***
— Ты же не хотела, чтобы нас видели вместе, и просила не подходить к тебе днём? — Рон поднимает брови в вопросе. — Ситуация вышла из-под контроля. — девушка нервно сглатывает. — Они вдвоем ушли в неизвестном направлении, он утащил её так стремительно, что она даже не успела никого предупредить. Уизли тут же вытягивается, как струна, крепче сжимая сумку в руках. — Они вчера ругались… — бормочет он себе под нос, соображая, где можно было бы их найти. — Он был хмурым весь день. — Не думаю, что проблема в том, что они ругались, угроза может быть снаружи, лишь бы они не решили покинуть Хогвартс. — взволновано, а потом слишком быстро, проглатывая окончания слов, говорит Лана. — Лишь бы он не испугался и не решил сделать новый крестраж с её помощью. — потеряно шепчет Рон. — Ты говорил, что следующий будет только после школы…? — хмурит брови девушка отчего на лбу появляются морщинки. — В моей реальности у Тиндарея была девушка в школе, у тебя, кстати, тоже отношения начались в школе с будущим мужем. Том не умел чувствовать, а о Афелии Лестрейндж не осталось ни одного упоминания. Как ты понимаешь, мы всё меняем. — Зачем я только во всё это ввязалась. — вздыхает Аббот, закрывая рукой лицо. — Потому что я тебе нравлюсь. — со смешком выпячивает вперед грудь Рон, но тут же получает толчок рукой от девушки. — И потому что я бы без тебя не справился. Присматривать за ней постоянно было бы невозможно. — тихо добавляет он. — Пойдем, нам надо их найти. И если ей действительно угрожает опасность, то есть только одно место в замке, куда он мог её повести, в противном случае, у них просто свидание и мы помешаем. Рон аккуратно берет ладонь Ланы в свою, а потом сжимает и тянет вперед, к входу в Тайную комнату. Аббот всю дорогу кусает губы. С тех пор, как Рон вышел из-за маски Джордана, её жизнь круто поменялась. Он нравился ей и раньше, но был просто симпатичной, загадочной картинкой. А потом начал меняться в сентябре. И она потеряла голову. А потом был Хэллоуин, после которого её вызвал к себе Дамблдор. Если бы всё можно было вернуть обратно, Лана не знает, как бы поступила. Скорее всего так же. Разговор был долгим, она отказывалась верить, что Джордан и Афелия погибли при странных обстоятельствах, и еще больше отказывалась верить в то, что человек, который ей нравится, и к которому она боится подойти — из будущего и нуждается в её помощи. Аббот отчетливо помнит, как вернулась в тот день в гостиную и долго наблюдала за Лестрейндж. Она могла вернуться к профессору и попросить избавить её от этого знания, попросить всё отмотать обратно. Но Лана ненавидела свою пресную жизнь и Слизерин с его чуждыми для неё порядками. Ей показалось, что идея подружиться с Джорданом и защищать Афелию, это максимальное вредительство своему факультету. Но как это переросло в то, что Рон её поцеловал, она и сама не поняла. После этого жизнь точно перестала быть пресной. В неё вошла любовь, открыв дверь с ноги. И слежка за Гермионой с Томом, благо это было намного проще, чем всё остальное. — Джо, Лана? — женский голос вырывает её из мыслей. Она тут же отскакивает от парня, отпуская руку. Афелия с Томом и сами делают тоже самое. Вернее, это делает Лестрейндж. Риддл совершенно не стесняется её общества. И наоборот делает шаг к ней, вопреки её сопротивлениям, обнимая за талию и притягивая к себе. Весь его внешний вид кричит о том, что он гордится этой близостью. Гордится, что их застукали вместе, гордится ей рядом с ним. — Том и Афелия? — вторит её тону Рон. — Неожиданно. Ну, мы пойдем дальше. — чуть замешкавшись бросает парень, черкнув по каменному полу ботинком. — И вечером ты мне всё расскажешь. — Гермиона дотрагивается до руки Аббот, когда они проходят мимо. — Все подробности. — Взаимно. — кивает девушка, краснея. — По крайней мере, нам не пришлось их долго искать. — выдыхает Рон, когда они сворачивают за угол. — По крайней мере, теперь весь факультет будет говорить о том, что я встречаюсь с когтевранцем. — рычит Лан. — Это всё ещё такая проблема? — С когтевранцем полукровкой. Вот это проблема. — выдыхает Аббот. — Послушай, — останавливается Рон. — Посмотри мне в глаза. Ты ведь счастлива? — она кивает. — Тогда какая разница? В будущем, это не будет иметь никакого значения. А вот то, что мы делаем, изменит мир к лучшему, спасет сотни жизней. И да, в моей реальности я чистокровный волшебник. — он не добавляет про предателей крови, это все у его деда ещё впереди. — А что если ты ошибаешься? Что если ничего не меняется? — выдыхает девушка. — Есть только одно в этом времени, в чем я уверен на сто процентов. Это мои чувства к тебе. И их точно не могло быть в будущем. Даже если все остальное ошибка, это нет. Не сомневайся в нас. Она кивает, обнимая парня. И Рон в ответ обвивает её руками, крепче прижимая к себе. И откуда в нем столько правильных слов? Были ли они в нем с самого начала или это наследство Джордана? Плевать, главное, что они есть.***
— Они пожали руки. — бросает Лукреция, поравнявшись с Игнатиусом в коридоре после занятий. — Не уверен, что у них был вариант действий глупее этого. — безразлично бросает Пруэтт. — Но это ты добивался мира! — огрызается в ответ Блэк. — Мира? Лу, не с Уизли. Мы с ним по разные стороны, и всегда будет так. — Стоп. — девушка резко тормозит, ее лицо краснеет. — Ты дружил с ним семь лет, из-за него, в большей степени, ты предпочитал скрывать наши отношения. Ты принял решение перейти на сторону моего брата. А сейчас, сейчас что, Пруэтт? Все ведь складывается идеально! — Я семь лет дружил с Поттером и Лонгботтомом, и терпел присутствие идиота Уизли. Семь лет! С меня хватит! Если Риддлу без разницы, кому пожимать руку, это не значит, что мне тоже! — парень краснеет от негодования, в то время, как у Лукреции опускаются руки. — Мы же с тобой обсуждали, что это правильно… — Да, и я помню, что ты веришь, что Том прав. Знаешь в чем проблема, Лу? Ты веришь, что у одной из сторон правда. А это величайшая глупость. Ты ошибаешься, как и все они. — подводит итог Игнатиус. Блэк прижимает к груди сумку, вцепляясь в нее тонкими пальцами, желая спрятаться за ней от реальности. Она кусает губы, быстро моргает, стараясь сдержать подступающие слезы. Пруэтт останавливает шагов через десять, замечая, что его спутница отстала. — Обидно за правду? — бросает парень. Девушка молчит, внутри словно фейерверк, взрываются внутренние обиды, которым не суждено вырваться наружу. Ни сейчас, ни когда-нибудь в будущем. Лукреция идеальная девочка Блэк. — Это твой выбор, и, как будущая жена, я поддержу тебя в любом случае. — словно мантру произносит Лу, смотря между глаз Игнатиуса, на его переносицу. Идеальное место, чтобы твой собеседник не заметил, что ты не хочешь встречаться с ним взглядом. — Вот и хорошо, ты всегда была мудрой девушкой. — выдыхает Пруэтт, протягивая ей руку. — Мы с тобой выше этой войны, нам просто нужно выжить в ней и не растерять семейное состояние, возможно, я слишком поздно это понял, но главное, что ещё есть возможность выйти сухим из воды. Блэк снисходительно улыбается жениху, беря его под руку. Очень мудро, как всегда очень мудро. Чрезвычайно мудро. Её едва ли не тошнит, пока они вместе идут по коридору к подземельям, конечно, он проводит её до самой гостиной. Конечно, он не позволит ей показать эмоции в коридорах школы, оставшись в одиночестве. Нет, он доведёт её до самой двери, чтобы убедиться, что она сорвётся в своей комнате, а не в одном из пустых классов школы. Чем ты отличаешься от тех, кого делал вид, что ненавидишь всё это время, Пруэтт? Лукреция сильнее сжимает зубы, запирая внутри эмоции.***
— Давай я сначала с ними поговорю, хорошо? — ноет Гермиона, пока они с Томом неумолимо приближаются к комнатам Слизнорта. — Он меня не простит, если узнает так. Том медленно отпускает её руку за несколько метров до двери. — Обещай, что поговоришь с ним сегодня же. Я не собираюсь постоянно скрывать, что ты со мной. Тем более, что Абраксас догадливее твоего брата и может проболтаться. — Да, просто нужен момент… — И уже второй день, как он не находится. Ты просто боишься ранить брата, Афелия, но ранишь его сильнее, если будешь продолжать молчать. — он поправляет волосы и воротник мантии, прежде, чем войти во внутрь. — Улыбайся, иначе Слизнорт решит, что мы опять ссоримся. Они заходят в комнаты декана Слизерина друг за другом. Кивают всем присутствующим и проходят к свободным местам. Их осталось больше чем два, и можно выбрать, садиться вместе или нет, но Том в этом беспрекословен, он отодвигает стул для девушки, помогает сесть и сам опускается рядом. В конце концов, он делает так довольно часто, чтобы хоть кто-нибудь смог удивиться. Гермиона никак не может привыкнуть к тому, как много ребят собираются здесь в клубе Слизней. Не то чтобы Гораций уже в сорок пятом менее избирателен, нет, просто в школе действительно очень много талантливых студентов, и еще больше наследников древних семейств. Они все восседают на своих стульях так, будто это трон, не меньше. Риддл фыркает, когда перед ним появляется вазочка с клубничным мороженым, но все равно тянется к резной ложечке, чтобы попробовать и сделать комплимент хозяину вечера. — Профессор Слизнорт, это невероятно вкусно. — сдержанно кивает парень. — О, Том, мой мальчик, благодарю. Вашего любимого ванильного в этот раз не было, пришлось заменить на клубничный сорбет. — всплескивает руками декан Слизерина. — Мистер Пруэтт, вы начинали рассказывать о делах ваших родителей, так как они? Я давно не получал от них писем. И передайте вашему старшему брату, что меня очень порадовало его приглашение на свадьбу, безусловно я счастлив за него. Конечно, я и сам написал ему об этом, но вы всё равно передайте! Слизнорт тараторил слова так быстро, что казалось перебить его просто невозможно. Это в любом году было неизменным. Гермиона его практически не слушает, ее внимание приковано к Алектусу, который смотрит на них с Томом исподлобья, сжав губы в тонкую полоску. Он ведь не мог ни о чем догадываться? Просто не должен был. Она переводит взгляд на Вальбургу, и та понимающе кивает, улыбаясь. Нет, все-таки может догадываться. Грейнджер нервно сглатывает, наконец притрагиваясь к своему десерту. У Ала должно хватить такта не начинать разборки здесь, при всех. А в Подземельях… что ж, она объяснит ему, она всё ему объяснит. Десерт заканчивается под совсем не увлекательный рассказ Игнатиуса. Гермиона притягивает к себе новую вазочку. — Мисс Лестрейндж, вы наконец-то поверили в свою идеальную фигуру и слезли с диет? — смеется Слизнорт, замечая её последнее действие. — Уверенность в себе, девочка моя, это очень важно, я рад, что у вас она появилась. Грейнджер выдавливает из себя улыбку. Это выходит совсем не эстетично, её рот заполнен сорбетом, а зубы сводит от холода. Том кладет руку на её колено под столом, чтобы поддержать, и от этого её выражение лица становится совсем не спокойным. Слизнорт переключается на другого ученика, давая ей возможность проглотить десерт. Гермиона прочищает горло и снова утыкается в вазочку. Рука Риддла продолжает лежать на её колене. Когда второй десерт заканчивается, её собственная рука соскальзывает со стола, находит ладонь Тома и сжимает. Проходит еще минут десять за «увлекательным» диалогом за столом. На соседней стороне стола раздается звон, упавшей на пол ложечки. — Все хорошо, мальчик мой, эльфы все уберут и принесут вам новую. — улыбается Гораций. Но Алектус пропускает его слова мимо ушей, наклоняясь вниз. Белая скатерть свешивается со столешницы совсем на немного. Как будто дразнит, делая вид, что скрывает все тайны, но на самом деле демонстрирует их каждому, кто захочет посмотреть. Глаза Лестрейнджа ищут ложку, пальцы тянутся к холодному серебру, чтобы подцепить и поднять. Он хватает её за ножку, притягивая к себе, и уже хочет выпрямиться, чтобы снова сесть ровно за стол, но именно в этот момент его глаза натыкаются на туфли сестры, взгляд скользит вверх по ноге и попадает на ладонь девушки, зажатую в руке Риддла. Он выпрямляется молниеносно, как будто кто-то дернул за нитку, заставив его это сделать. Одновременно с этим ложечка снова ударяется об пол, и звук от удара, разносится по всей комнате. Алектус сверлит сестру глазами, желая сделать на её месте дырку. Но когда перехватывает её взгляд, демонстративно отворачивается. Риддл крепче сжимает руку Гермионы, замечая перемену в настроении Лестрейнджа и то, как начинает дрожать её тело.***
— Ал, подожди! — Гермиона срывается на бег тут же, как за её спиной закрывается дверь в комнаты Слизнорта. Лестрейндж первым покидает вечер профессора. Следом за ним выскакивает сестра. Он не оборачивается, ускоряя шаг. Задыхающийся из-за своей гордости, он не позволяет себе сорваться на бег. И потому проигрывает в гонке Грейнджер, которая хватает его за локоть, с силой разворачивая к себе лицом. — Поговори со мной! Не сбегай! — на выдохе произносит девушка. — О чем?! Ты перешла все границы! Ты отвратительна! — выплевывает парень. — И ещё ты врешь мне. — его лицо искажается до неузнаваемости. Интересно, когда Гермиона злится, она выглядит так же? — Я просто не успела тебе всё рассказать, боялась реакции, хотела подготовить. — оправдывается Грейнджер. — И выставила идиотом! Знаешь, что, ты хуже, чем когда-либо была. Я тебя ненавижу! Я думал, что ты все поняла, что ты увидела, какой он на самом деле! Я думал ты следишь за ним, но в это не входит держаться за руки! — Ал, он лучше, чем мы думали, мы с ним вместе лучше, чем по отдельности, попробуй понять… — защищается девушка. — Он у тебя всегда лучше, все наши проблемы и ссоры из-за него, Афелия. Тебе не надоело? — Ал… — Сейчас ты её из-за меня отталкиваешь, а не наоборот. — голос раздается в коридоре, словно гром посреди ясного неба. — Пошел ты к дементору, Риддл! — выплевывает парень. — У тебя шоковое состояние, Лестрейндж, ты не отдаешь себе отчет за слова. Иди в свою комнату, отдышись, и подумай о том, как ты сейчас обидел свою сестру. Она тебя за Диану не осуждает, и за то, что тебя не было рядом, когда ты был нужен. Я был с ней всё это время, а не ты. Подумай об этом и возвращайся с извинениями. Взгляд Ала тускнеет, он глотает ртом воздух, тяжело дыша. И без того бледное лицо, бледнеет ещё больше, а губы начинают дрожать, под тяжелым взглядом Тома. В конечном итоге, он разворачивается на каблуках и быстрым шагом удаляется в сторону подземелий. — Спасибо… — чуть слышно произносит Гермиона, отходя от ссоры. — Он точно в курсе, что ты не Афелия? — прерывает её жалость к себе Риддл. — Ну, конечно, он первым узнал. — непонимающе подтверждает девушка. — Думаю, что он иногда забывает, что ты не его сестра. Я слышал ваш разговор, и у меня сложилось впечатление, что он говорил не с тобой новой. — подводит итог Том, подходя к ней ближе и прижимая к себе. — Все будет хорошо, он придет в себя, и вы помиритесь. А если что, ты прекрасно сможешь жить дальше и без брата. — Тебе легко говорить, у тебя нет брата… — сама не понимая зачем бросает Грейнджер, но тут же осекается. — Безусловно, и семьи тоже нет, я ведь сирота и никогда об этом не забываю. — стискивает зубы Том. — Я не это имела ввиду, прости… Я слишком сильно переволновалась из-за Ала. — она сильнее прижимается к нему, ища защиты. — У вас все в порядке? — из-за поворота появляется Вальбурга. — Вы так стремительно выбежали, я с трудом… оу, прошу прощения. Я думала ты с братом. — усмехается девушка, увидев обнимающихся ребят. Гермиона тут же делает попытку отскочить, но Том не дает ей этой возможности. — Уже да. Но если у тебя будет время промыть Лестрейнджу мозги, будет здорово. — сдержанно произносит Риддл. — Конечно. — она кивает, опуская взгляд в пол. — Ладно, оставлю вас вдвоем. — она исчезает в темноте, не дав Гермионе возможности её остановить. — Она тоже среди твоих ребят? — вопросительно поднимает бровь Грейнджер. — Интересно, а что с ней было после Рождества? Она поэтому тебя теперь слушается беспрекословно? — Думаю, что ты знаешь ответы на вопросы, которые тебе нужны, а остальные наша с Блэк тайна. — в этот раз Том выпускает её из своих рук и направляется к гостиной. — Откуда? Ты ведь не рассказывал. — в спину ему продолжает Гермиона. — Провоцируешь на разговор о болтливости Вальбурги? — резко спрашивает Том. — Давай сменим тему, за последние два дня ты и так много всего увидела и услышала, иногда нужно сделать паузу в получении информации, чтобы переварить старую. И ещё спустя несколько метров он снова берёт её за руку, крепко сжимая ладонь. Если бы она только появилась в его жизни чуть раньше, когда было спокойнее. Но смогла бы она появиться в другое время?