Разное: Ace Attorney

- Твоим противником будет молодой Эджуорт, - говорю я, складывая газету, и вижу, как он бледнеет. В моем доме это имя под запретом. Его даже произносить неприятно: жжет и горчит на языке. Выскочка-адвокат, который возомнил себя главным, вздумал устанавливать в суде правила и предъявлять претензии мне… мне! И все во имя справедливости. Справедливости, ха! Да кого она теперь волнует? Если бы мы копались в каждом деле, на сто рядов перепроверяя, виновен или не виновен человек, схваченный нашими доблестными служителями порядка, настал бы полный хаос. Иные дела не стоят и трех дней – довольно трех минут и одного щелчка пальцев. Когда-то я решал дела одним щелчком пальцев – до того, как один адвокатишка осмелился подать свой жалкий голос. А за ним, что характерно, заквакали и другие. Смеетесь? Смейтесь, смейтесь! Может быть, я это заслужил. Где теперь блестящий прокурор фон Карма, перед которым дрожали полицейские и судьи, адвокаты и свидетели, по воле которого исчезали и появлялись железобетонные улики, решавшие ход дела? Где мой безупречный послужной список, где былая слава, где, наконец, уважение и страх, которых я с таким трудом добивался? Все прошло; а моя единственная надежда теперь – этот мальчишка, стоящий передо мной в сшитом на заказ, трижды переделанном костюме и тщательно уложенными волосами, которые к вечеру снова превратятся в буйные вихры. Хорошо, что никто этого не увидит. Я взял его в ученики потому, что он назвал то самое имя. Обычно, когда я спрашиваю студентов, почему они считают, что достойны учиться у меня, они начинают петь мне дифирамбы, вспоминать прежние дела, льстиво заглядывать мне в лицо исподтишка и повторять, что такого прокурора, как я, еще не было. Глупцы! Для меня это то же, что втирать соль в незажившую рану. А этот выпалил: - Я хочу стать лучшим, - и, помявшись, прибавил: - Иначе мне его не победить. - Кого ты собрался побеждать, малыш? - Майлза Эджуорта. Только многолетняя привычка удержала меня от того, чтобы вскочить с места и схватить его за грудки. Есть причина, почему это имя под запретом в моем доме; но была также причина тому, почему я так тщательно просеивал студентов, было нечто такое, что я искал. - Говори! – приказал я, подавшись вперед, и он, не смея опустить глаз – но и не желая их опускать, рассказал мне все. О такой удаче я и мечтать не мог. Этот студент, Райт, в самом деле учился с сыном Эджуорта в одном классе, еще в начальной школе. У молодого Эджуорта украли деньги, и во всем обвинили Райта. Устроили какой-то балаганный суд. Весь класс был против Райта, но неожиданно вступился Эджуорт, заявив, что никого нельзя обвинять без основательных улик, и еще один ученик. Счастливый конец? Как бы не так. Немного позже Райт увидел у этого ученика конверт с именем Эджуорта, в котором еще оставалось немного денег, и прямо спросил, что это такое. Тот пытался отпираться, но безуспешно. Прибежавший на шум Эджуорт признал, что подозревал настоящего виновника (тут он привел какую-то дурацкую школьную поговорку, которую я не счел нужным запоминать), но не стал ничего говорить, потому что… «Улики, да? Вот тебе улики», - сказал мой будущий ученик, швырнул ему под ноги конверт с деньгами и выбежал из раздевалки. Потом он перевелся в другую школу и пытался обо всем забыть, но имя Эджуорта преследовало его, как и меня. С закатом моей звезды карьера проклятого адвоката пошла в гору, он мелькал то в газетах, то на телевидении, и рядом с ним все чаще появлялся его сын – репортеры умилялись чистенькому мальчику, который совершенно серьезно заявлял, что когда вырастет – станет адвокатом, как отец. Он сдержал свое обещание. Отголоски триумфа Майлза Эджуорта, молодого адвоката, беспристрастного, дотошного и победоносного, докатились и до меня. Я разбил телевизор и запретил доставлять в наш дом газеты, но он преследовал меня. К счастью, мне в руки вовремя попался Райт, который тоже видел эти статьи. - Он лжет, я знаю, - сказал он, почти яростно глядя мне в глаза. – Все цитировал своего отца, повторял, как гордится им. Но ведь все адвокаты – ловкие выдумщики и лжецы, правда, мистер фон Карма? Он явно повторял чьи-то слова – не мои, но я был согласен с ним всей душой. Я бы и с дьяволом согласился, если бы это значило, что я смогу наконец расквитаться с Эджуортом. - Верно, - сказал я. – Адвокатам нельзя верить, мой мальчик. Свидетелям тоже. Все они люди. - А кому тогда можно? - Системе. Все должно быть на своих местах: преступник – в тюрьме, а у тебя на руках – улики, подтверждающие это. Они всегда есть. Просто не всегда… их можно заметить с первого раза. На этом этапе некоторые тоже отсеивались. Помню одну девицу, которая, размахивая новомодным маленьким телефоном, твердила, что дойдет до верховного суда и всем расскажет, чему я учу студентов. «Пожалуйста, - сказал я, пожав плечами. – Но, не учась у меня, ты суда не выиграешь». То была горькая правда: осмелевшие после заявления Эджуорта адвокаты раз за разом добивались оправдательных вердиктов, выставляя судебную систему и прокуроров на посмешище. Этих неумех мне жалко не было, но видеть, как страдает имя, которое однажды внушало ужас, дело, которому я посвятил всю свою жизнь, я не мог. Мне нужно было только… орудие. Ученик. И когда Райт, встретив мой взгляд, прошептал: - Значит... надо смотреть очень внимательно, - я понял, что я его нашел. Способностей он был средних. Звезд с неба не хватал. Но чего у него было не отнять, так это упорства. Недаром он отыскал меня и понял, как со мной нужно говорить. Он был обычный, серый, неприметный – удобный, и я лепил его, шаг за шагом вытесывал из него орудие моей мести, мою аватару, мою проекцию. Проекцию, которая однажды войдет в зал суда и в три минуты покажет расхрабрившемуся сыну Грегори Эджуорта, кто тут главный. Но я не предвидел, что им придется столкнуться так скоро. Он сидит напротив меня, делая вид, что пьет свой кофе, и от одного вида его трясущихся рук, его бегающих глаз, торчащей непокорной пряди внутри у меня все закипает. - Чего ты боишься? – спрашиваю я. Он вскидывает на меня глаза – скорее по привычке, чем из желания продемонстрировать свою уверенность. - Н-ничего, сэр. - Майлз Эджуорт – лжец. Подлянка. Пустышка. Ты сам мне это говорил. Весь его успех - это громкое имя да привычка докапываться до незначительных мелочей. Все его построения разлетятся при первом же серьезном ударе. Ты сам мне это говорил, и теперь я тебе об этом напоминаю. Он сглатывает и хватается за чашку. Что-то не дает ему покоя. - Но, сэр... - Что? Он молчит. Я слышу, как ползет секундная стрелка. За окном шуршит метлой дворник, сметая в кучу опавшие листья. - Я... я сделаю все, чему вы меня учили. Я готов. Я вас не подведу. Он смотрит на меня, закусив губу. Теперь выражение его лица нравится мне гораздо больше, но все же недостаточно. В учебе и первых своих делах он проявлял больше рвения. Я качаю головой. - Не давай обещаний, которых не сможешь выполнить. Он сглатывает. - Я вас не подведу, - повторяет он. Лучше бы молчал. В суд я не являюсь, но дело получает широкую огласку. «Вундеркинд встречает достойного противника», «Темная лошадка показывает зубы», «Взлет феникса»… Феникс Райт, мой ученик – новая мировая знаменитость, но недолго осталось до того момента, как ему придется обратиться в пепел. Я вижу это в его бестолковых, лихорадочных протестах, в той жуткой покорности, с которой он выслушивает безумные заявления Эджуорта, в путающихся показаниях его свидетелей, которых он не умеет должным образом подготовить. И в том, как серьезно Эджуорт говорит ему у дверей зала суда – кадр, разошедшийся по всем газетам – «Я знаю, я обидел тебя». «Увидимся в суде», - отвечает Феникс и первым входит в зал мимо него. Он борется, следует отдать ему должное – но зрелище это жалкое. Суд уже не тот, что был раньше: нужно стряхнуть этот налет фарса, показать зазнавшимся адвокатам их место. И для этого моей аватары, увы, недостаточно. Я поднимаюсь из кресла, оттолкнув трость. Будь Грегори Эджуорт еще жив, я размазал бы его по стенкам зала суда. Что ж, остается его сын. Он из поколения, не ведавшего страха, и его беспечность сослужит ему дурную службу. Я покажу этим зеленым юнцам, почему их отцы боялись лишний раз произнести имя Манфреда фон Кармы. Итак, прокурор есть, адвокат есть, а обвиняемый… ну что ж, мой ученик сослужит мне эту последнюю службу. Надеюсь, хоть на это его хватит.