А внутри война

— Это твоя комната? — Томми был очень удивлен жилищу Аллена. Если говорить начистоту, он представлял себе либо что-то минималистическое, так как зал и прихожая были близки к этому, либо, наоборот, полный бардак. Как у типичного студента — куча грязных шмоток, упаковки из-под еды и разных газировок, стена, увешенная многочисленными плакатами, громкий и бунтарский интерьер, говорящий сам за себя — здесь живет чертовски надоедливый бармен, который в свободное от работы время просто пытается расслабиться. Томми бы даже не удивился, увидев где-то выпивку или травку, ведь все иногда ею балуются. При мысли об этом, правда, он поморщился — уж больно не хотелось верить в то, что Аллен действительно может употреблять. Даже чуть-чуть. Он начинал ему нравиться, и подростку совершенно не хотелось найти поводы для разочарования. На деле же комната Аллена была ни первым, ни вторым вариантом. Это было просто нечто, нечто неожиданное и с тем притягивающее, однако почему-то приводящее Томми в растерянность.       В комнате было не прибрано, хотя для Томми все, что вне дома, автоматически становилось прибранным. В углу комнаты, около окна, стоял длинный белый стол, заваленный всякой всячиной — папки, блокноты, ручки, карандаши, какие-то бумаги, подставки, пачка сигарет. С краю стояло небольшое зеркало, рядом с ним настольная лампа. Неподалеку от стола находился стул на колесиках, немного увешанный одеждой Аллена, где-то у ножек стояла двухлитровая бутылка колы и какой-то энергетик. Тут же находилась незаправленная постель, над которой висели полки со всякими книгами, комиксами и статуэтками, а в другом углу комнаты стояла настоящая барабанная установка. Но больше всего внимание Томми привлекло другое. Комната сплошь и рядом была напичкана холстами и ватманами, в центре стоял мольберт с начатой картиной, казалось, что подросток даже почувствовал запах растворителей и красок. А после пригляделся и понял, что ему не показалось — за мольбертом, у стены, стоял комод с выдвинутым нижним ящиком, полностью забитым принадлежностями для рисования. Такое разнообразие материалов он видел разве что в художественном магазине, в который забрел как-то раз, пытаясь согреться и заодно поглядеть, сколько там что стоит. Однако все оказалось слишком дорогим, поэтому он так и ушел с пустыми руками. Это настолько поразило Томми, что он и позабыл, что Аллен ему что-то рассказывал по дороге. — Ну да, — пожал плечами тот, проходя к постели и заваливаясь на нее. — Артур говорит, что здесь бардак, но... — Артур вообще ничего не смыслит, — резко прервал его подросток. Аллен усмехнулся, согласно кивая ему в ответ. — Это же просто... Черт, здесь целая мастерская! Столько всего... — Каждый раз с зарплаты я откладываю свою долю за коммунальные услуги, что-то на еду и прочую бытовуху, а часть трачу на это. Было бы круто, если б когда-то у меня была своя мастерская, — Аллен слабо улыбнулся, а после чуть нахмурился. — А ты ведь тоже рисуешь, да? Я помню тот рисунок в забегаловке. — А... ну, типа того, — немного замялся тот. — У меня неплохо получается. Но единственное, с чем я могу работать, это гребанный карандаш и офисная бумага. Лучше, чем ничего, конечно, но...       Аллен поджал губы, глядя на Томми. Тот оборвал себя на середине предложения и умолк, обходя комнату. Он окинул взглядом стену у стола, на которой висело несколько полароидных фото. Почти на каждой был сам Аллен в окружении каких-то людей, судя по всему, его друзей. На одной из них Томми узнал Стива, того самого шумного сменщика Аллена в кафе, чуть присмотревшись, он даже узнал саму забегаловку, в которой постоянно проводил время. — Слушай, если хочешь, ты можешь порисовать моими красками, — предложил вдруг Аллен, внимательно наблюдая за парнем. — Что? — Томми недоуменно посмотрел на него. — Ты что, серьезно? Это же таких денег стоит. А я даже не уверен, что у меня получится. — Не узнаешь, если не попробуешь, — хмыкнул тот, вскакивая со своего места. Он подхватил свой начатый портрет какой-то девушки с мольберта и отставил к стене, а на его место поставил чистый холст. Томми растерялся, но Аллена уже было бессмысленно останавливать, он полез в тот самый нижний ящик и вытащил оттуда горсть кистей и тюбиков с краской. Разложив это все у мольберта, он улыбнулся подростку. — Давай, Томми, дерзай. — Я не уверен... — пробормотал тот. Ему жутко хотелось попробовать, но Аллен почему-то вводил его в ступор и знатно смущал своим поведением. — Ой, да ладно тебе, чувак! — отмахнулся парень. — Я же вижу, ты хочешь. Дать карандаш для наброска?       Пока Томми не мог определиться с ответом, Аллен уже вывалил из подставки на столе набор простых карандашей и сунул ему в руки наиболее подходящий. — Знаю, что на процессе нужно сосредоточиться, так что не буду отвлекать! Только не стой на месте, как вкопанный. Так у тебя точно ничего не выйдет.       И, хоть у Томми и был ступор и появилась скованность в движениях, ему стало тепло на душе. Аллен, как и пообещал, перестал его доставать и устроился у себя на кровати, залипнув в какую-то игру на телефоне. А Томми подошел ближе к мольберту и осторожно принялся выводить карандашом линии, намечая контур какого-то домика и ведущей к нему дорожки.       Рисование всегда помогало парню абстрагироваться от всего, что его окружало и на какое-то время забыться. Если сначала его движения были неуверенными, то после он полностью ушел в процесс и даже позабыл, что где-то позади него валялся на постели Аллен. А тот, на удивление, даже не стал лезть и заглядывать через плечо, как в прошлый раз, в кафешке. Когда Томми уже начинал заканчивать, потихоньку возвращаясь в реальность, он почувствовал необыкновенное спокойствие. Дома он никогда не мог просто взять и так порисовать — в тишине, покое, не беспокоясь ни о чем, прислушиваясь лишь к своему собственному дыханию и музе, принесшей вдохновение. Даже в забегаловке было шумно и что-то вечно давило на мозги, заставляя оставаться настороженным и готовым к любой обороне. Томми не хотелось в это верить, но ему казалось, что он начинает доверять Аллену. Ибо если бы вместо Аллена в этой комнате с ним находился кто-либо другой, он бы попросту не смог столько времени потратить на забвение в живописи.       Холст, который Аллен дал Томми на пробу, был небольшого размера, так что тот смог закончить картину уже через пару часов. И, не смотря на весь энтузиазм, который был у него во время создания картины, ему становилось неловко от мысли, что он рисовал это для Аллена и ему нужно об этом сказать самому Аллену. Сложив кисти и краски у мольберта, как было изначально, подросток обернулся к парню, собираясь сказать, что он закончил и, возможно, даже поблагодарить за то, что тот разрешил ему порисовать. Однако, обернувшись, Томми понял, что Аллен уснул. Немного подтянув длинные ноги ближе к себе, он сунул одну руку под подушку, другой ухватился за край своей домашней рубашки, будто пытался укутаться в нее поплотнее, и сладко сопел. Томми ненадолго замер, наблюдая за этим, но после обернулся обратно к картине, бросил взгляд на свою подпись на холсте и шумно вздохнул. Подростку не хотелось будить парня, ровно как и уходить, но ничего лучше он не придумал и тихо вышел из комнаты, направляясь вниз. Про себя он молил, чтобы нигде в коридоре или прихожей ему не повстречался Артур. — Томми? — уже будучи у входной двери, он услышал тихий голос Дэвида. Нехотя подросток обернулся к мальчику. — Да? — также тихо отозвался он. — А можно я буду называть тебя Том? Как кот из мультика, — мальчик невинно улыбнулся. — Том и Джерри, что ли? — нахмурился Томми. Дэвид закивал в ответ, на что подросток немного замялся. Ему не очень нравился этот вариант имени, однако обижать и отказывать мальчику не хотелось. — Э, ну... Ладно. Окей. Называй. — Здорово. А ты что, уходишь? — поинтересовался Дэвид, замечая за спиной парня его рюкзак с вещами. — Типа того. Мне, как бы... Домой пора. Да. Мама беспокоиться будет, все дела... — тут же начал придумывать отговорки Томми, лишь бы поскорее уйти незамеченным кем-нибудь еще. — О... — заметно погрустнел Дэвид. Томми замялся еще больше; он не знал, в чем дело, но совершенно не хотел расстраивать мальчика. — Что такое? — осторожно поинтересовался он. — Я думал, ты останешься у нас подольше. Ну, и еще я вспомнил о своей маме... — пробормотал Дэвид. — А что с твоей мамой? — не понял Томми. — Она меня бросила. А Адалана забрала к себе. Я уже долго живу с ней, она добрая и заботливая, но не понимаю, зачем моей настоящей маме нужно было уходить.       Подросток шумно вздохнул, осознавая, какой же он кретин. Дэвид с Адаланой совсем не были похожи друг на друга — девушка темненькая, с карие глазами, а Дэвид рыжевато-русый, со светлыми голубыми глазами. — Сочувствую... — лишь вырвалось у него. Ему было очень жаль мальчика. — Что такое? Дэвид? — послышался женский голос, и из темного коридора в прихожую вышла Адалана. Она заботливо погладила мальчика по волосам и подняла взгляд на копошившегося у двери подростка. — Томми? А ты куда? — Я... эм... Домой, — нехотя ответил он, но домой он отнюдь не собирался. Еще чего не хватало. — Уже поздно, и на улице темно. Останься у нас, — мягко улыбнулась девушка. — В такое время лучше не ходить одному. — Да как-то все время хожу. Все будет нормально, — покачал головой Томми. — Я тут каждый уголок знаю. — Верю, что знаешь. Но это все равно опасно. — Его ждет дома мама, — проговорил Дэвид. — О... Томми, хочешь, я ей позвоню и скажу, что все в порядке и ты останешься здесь? — предложила Адалана. — Она не будет переживать.       Если бы она переживала. Скорее всего, она сейчас даже не помнит, что у нее есть сын. — Нет, не надо. Правда, я лучше пойду, — Томми уже потянулся к ручке двери. — Передайте Аллену спасибо. Я... Я рад, что познакомился с ним.       Адалана хотела его остановить, но тот уже прошмыгнул на улицу и захлопнул за собой дверь. Ей только и оставалось проговорить ему вслед негромкое «Будь осторожнее!». — Мне кажется, ему очень страшно и одиноко. — сказал Дэвид. — Ох, Дэвид, — вздохнула Адалана, приобнимая его. — Мне тоже так кажется...

***

      Томми шел вдоль слабо освещенной фонарями улице и посматривал по сторонам, надеясь, что он не ошибся, сказав Адалане, что с ним все будет в порядке. Очень не хотелось бы после этого помереть где-нибудь в канаве. На улице было прохладно, и он пытался укутаться в свою толстовку поплотнее, размышляя, куда может пойти переночевать на этот раз. Почему-то при мысли о том, что ему опять нужно искать укрытие, подростку стало так противно от всего, что его окружало, что пропало любое желание куда-либо идти вообще. Томми разглядел впереди лестницу, ведущую вниз к пруду, и направился к ней. Когда-то он даже любил проводить там время; искал вдохновение и даже несколько раз пытался зарисовать здешние виды. Сейчас же ему просто хотелось присесть где-нибудь и побыть наедине с собой.       Пройдя чуть вперед, Томми понял, что не хочет спускаться совсем к пруду. В темноте можно было легко оступиться, там был крутой обрыв, а этого ему хотелось сейчас меньше всего. Вода, он был готов поспорить, была леденющая. Парень сел прямо на ступени, уложив рюкзак рядом, в траву, и облокотился о поручень самой лестницы, присматриваясь к дорожкам, ведущим к лавочкам и воде. На Томми напала печаль — почему-то он вспомнил, как когда-то давно, в более хорошие времена, его брат любил гулять в этом месте. Поэтому они часто приходили сюда вместе, брали с собой скромный ланч и обедали, усевшись прямо в траву; Томми обожал наблюдать здесь за местными белками и иногда их подкармливать. Его брат постоянно неуклюже их спугивал, размахивая руками, а потом смеялся, когда те ускакивали куда подальше, вверх по стволам деревьев, и Томми недовольно бубнил, чтобы он прекратил так делать каждый раз. Но он все равно продолжал так делать. Каждый раз.       Парень почувствовал, как в груди заныло от тоски. Он знал, что их отец тогда все еще нещадно пил, а мать из-за того уже начинала увлекаться чем-то запретным у соседа-дилера. Но Томми было спокойнее, зная, что его всегда поддержит и защитит старший брат. Но его, как назло, уже давно не было рядом. И, вероятнее всего, он забыл о нем точно также, как и сторчавшиеся родители. Возможно, он уже и сам где-то сторчался. — Черт, — процедил сквозь стиснутые зубы Томми, вытирая с щеки предательски стекавшую слезу. Он ненавидел себя в такие моменты. Увлекшись воспоминаниями, он даже не обратил внимания на то, что где-то неподалеку, в траве, слышались отчетливо приближающиеся в его сторону шорохи. Это мог бы быть ветер, но Томми его совсем не ощущал. В этот момент подросток возненавидел себя еще больше — насколько же можно быть безалаберным и вечно терять связь с миром вокруг себя. Ему стало страшно, что именно сейчас он сидит здесь, в полной темноте, один, и совершенно не знает, что или кто сейчас выпрыгнет из соседних кустов. Да и выпрыгнет ли вообще. Кровь едва не застывала в жилах, и он даже боялся пошевелиться, пока наконец не взял себя в руки и не решил поскорее ретироваться отсюда. Хватит на него с сегодня прогулок. Переночует в парке. Там обычно тихо и спокойно, и есть беседка, в которую с одной стороны не задувает ветер. Он закопошился, подхватывая рюкзак и набрасывая себе на плечи, но не успел и подняться, как из кромешной темени выскочило что-то большое и... пушистое.       Даже в сумерках можно было разглядеть, как переливается золотистым шерсть этой собаки. Ретривер внимательно посмотрел на подростка своими умными, полными сочувствия, как показалось самому Томми, глазами, и добродушная морда сунулась меж его коленей. Томми чуть отшатнулся, перепугавшись с неожиданности, а после замер, опасаясь, как бы собака не решила цапнуть его. Мало ли, что ей взбредет в голову. Зверь. Но собака продолжала послушно стоять на месте, не сводя взгляда с парня, и махать хвостом из стороны в сторону. Томми казалось, будто она смотрит ему прямо в душу, и хочет как-то приободрить своим присутствием. Он не спеша выпрямился и осторожно поднес ладонь к ней. Та лишь подняла морду повыше, и Томми начал ее осторожно гладить. Шерстка была такой мягкой и приятной на ощупь, а само присутствие четвероногого друга стало для него лучшей отдушиной. Ему сразу полегчало, будто собака сработала, как антистресс. Хотя он никогда особо и не любил собак. — Лорри! — послышался где-то со стороны чужой, но какой-то знакомый голос. В нем не было нервозности — значит, собака свободно гуляла без поводка и слушалась хозяина и так. — Лорри, ко мне!       Томми убрал руку, кивая собаке в сторону, откуда, как ему показалось, ее звали. Но та не сдвинулась с места, усевшись прямо рядом с подростком. Тогда Томми растерялся окончательно и заторопился вставать со своего места, но как раз в этот момент к лестнице вышел ее хозяин. Томми прищурился, пытаясь рассмотреть силуэт парня в сумерках. — Лорри, девочка, ко мне, — хозяин похлопал по бедру, пытаясь подозвать собаку к себе. Та нехотя поднялась, делая маленький шажок ему навстречу. Когда парень позвал еще, она громко тявкнула и обернулась на Томми. — Ну, что? Кто там?       Когда парень подошел ближе к лестнице, на него по-другому упал свет и наконец можно было рассмотреть его светлые волосы и бегающий по темноте взгляд. Тот, в свою очередь, заметил подростка. — О... — выдохнул он. А после немного нахмурился, осматриваясь по сторонам, мол, может, здесь еще кто есть. Но никого не оказалось. — Томми?.. — Я просто гулял, — не дожидаясь дальнейших вопросов от вечно любопытного Кевина, тут же парировал Томми. — Не знал, что у тебя есть собака.       Кевин улыбнулся в ответ, снова подзывая ретривера к себе и пристегивая к ее ошейнику поводок. — Она очень контактная. И чувствует настроение людей. Не любит, когда кто-то грустит, — рассказал парень, гладя Лорри по холке. — Это многое объясняет... — пробормотал Томми себе под нос. — Что, приставала? — поинтересовался Кевин, глянув в его сторону. Собака высунула язык, тяжело задышав, и тоже посмотрела на Томми. Подросток подумал про себя, что недаром говорят о внешней схожести домашних животных и их хозяев — золотистый ретривер был прямо под стать блондину. — Ну, вообще-то, да, — он пожал плечами, сходя с лестницы на землю и поправляя лямки своего рюкзака. Собака ему нравилась, но ее хозяин, так близко общавшийся с Филом, совсем не внушал ему доверия. — Выпрыгивающая из кустов собака без поводка и намордника человека и до инфаркта довести может. — Да она же добрая, — искренне удивился парень. — Эффект неожиданности. Некоторые до усрачки боятся собак. А еще они совершенно непредсказуемые существа. Так что я бы не был так уверен, — фыркнул Томми, направляясь по краю спуска в сторону парка. — Бред! — запротестовал ему в ответ Кевин. — Даже у животных есть своя психология, просто она отлична от нашей. И я бы не стал отпускать ее с поводка, если б не был уверен в ее воспитании! Не знаешь — не говори.       Почему-то его последняя фраза очень взбесила Томми, он недовольно насупился, но спор решил не продолжать. Однако Кевин так просто отступать не собирался. — Я очень давно занимаюсь с собаками. И учусь на кинолога, — заговорил он, устремившись вместе с Лорри следом за Томми. — Моя собака ни разу не дала осечку во время прогулок. Не понимаю, почему люди так любят гнать на собак. Не все, конечно, но... — Что тебе нужно? — прерывая его монолог, спросил Томми. Ему было совсем неинтересно все это слушать. — Мне? Ничего. А куда ты так поздно? — мгновенно сменил тему Кевин. — Домой, — в очередной раз соврал парень. — Куда ж еще. — А, ну да, — кивнул тот. Какое-то время помолчал, а потом до него вдруг дошло. — Погоди, у тебя же дом в другой стороне. — Чего? — растерялся Томми. — Ты откуда знаешь, где находится мой дом? — Меня класснуха как-то просила со всякой макулатурой помочь. Там твое досье или что-то типа того было, я адрес и увидел, — пожал плечами Кевин. — У меня приятель жил в том районе, вот и запомнил. — Запоминать больше нечего, — пробурчал подросток в ответ. — В любом случае, я иду домой не к себе. К другу. — Ого! — воскликнул тот. — А что за друг, если не секрет? Аллен, что ли? — Секрет. Кевин, отстань. Чего пристал? — Томми уже изрядно раздражился. Вот же повезло встретить именно его. — Да я просто, — честно ответил Кевин. — Прости, если навязываюсь, я просто... — Не прощаю, — нагло перебил его Томми. — Я хочу побыть один.       Блондин шумно вздохнул, притормозив, и молча поглядел вслед уходящему парню. Он и сам не знал, почему пристал именно к Томми, который обычно не шел ни с кем на контакт, но заметно расстроился, поняв, что его не хотят даже выслушать. Лорри ткнула в его ладонь своим влажным носом и лизнула кончики пальцев, пытаясь приободрить. Кевин слабо улыбнулся, переведя взгляд на нее, и почесал ретривера за ухом, кивая ей обратно, в сторону дома. Она сразу кинулась туда. Томми же так и продолжил идти к парку, даже ни разу не обернувшись на них.