3
3 апреля 2019 г. в 11:08
Пятничная ночь, сотканная из сырости и страха, тянулась к ней своими лапами-тенями, ползущими по мокрому асфальту, хваталась за колеса, плечи, капюшон. Пыталась остановить ее, но Гвен не сдавалась. Крутила педали и мчалась вниз по улице — к дому номер четырнадцать на Мэриэл-стрит.
К дому человека, забравшего ее Тессу.
Она добилась от Хезер почти невозможного. Потому что унять испуганную девочку-подростка, которая была растеряна не меньше нее самой, оказалось не так-то просто. Разговорить ее — еще сложнее. Гвен не понимала, как у Хезер вообще возникла мысль скрывать от матери пропавшей подруги хоть что-нибудь. Хранить секреты следовало героиням дешевых бульварных романов, но уж точно не тем, кто был так близок с ее пропавшей дочерью. И вдалбливая это в голову Хезер, Гвен потеряла уйму времени.
Она вернулась домой только из-за Майкла. Выгребла из сумки мятые купюры, чтобы расплатиться с таксистом, и вынужденно пересела на собственный транспорт — велосипед, более двух месяцев прождавший своего часа.
От Хезер она узнала, что Тесса, скорее всего, осталась на ночь у Бобби — высокого темноволосого парня с татуировками на шее, байком и собственным домом, доставшимся ему от покойной тетки. Познакомились Бобби и Тесса недавно, но дружеские отношения быстро переросли в романтические, и, по словам Хезер, Тесса совсем потеряла голову. Все их разговоры сводились к двадцатичетырехлетнему главарю банды «Ястребов», а Гвен вдруг вспомнила, как месяц назад Тесса вслух мечтала о татуировке на запястье. Разумеется, набить тату она ей не позволила, но ради любопытства спросила, что именно дочь хотела запечатлеть на своей коже.
— Буква «Б», — Тесса подняла правую руку и указала на запястье. — А на ней будет сидеть ястреб.
— «Б» — это бестолочь, да? — довольно заметил Майкл, отправляя в тарелку с хлопьями шоколадные шарики.
Тесса цокнула языком и парировала:
— «Б» — от слова бесит, Майки. Прямо как ты.
Бесило Тессу и правда многое, но на то она и подросток.
Гвен вытянула шею, сощурилась, когда ветер погнал грязные желтые листья под колеса, и свернула направо. Теперь-то она понимала, почему именно «Б» и что на самом деле это означало. Вот только легче не стало.
Мало того что Гвен совершенно не знала этого Бобби, — взрослого мужчину, который отчего-то решил, что шестнадцатилетняя девочка станет для него отличной парой, — так еще и судя по тому, что рассказала ей подруга дочери, человеком он был не самым сдержанным. На памяти Хезер Бобби уже несколько раз в грубой форме отчитывал Тессу при своих дружках, когда они все вместе выезжали к Зеленому озеру. Об этих поездках Гвен ничего не знала. Как, похоже, не знала и собственную дочь.
«О чем ты только думала! — отчитывала она Тессу в мыслях. — Как ты могла мне врать? Как ты посмела?»
Ей хотелось кричать, но какой в этом толк? Кроме того, будь она сама хоть немного сдержанней, Тесса бы так не поступила. Не убежала, оставив ее как раненного зверя стонать и метаться в поисках своего чада сначала по дому, потом — по улицам…
«Это все твоя вина, Гвен. Твое никудышное воспитание!»
Гвен глубоко вздохнула и поджала губы. Она и сама это знала.
У Тессы не было выбора. Она прекрасно понимала, что Гвен ни за что не позволит ей поехать к Бобби, поэтому соврала про вечеринку. Это объясняло, почему она так тщательно собиралась и особенно расстроилась, когда ей не позволили надеть «то самое» красное платье с длинными рукавами и до безобразия глубоким вырезом.
Ко всему прочему Гвен вспомнила, что перед тем, как они повздорили, Тесса долго крутилась у зеркала, перебирая все оттенки губной помады. Она хотела поразить Бобби, понравиться ему и самой себе. Вот почему Тесса полезла в ту злополучную сумку. Она искала помаду, а когда увидела то, что не предназначалось для чужих глаз, сильно расстроилась. Может, даже разочаровалась в матери…
Гвен до боли сжала руль. Костяшки на красных от холода руках побелели.
«Скоро все закончится!»
Гвен уже представляла, как выдернет Тессу из чужого дома и, после всей этой ужасной ночи, наконец прижмет к себе; уткнется в пахнущие фруктами волосы и простит.
Без лишних слов простит ее.
В оранжевом свете фонарей Гвен без труда различила адресную табличку с нужными цифрами. Она бросила свой новенький, без единой царапины велосипед на тротуаре и толкнула сетчатую калитку; до ступеней вела узкая, поросшая мелкой пожелтевшей травой тропинка. Гвен преодолела ее за несколько секунд и взбежала на крыльцо. Массивная серая дверь, разделяющая ее и Тессу, казалась отлитой из бетона: уже после первой попытки привлечь к себе внимание у Гвен засаднили костяшки. А стучала она долго.
Потому что никто не отзывался.
— Откройте! — на этот раз Гвен ударила в дверь ногой. Они за дуру ее держат? В окне второго этажа она видела слабый свет. В доме точно были люди.
— Эй! — ее окликнули из окна. — Живо убирайтесь отсюда!
Гвен спустилась с крыльца и, запрокинув голову, спросила:
— Ты Бобби?
В тусклом свете она различила незнакомое лицо. Тессы поблизости не было.
— Черт! Да вы на часы смотрели? Приходите утром, — Бобби махнул рукой и, закрыв окно, зашторил его полупрозрачными занавесками.
— Где Тесс?
Никто не отозвался. Свет в комнате погас, и Гвен закричала что есть мочи:
— Тесс! Тесса, немедленно спускайся! Я не уйду! Тесс, слышишь?
Зажегся свет. Окно распахнулось, и Бобби замахнулся, делая вид, что бросает в нее пластмассовую бутылку. Гвен отскочила назад, но звать дочь не прекратила. Она не так его себе представляла. Гвен ожидала увидеть мужчину, не мальчишку. А этот Бобби — самый обычный парень. Сухопарый, нервный и, судя по всему, пьяный.
— Черт! Да заткнитесь же вы! Всех разбудите!
— Где Тесс? — она не отступала. Гвен знала, как раздражают крики и шум спросонья, а выманить Бобби на улицу могли только они. — Позови мою дочь!
— Кого, дамочка? Здесь нет ничьей дочери. Вы ошиблись адресом!
— Моя дочь. Тесса Колби. Шестнадцать лет, блондинка, зеленые глаза, рост примерно метр шестьдесят. Где она?
Теперь до него дошло.
— Господи, — Бобби усмехнулся и, обернувшись к кому-то, бросил: — а ее мамашка и правда сумасшедшая…
— Она у тебя? — Гвен встала на носки, пытаясь узнать в промелькнувшей на стене тени своего ребенка.
Бобби покачал головой:
— Нет. Тесс здесь нет, и она здесь больше не появится. Так ей и передайте. Для нее дорога в мой дом закрыта. Как и вам, миссис… Как вас там? Корби?
— Я ищу свою дочь! Она пропала. Когда ты видел ее в последний раз?
На мгновение Бобби замолчал, и даже гадкая ухмылка стерлась с его лица. Теперь оно выражало удивление.
— Она что, опять от вас сбежала? Ну что ж, удачи в поисках!
— Хочешь, чтобы я пришла сюда с полицией? — Гвен с вызовом взглянула на него и кивнула. — Хорошо. Будь по-твоему…
— Да я-то тут при чем?
— Хезер говорит, что Тесс пошла к тебе. Вы должны были встретиться сегодня. Или она врет, а? — Гвен заметила, как Бобби замешкался, и вновь закричала: — Тесс! Если она у тебя — позови ее! Тесс!
— Дьявол! Хватит орать! Сейчас спущусь.
Бобби закрыл окно и скрылся из виду; улица вновь погрузилась в тишину, и только изредка в тревожной ночи шумели пожелтевшие кроны деревьев.
Его так долго не было, что Гвен забеспокоилась. Взбежала на крыльцо, хотела вновь постучать, но дверь распахнулась, и на пороге показался Бобби. Высокий, больше метра девяноста, и рядом с ним хрупкая Гвен выглядела ненамного выше дочери.
— Что с вами? — спросил он, хмуря брови и оглядывая ее с ног до головы.
Гвен посмотрела на него, как на идиота:
— Что со мной? Моя дочь пропала — вот что со мной!
— А от меня чего хотите? Я ее не скрываю, имейте в виду.
— Когда ты в последний раз ее видел?
Бобби почесал затылок.
— Не помню. Дня два назад, наверное. Если не больше…
Недоверчиво взглянув на него, Гвен пригрозила:
— Расскажешь это в полиции, понял?
— Ладно, — он цокнул языком и нехотя сознался. — Я видел ее сегодня. Довольны? Только что это меняет, если я не знаю, где она?
— Во сколько? Где?
— Это допрос? — Бобби скрестил руки на груди. Ноздри его раздулись от возмущения, но Гвен было плевать, что он чувствует.
— Я могу тебе его устроить, — сказала она, делая вид, что уходит. — Жди офицеров.
Бобби выругался сквозь зубы, но далеко Гвен не ушла.
— Я видел ее в полдень. Где-то так…
Она обернулась:
— Уверен?
— Ну, примерно в это время. Когда я сел в тачку к Джо, Доджи только начинал свой дебильный хит-парад. Ехать было недолго, так что я уверен: этот отстой еще крутили по радио, когда мы завтракали у Филлера.
Слова Бобби будто током ее ударили. Тесса обожала этот хит-парад и старалась не пропускать ни одного пятничного выпуска с Доджи-Джи.
«Боже, Тесса. Где же ты?»
— И где вы встретились?
— Я же сказал: Джо подвез меня до закусочной Филлера. Тесса уже ждала там. Мы перекусили вместе и больше я ее не видел.
— Что вы ели?
Бобби глупо захлопал глазами:
— Что?
— Если все действительно было так, как ты говоришь, то скажи: что вы ели?
На секунду он оторопел.
— Картошку-фри, сэндвич с курицей и яйцом… Какая к черту разница? Вы дочь ищите или меню Филлера вспоминаете?
Гвен повторила заказ про себя и довольно кивнула. Она знала: если Бобби соврал, то вряд ли сможет так же быстро и точно повторить эту информацию офицерам. «Мало ли что я наговорил сумасшедшей мамашке!» — так он подумает. А она-то все им расскажет. И тогда, если Бобби врет, он попадется на этой маленькой невинной лжи. На чертовом меню Филлера и проклятом сэндвиче с яйцом, мечтать о котором он будет весь свой тюремный срок.
— Значит, ты не знаешь, куда могла пойти Тесс?
— Сотый раз повторяю: нет!
— О чем вы говорили?
Бобби шумно вздохнул. Он больше не скрывал раздражения:
— Я сказал, что сегодня не в настроении и чтобы она не приходила. Но, черт, если вы знаете Тесс, то понимаете, что отделаться от нее не так-то просто. Про таких как она говорят: «девочка-прилипала». Так что я был удивлен, когда она и правда не явилась. Может, наконец решила оставить меня в покое?
— Все понятно, — Гвен кивнула, наблюдая за тем, как Бобби облокотился на дверной косяк. Ей хотелось высказать все, что она о нем думает, но на стене промелькнула чья-то тень, и сердце Гвен учащенно забилось.
«Неужели?»
Бобби развел руками, поторапливая ее:
— Это все?
— Да. Больше я тебя не побеспокою.
Бобби заметно расслабился. Гвен махнула рукой на прощание, сделала пару шагов и, пока он не закрыл дверь, обернулась:
— Эй, Бобби! Один вопрос…
Застигнутый врасплох, он не сразу понял, что произошло. Бобби неуклюже отшатнулся, когда она со всей силы толкнула его в грудь и ловко проскочила в дом.
— Эй! — закричал он. Пальцы коснулись плеча Гвен, но не удержали. — Черт!
— Тесса! Тесс! Слышишь меня? — Гвен толкнула дверь, ведущую в столовую, поскользнулась на кусочке ветчины, но удержалась на ногах. — Тесс! Это я!
На столе полнейший беспорядок: дюжина пустых бутылок, три коробки от пиццы, доверху заполненные объедками и скомканными салфетками, окурки, грязная посуда. Поверить в то, что Тесса ела здесь, было трудно.
— Ну что? Убедились?
Бобби стоял в дверях. Он не гнался за ней, но взгляд его красноречивей любых слов говорил о том, что ей следует убраться отсюда. И как можно скорее.
Тесса не отзывалась. Сколько бы Гвен ни звала ее — все без толку. Под тяжелым немигающим взглядом она прошла на кухню в надежде если не найти там Тессу, то хотя бы отыскать подтверждение тому, что дочь была здесь, и Гвен не зря потратила бесценное время.
Но все оказалось тщетно.
— Уходите по-хорошему. Или это мне придется вызвать полицию.
Гвен ухмыльнулась. Как раз полиции здесь и не хватало.
Она ничего не ответила. Обошла свалку, устроенную на столе, задела плечом стоящего в проеме Бобби и, обернувшись к лестнице, заметила на ступенях ее.
Девушка в свободной длинной футболке не была Тессой. Более того, она даже не похожа на ее дочь — темноволосая, фигуристая, с маленькими узкими глазами, обведенными черной подводкой. Полуголая незнакомка застыла наверху и ждала, что будет дальше. На фоне темных ступеней ее голые ноги казались почти белыми. Черное кружево, обтягивающее молодую кожу, выглядывало из-под края футболки.
Гвен с презрением взглянула на Бобби и, прежде чем хлопнуть дверью, предупредила:
— Держись от моей дочери подальше!