным взглядом, явно не горя желанием сейчас перебирать весь багаж. — Черт. — И еще Хагрид говорил, что магам нельзя колдовать перед обычными людьми. — Да, вроде говорил. Но лучше бы он сказал, как нам эту платформу твою найти. Гарри уже было совсем опустил руки, но вдруг заметил в толпе огненно-рыжую макушку. Нет, он, разумеется, догадывался, что в мире существуют и другие рыжие люди, помимо Малфоя и него самого, но попытать удачу все-таки стоило. — Там, — Гарри махнул рукой в сторону яркого рыжего пятна, особенно выделяющегося на фоне серых пальто, зонтов и ничем не примечательных вокзальных стен. — Что там? — дядя Вернон, прищурившись, всмотрелся в указанном направлении. — Кажется, я увидел там знакомого. — Маг? — Да, он тоже в Хогвартс едет учиться. — Ну, тогда пойдем за ним, — решил дядя Вернон. — Может, и узнаем, где эта проклятая платформа с четвертями находится. Подхватив чемоданы и клетку с совой, дядя Вернон с Гарри поспешили в сторону вокзала. Однако дойдя до девятой платформы, Гарри пришлось признать, что рыжую макушку в толпе они все-таки безнадежно потеряли. Еще и клетка стала просто неподъемной, будто в ней не одна Хедвиг была, а как минимум десяток таких же сов. — И куда теперь? — запыхавшись, спросил дядя Вернон, у которого уже тоже руки от тяжести отваливались. Чтобы немного передохнуть, он поставил чемодан на пол и размял затекшие пальцы. Легче не стало, но зато желание поубивать всех на свете сошло на нет. — Ну… — протянул Гарри, собираясь сказать, что не знает, но тут краем уха услышал чей-то обрывок разговора и зацепился за знакомое слово. — Так и думала, что будет полно маглов… — произнес женский голос, и в следующую секунду ему вторил мужской: — Если бы был другой способ добираться до Хогвартса… — Не говори ерунды, дорогой. Обернувшись, Гарри увидел целую толпу рыжих людей, толкающих перед собой тяжелые тележки с чемоданами. И он готов был поклясться, что они говорили про Хогвартс! — Думаю, нам за ними, — указал Гарри на прошедших мимо людей, чувствуя, как сердце бешено заходится где-то под горлом. — Почему? — недовольно посмотрел им вслед дядя Вернон. — Странные они какие-то. — Они говорили про Хогвартс, я слышал! — Эм… Вот давно уже хочу спросить, все маги рыжие, что ли? Гарри развел бы руками в разные стороны, если б не клетка с Хедвиг. Не тратя больше времени на пустые разговоры, дядя Вернон с кряхтением снова поднял чемодан и с небывалой прытью припустил за рыжими магами. Стараясь не упустить их из виду, они подошли к кирпичному барьеру, разделяющему платформы девять и десять. Что было дальше, Гарри не разглядел, но рыжих макушек как-то определенно поубавилось. Дядя Вернон это тоже заметил, замедлил шаг, отдышался и, махнув Гарри рукой, чтобы следовал за ним, подошел к рыжеволосой полноватой женщине и начинающему лысеть мужчине, стоящему рядом с ней. — Прошу прощения, — начал он, — вы нам не подскажите?.. Женщина приветливо, но немного настороженно улыбнулась ему: — Чем я могу Вам помочь? — Мой племянник, — дядя Вернон выставил Гарри перед собой, всем своим видом показывая, что спрашивает он не для себя и что в обычный день ответ ему был бы ему абсолютно не интересен, — едет в этот… как его там?.. — Хогвартс, — тихо подсказал Гарри. — Да, едет в первый раз в Хогвартс. Вы не подскажете, как пройти на платформу девять и три четверти? Женщина разулыбалась уже более искренне: — Мой младшенький, Рон, тоже в этом году поступает в Хогвартс. Стоящий возле нее веснушчатый мальчишка одного с Гарри возраста вяло улыбнулся. — Поздравляю, — сказал дядя Вернон. Для него маги представлялись сейчас самыми настоящими идиотами, которые даже на элементарный вопрос ответить не могут. Впрочем, потом он вспомнил, как обычно начинается учебный год в школе Дадли, со всеми этими бесконечными разговорами с другими родителями, интригами, сплетнями… Да уж, маги, определенно, были лучшим вариантом. — А в том, чтобы попасть на платформу девять и три четверти, нет ничего сложного, вашему племяннику просто нужно пройти в этот барьер, и он окажется на платформе. — В этот барьер? — дядя Вернон подозрительно посмотрел на разделительный барьер между платформами. Потом вспомнил, какой фокус проделал Хагрид, чтобы попасть в Косой переулок. — Нужно лишь хорошенько разбежаться, — ответила женщина. — Вот, смотрите. Давай, Рон, сейчас твоя очередь. Мальчик толкнул перед собой тележку, разбежался… И в следующий миг с тихим хлопком пропал, будто его и не было. Дядя Вернон загнал куда подальше мысль о том, что если с разгону впечататься в каменную стену, то можно и череп проломить, и ободряюще потрепал Гарри по рыжей шевелюре. — Видел, Гарри? — спросил он. — Ну, действуй, с разбегу и все такое. Гарри укоризненно посмотрел на дядю: тот слишком уж очевидно радовался сейчас, что сам не был магом. Потом посмотрел на очень прочный даже с виду барьер, на чемодан и клетку с совой. И, посомневавшись еще немного, наконец решился. — Прощай, дядя Вернон! — Я тебе дам «прощай», тоже мне, — с напускной суровостью хмыкнул в усы дядя Вернон. — До свидания! Хорошего учебного года, Гарри! Гарри последовал примеру Рона, поднял в одну руку клетку с совой, в другую взял чемодан, разбежался и побежал прямо к барьеру. Только на последних шагах его решимость дала сбой, но Гарри зажмурился и продолжил бежать. А потом гомон толпы стал громче, его кто-то толкнул, бросив на ходу извинения, и Гарри открыл глаза. Он был совершенно точно не на том вокзале, где остался дядя Вернон: здесь повсюду ходили люди в мантиях и остроконечных шляпах, и было гораздо многолюднее. А рыжий мальчик по имени Рон протискивался через толпу к огромному красному поезду с позолоченной надписью «Хогвартс-экспресс». Гарри поднял голову и увидел табло, на котором было написано, что отправление поезда произойдет ровно в одиннадцать часов утра. Подхватив поудобнее чемодан и клетку, Гарри тоже начал проталкиваться к вагонам. Он проходил мимо людей и ощущал, что очень бы хотел, чтобы рядом с ним сейчас кто-нибудь был, потому что казалось, будто на этом вокзале он остался совершенно один — ни родителей, ни друзей. Справа от него какая-то женщина обнимала дочь, плакала и желала хорошего учебного года. А слева бегала стайка смеющихся детей, и каждый сжимал в кулаке веревочку от воздушного шара. Шарик в виде дракона взмахнул крыльями и выпустил в воздух небольшое облако из мыльных пузырей, дети радостно засмеялись еще громче, а Гарри поспешил пройти дальше — мало ли, что еще этот дракон умеет? Наконец Гарри сумел добраться до поезда, с трудом втащил в первый попавшийся вагон тяжеленный чемодан, клетку с Хедвиг и утер рукавом куртки вспотевший лоб. Перевел дыхание и пошел по тамбуру, выбирая подходящее место. Большинство учеников еще прощались с родными, а до отправления поезда было целых полчаса, поэтому в вагоне оказалось много свободных мест. Гарри зашел в купе, сел поближе к окну, затолкал чемодан ногой под скамейку и поставил клетку рядом с собой. Хедвиг сонно жмурилась и всем своим видом показывала, что переезды куда-то с утра пораньше ей категорически не понравились. Прозвучал гудок поезда, и прощания на перроне стали более поспешными, родители помогали детям доносить чемоданы, все обнимались, прощались, и вскоре вагон заполнился шумными детьми и подростками. Гарри с интересом поглядывал на закрытую дверь купе, ожидая, кто станет его соседом. Дверь скрипнула, отъезжая в сторону, и в дверном проеме показалась рыжая голова Рона. — Здесь не занято? — спросил он. — Нет, — покачал головой Гарри. — Садись. Через пару минут после Рона в купе стало на одного рыжего волшебника больше. Драко Малфой оглядел купе, едва заметно скривил нос, но сел на одну скамейку с Гарри. — Рыжий… — начал Драко, поглядывая на Рона с явным оттенком превосходства. Рон недовольно нахохлился, готовясь отбиваться от любых нападок словами или, что предпочтительнее, кулаками. — Ты сам рыжий, — снова напомнил Гарри. — Ну да, точно. — Рон Уизли, — представился Рон, протянув руку. — О, так вы родственники? — удивился Гарри. Драко закатил глаза, тяжело вздохнул и все-таки пожал руку Рона: — Драко Малфой. — Малфой? — переспросил Рон, тут же отдергивая руку так, словно случайно дотронулся до самой бородавчатой жабы на свете. — Да, Уизли, представь себе. Гарри перевел взгляд обратно на окно. За стеклом проносились пейзажи Лондона, и это было такое необычное чувство –понимать, что он, Гарри Поттер, действительно уезжает. Из дома на Тисовой улице, из Лондона… из обычного мира, где остались Дурсли, старая школа, в которой учился Гарри, соседи и знакомые. И Гарри с нетерпением ждал, что же будет дальше. — Слушайте, а давайте создадим клуб рыжих? — озвучил Гарри внезапно пришедшую в голову мысль. — Клуб? — переспросил Драко. — С этим? Да ни за что! — Перейди в другое купе, Малфой, — агрессивно бросил Рон. — Перешел бы, да мест свободных нет, — с сожалением ответил Драко. — Ну, мы же все рыжие, — не слушая их, продолжил развивать свою мысль Гарри. — А рыжие должны держаться вместе. Драко с Роном переглянулись, но найти, что на это возразить, не смогли. — Только без моих братьев, — уточнил Рон и пояснил в ответ на вопросительный взгляд Гарри: — У меня вся семья рыжая. — Ну, значит, только мы втроем, — легко согласился Гарри. — Только представьте клуб с названием «Рыжие в Хогвартсе». — Или «Рыжие едут в Хогвартс», — невесело усмехнулся Драко, из рассказов родителей примерно представляя, сколько именно им еще ехать до школы и сколько часов с этими двумя ему еще только предстоит провести. — Или это может быть не клуб, а банда, — с неожиданным воодушевлением предложил Рон. — Банда рыжих, — рассмеялся Гарри, подумал и все же покачал головой: — Не, клуб лучше подходит. И так они отправились в Хогвартс. Все-таки рыжим волшебникам, и правда, лучше держаться вместе.